Неферт - Чудинова Елена В. - Страница 9

– Ты и есть змейка. Ты говоришь правду. Но не весь Нахт – это не Нахт вообще, как бы ты не знала все о колодце, конях и богине. Я нарочно подстроила это, не отрицаю. Любишь ли ты настоящего Нахта, маленькая змейка?

– Да, Миура, ты правильно это сделала, – Неферт всхлипнула. – В нем есть то, что мне совсем не близко и даже не интересно. Но, конечно, я его люблю. Только теперь я все понимаю.

– Маленькая змейка Неферт, – зареванных пылающих щек девочки на мгновение коснулась мягкая лапа кошки. – К сожалению, ты еще понимаешь очень мало.

XII

– «Посмотри на рыбака. Труд его ужасен: разве не работает он вперемежку с крокодилами?»

– Ты очень небрежна сегодня, Неферт. А ведь ты знаешь, что у меня редко выдается часок самому проверить твои уроки, – Имхотеп с некоторой обидой отложил книгу. – О чем ты все время думаешь?

– Право, не знаю, папочка. Я отвлеклась, потому что подумала… а кто этот человек?

– Какой человек, дочка?

– Вон тот, под навесом. Который отдыхает.

– Так это же армейский вестовой, который примчал вчера ту бумагу… Еще бы ему не отдыхать: бедняга скакал целую ночь, с тем чтобы Нахт смог выехать уже сегодня к вечеру.

– Нахт уедет?

– Доченька, мы с матерью и не надеялись, что Нахт пробудет дома так долго… Твой брат очень занятой человек. Хотя я понимаю, что ты огорчена.

XIII

– Нахт!

– Ничего не поделаешь, змейка, – обняв за плечи подбежавшую Неферт, Нахт вышел вместе с ней из низкой кладовой постройки, в которой несколько слуг под руководством Шедсу перекладывали какие-то ящики и запаковывали кожаные мешки. – Я не могу терять ни минуты: иначе там начнется такая заваруха…

– Нахт!

– Когда ты была маленькой, ты думала, что у мальчиков на самом деле растут на спине уши. А когда я притащил тебе маленького ежика, ты плакала, что он не хочет с тобой разговаривать. Змейка, когда ты выйдешь за меня замуж, я тоже буду то и дело уезжать в пески – и ничего страшного в этом нет.

Сильная рука брата обнимала Неферт, в его ласковом голосе было столько любви… А глаза… глаза смотрели так, как никогда прежде не смотрел на нее Нахт. Это был взгляд сквозь Неферт: глаза Нахта видели караваны шасу, отряды хеттов, трепещущие от огненного дыхания Сетха полотнища палаток…

– Нахт!

Нет, это не Неферт, это само ее отчаяние метнулось на грудь брату… И на мгновение – Неферт уже знала, что оно будет недолгим, Нахт снова увидел сестру… В его глазах появилась боль.

– Я и подумать не мог, возвращаясь в этот дом, – произнес он, – что ко мне на грудь заползет здесь маленькая черная змейка и свернется на самом сердце.

XIV

Это был камень красной яшмы – темно-красной, похожей на спекшуюся кровь. Солнце раскалило его до тонкого запаха тины, который был слышен, только когда Неферт, сложив ладони, подносила камень к лицу…

– Где ты нашла этот камень? – спросил рядом голос кошки, приближения которой Неферт не услышала.

– Ты меня пришла утешить, Миура? – лицо Неферт, устремленное через заросли камыша туда, где похожие на маленьких серебряных рыбок солнечные блики скользили по молочно-голубой воде бесконечного Нила, осталось неподвижным. Впервые в жизни Неферт уходила одна так далеко от дома. Но это тоже не имело никакого значения. – Не надо, наверное. Нахт уехал.

– Утешить? Напротив – чтобы сделать тебе еще больнее.

– Разве это получится? – Неферт тихо улыбнулась. – Разве за одну жизнь можно умереть больше, чем один раз?

– Можно. В одной телесной оболочке можно умирать и воскресать не единожды, а всякий раз, когда изменяется ее духовное содержимое.

– У всех?

– Нет, у очень немногих. Люди боятся изменения. Ты не знаешь, как сильно они этого боятся. Нахт всегда удивлял меня неведомой ему самому тонкостью догадок. Он назвал тебя змейкой – в тебе всегда будет жить неустрашимое стремление сбрасывать прежнюю кожу. А сбрасывать ее – это значит умирать и воскресать.

