Лебедь и медведь (ЛП) - Лангле Ив - Страница 13

– Значит, ты бы подарил мне оргазм. Юху. Я могу сделать это сама, и угадай, что? На следующий день мне не нужно беспокоиться о том, что меня бросят.

Раздражение стало затмевать страсть на его лице.

– Черт возьми, какую часть в словах «я хочу от тебя больше, чем просто секс» ты не понимаешь? Дай мне шанс. Неужели это так сложно?

– Я все еще помолвлена, или ты забыл?

– Да, я забыл, потому что любой идиот увидит, что ты его не любишь. Чего я не понимаю, так это того, что если тебе безразличен твой жених, почему не бросишь его?

Действительно, почему?

– Это сложно.

– Так объясни.

– Я – лебедь.

Слабое оправдание, из-за которого он нахмурился.

– Хрень. А я – медведь. Нет никакого закона, запрещающего нам быть вместе.

Она покусывала нижнюю губу. Сколько она должна ему сказать? Только Хлоя знала о ее фактическом ранге в стае.

– Я не просто лебедь. Я принцесса–лебедь.

Мейсон моргнул. Осмотрел ее сверху вниз, затем снова моргнул, прежде чем разразиться громким смехом.

– Что тут смешного? – спросила Джесси, положив руки на бедра.

– Да ладно. Принцесса-лебедь? Ты не могла придумать лучшего оправдания? Может быть, что-то более правдоподобное?

– Но это правда. Мой папа – король–лебедь, что делает меня принцессой, и поэтому я должна выйти замуж по договоренности за такого же, как я, чтобы укрепить нашу стаю.

Мейсон оборвал смех.

– Серьезно? Так этот клоун Эрик – это какой-то политический чувак, и твой отец устроил свадьбу?

– Именно.

– Ерунда.

– Извини?

– Ты слышала меня. Я думаю, ты несешь чушь. Я знаю тебя, сколько, месяц? Ты не выйдешь замуж за какого-то чертова лузера, который тебе не нравится, просто потому, что твой папа так говорит, лебединая принцесса ты или нет.

Ладно, он действительно ее узнал. