Военное закулисье на сломе эпох - Дьяков Владимир Анатольевич - Страница 31

На восстановление системы управления и взаимодействия ВВС и ПВО потребовались годы. Пролет Руста 28 мая 1987 года — прямое следствие бесконечных перетрясок системы ПВО страны.

С приходом новых «реформаторов», начали с того, что у ПВО изъяли части противоракетной и противокосмической обороны, контроля космического пространства, станции предупреждения о ракетном нападении (ПРО, ПКО, ККП, СПРН) и эти все части РКО подчинили РВСН, которые не знали тогда, что с ними делать. Это две разные системы, которые решали совершенно разные задачи. ВВС объединили с ПВО. В 1997 году реформа была признана ошибочной: ПВО как таковая, фактически была разрушена, как и ВВС в том виде, в каком они должны быть. Затем создавалась воздушно-космическая оборона (ВКО). С 1 декабря 2011 года ВКО заступили на боевое дежурство, и опять же войска ПВО имеют отношение к ВКО только в центре страны в Московском промышленном районе, а на периферии у них оперативное подчинение. То есть нет системы. Сейчас создали новый вид войск — Воздушно-космические силы (ВКС) в составе ВВС, ПВО, космических сил. Но как всеми этими разношерстными войсками управлять? Не пора ли, наконец, поумерить реформаторский пыл и вернуться к созданию воздушно-космической обороны государства? Так это происходит в государстве, где неограниченные как материальные, так и денежные ресурсы и не загублено ВПК, а у нас эти реформы вообще приняли уродливые формы.

В Украине все министры обороны начиная от К. Морозова, продолжая Радецким В. и Шмаровым В., постоянно пытались реформировать ПВО страны — не Вооруженные силы, а именно ПВО. То ПВО присоединили к ВВС, то к ПВО сухопутных войск, создавая при этом всевозможные комитеты, управления, штабы по объединению, не имея при этом ни должного финансирования, ни материальных средств.

Все это прекратилось с назначением министром обороны генерала армии Кузьмука Александра Ивановича, который прекратил пертурбации в войсках и заставил генеральный штаб и командующих видами Вооруженных Сил заняться боевой подготовкой. Впервые стали проводиться учения не только видов ВС, а и межвидовые (СВ, ВВС, ПВО, ВМС) по единому замыслу и плану с реальным отражением условного противника (стрельбами). Правда, на нем это все и закончилось.

Приведу один маленький пример того, как принимал решение первый министр обороны Морозов Константин Петрович. Управление ЗРВ отработало документ о передислокации частей и отправило его на утверждение министру. Через некоторое время меня вызывает командующий и говорит, возьми свой документ. Я смотрю, а там стоит просто подпись МОУ Морозова, и никакой резолюции. Я спрашиваю у командующего: так можно передислоцировать часть или нельзя? Тот пожал плечами и ничего не ответил.

Дай думаю: схожу к начальнику управления делами Минобороны, спрошу, что эта роспись обозначает. Может министр, как Сталин, накладывал резолюцию на документе то красной стороной карандаша, то синей, и заведующий канцелярией Поскребышев знал по цвету — положительный ответ или отрицательный.

Придя к начальнику управления делами, генерал-майору Цикуну М. Ю., спрашиваю: эта роспись министр означает «да» или «нет»? Не знаю, говорит, иди отсюда. Я понял, что с такими вопросами к нему приходят многие, и ему надоело отвечать.

А чего стоят взаимоотношения начальника Генерального штаба (в то время назывался Главным штабом) генерал-полковника Лопаты Анатолия Васильевича с министром обороны Украины Шмаровым Валерием Николаевичем. В конце августа 1994 года МО Шмаров В. Н. должен был посетить 96-ю зрбр, боевая задача которой — не допустить удара воздушного противника по Киеву и его промышленным объектам. На вооружении бригады стояли современные ЗРК С-200В и С-300ПС.

По плану, министр должен был посетить КП, ЗРДн С-300ПС и группу дивизионов С-200В. Когда министр уже заканчивал осмотр, неожиданно приезжает начальник Генштаба А. В. Лопата: давайте, мол, и я посмотрю, что здесь творится. С министром остался командующий и командир бригады, а я с командиром группы дивизионов поехал с начальником Генштаба.