– Так чем же ты хочешь сделать мне больно?

– Отчего уехал Нахт?

– Оттого, что дела позвали его в пески.

– Дела делами, пески песками… Нахт сбежал от тебя.

– От меня?

– Да. И хвала Изиде, что он сделал это вовремя.

– Нет, – Неферт прижала к щеке темно-красный камень.

– Там должна быть чья-то лодка внизу. Видишь – на колышек накинута веревка. Покатаемся на ней немного?

– Давай. Только ведь там нет весла.

– Как знать. Ты не боишься – ведь это чужая лодка?

– Мне все равно.

– Вот уже и одно преимущество твоего нынешнего состояния, – насмешливо произнесла кошка. – Раньше ты стала бы об этом беспокоиться.

Неферт сбежала к берегу. В спрятанной соломенной лодке в самом деле оказалось весло, которым она оттолкнулась от земли, пока Миура с явным удовольствием устраивалась на носу. Узкая лодка заскользила в зеленом прохладном мраке прибрежных зарослей.

– Почему ты сказала, что Нахт сбежал от меня, и почему ты возносишь хвалу богине за то, что мне так плохо? – спокойно спросила Неферт, легко погружая весло в черно-зеленую воду.

– Хвалу богине я возношу не из-за твоих страданий, а за то, что твоему брату посчастливилось унести ноги живым и невредимым. Скажем прямо – шансов на это у него было несколько меньше, чем если бы он столкнулся в одиночку с армией хеттов. Ты опаснее для него, чем он для тебя – это так же верно, как то, что тебе сейчас больнее.

– Ты второй раз такое говоришь. Чем я опасна Нахту?

– Я показала тебе, что Нахт бывает не только таким, каков он с тобой. Неферт смотрела не на кошку, а в темную воду, струившую вслед лодке

черные пряди водорослей.

– Да, Нахт бывает разным – я знаю это.

– Но ты не знаешь, какая половина в нем сильнее.

– Конечно, та, что с мной!

– Глупая змейка. До встречи с тобой он превосходно обходился без этой половины. Ты разбудила в нем ту душу, которую он заставляет спать: этого я не хотела объяснять тебе раньше времени.

– Заставляет спать? Как это, Миура?

– Сам того не зная, естественно.

– Миура, почему он заставляет спать такую прекрасную душу?

– Потому, что в твоем прекрасном и могущественном брате нет той силы, которая могла бы эту душу подчинить.

– В Нахте – нет силы?!

– Этой нет. Здесь он настолько слабее тебя, насколько ребенок слабее его в рукопашной схватке. Тебе трудно это понять, потому что в тебе есть эта сила. Так же трудно понять Нахту, что можно не управлять конями. А вот что случится с неумелым наездником, который попробует объездить норовистую лошадь?

– Она его сбросит и расшибет насмерть.

– Сразу?

– Может быть, сразу, может быть – нет.

– В том-то и дело. Нахт и так слишком долго продержался на скаку. Пойми как следует: ты хочешь слиться с той его душой, которая не может бодрствовать слишком долго. Но пока ты с ним – ей не заснуть. Эта история могла кончиться очень плохо.

– Но послушай, Миура…

Неферт испуганно прижала руку к быстро-быстро забившемуся сердцу: в темной воде, над повторенным водой бортом лодки, возникло зыбкое отражение стройной рыжеволосой женщины, сидевшей очень прямо и неподвижно, со сложенными на коленях руками…

Лица невозможно было разглядеть.

Неферт вскинула глаза. На носу по-прежнему сидела кошка.

Отражение в воде исчезло.

– Теперь ты поняла, кто приходил к Нахту?

XV

Прибрежные заросли поредели и уплыли, крики потревоженных птиц сделались не такими громкими, и освобожденная вода стала голубой. Медленное течение подхватило соломенную лодку, на корме которой сидела девочка с короткими косичками и в белой льняной столе с перепачканным землей подолом, а на носу – черно-рыжая кошка.

– Я испугала тебя?

– Ничуточки! – сердце Неферт по-прежнему стучало. – Миура… это тебя любил Нахт.

– Теперь тебе ясно, почему я запрещала обо мне рассказывать? Что-то общее из моих разговоров с тобой и с ним… Случайная догадка… Если бы Нахт получил твердую уверенность в том, что я приходила не в бреду, – душа, с которой у него нет сил совладать, уже не могла бы уснуть.