Я думал, он поедет на КП группы дивизионов или на дежурный дивизион, а генерал-полковник лишь зашел в одну из казарм и посмотрел столовую. Вышли и пошли на выход. На выезде из группы дивизионов стоят Шмаров В. Н., генерал-лейтенант Лопатин М. А., командир бригады полковник Ижутов В. К ним подходим мы — генерал-полковник Лопата А. В., я и командир группы дивизионов подполковник Кулик. Дальше вы поймете, почему я так подробно всех перечислил.

Генерал-полковник Лопата А. В. спрашивает, обращаясь к командиру группы дивизионов:

— Командир, обед готов?

А по плану мы обедать должны были в управлении бригады, и здесь никто не готовил. Подполковник Кулик стушевался и не знает, что ответить. Лопата А. В. продолжает:

— Ты чего так заволновался, командир, у тебя ж подсобное хозяйство есть?

— Есть.

— Сколько ты там свиней кормишь?

— Восемь.

— Так еще одну накормишь, — и кивает на министра обороны.

Немая сцена. Мы готовы были сквозь землю провалиться, так было неудобно. Министр обороны, чтобы разрядить обстановку, говорит:

— Анатолий Васильевич, ваши шуточки не уместны.

Все сразу сели в машину и уехали. Я, командир группы дивизионов и его заместители стоим, как оплеванные. Не знаю, как там обед прошел, но от этого посещения министром войск осадок на душе остался неприятный.

Возможно, сравнение тут неуместно, но я не представляю, чтобы такое могло произойти в Советской армии даже на уровне полка, не говоря уже о дивизии, корпусе или армии.

Еще меня удивило то, что начальник Генштаба пошел смотреть порядок в казарме и солдатской столовой. Обычно начальники штабов всех уровней проверяют, то за что отвечают: боевые документы, командные пункты, организацию боевого дежурства и т. п. Министр обороны туда не ходил, а больше интересовался боевой техникой и ее состоянием. Уже позже я понял, что у генерал-полковника Лопаты такая методика при посещении войск.

Второй раз я столкнулся с Лопатой А. В., когда наш 60-й корпус ПВО был задействован в учениях с Одесскими военными округами. По плану начальника ГШ было посещение одной из частей корпуса ПВО, и эту роль отвели Запорожской зенитной ракетной бригаде.

Командующий заблаговременно привлек меня, как начальника ЗРВ, к подготовке бригады к приезду начальника ГШ. Я убыл туда с группой офицеров.

В управлении бригады, кроме внутреннего порядка, занялись подготовкой классов, развесили карты и провели ряд тренировок. А именно: тренировку доклада командира бригады, решения на ведение боевых действий, КП, оперативного дежурного. Проверили порядок несения боевого дежурства, а также ближайший зенитный ракетный дивизион (он как раз в это время нес боевое дежурство), внутренний порядок и, особенно, состояние боевой готовности ЗРК.

Прибыв в управление бригады с командующим, начальник Генштаба генерал-полковник Лопата А. посмотрел казармы ремонтно-технической и автороты, прошел по территории и проверил солдатскую столовую. В казарме заставил нас принести рулетку и замерял, на какой высоте от пола висит градусник.

Уезжая, указал на недостатки: почему ворота покрашены в «жовто-блакитный» цвет, а не в зеленый? Но тогда, после провозглашения независимости Украины, в «жовто-блакитный» цвет красили все, что можно. И почему наряд по столовой протирает столы тряпкой, а не резиновым скребком, сделанным из каблука солдатского сапога? Причем, все недостатки, сказанные начальником ГШ, записывал его порученец, с последующей перепроверкой и устранением недостатков.

Можете представить себе, если комбриг, устраняя недостатки, стал бы делать резиновые скребки из солдатских сапог при отсутствии ремонтного фонда этих самых сапог? С момента создания Украинской армии, ремонтный фонд никогда в войска не поступал. Как вы думаете, где бы он брал эти каблуки, и в каких сапогах ходили бы солдаты?

После генерала армии Кузьмука А. И., Министром обороны был назначен генерал армии Шкидченко Владимир Петрович — один из самых грамотных и профессионально подготовленных генералов Украины.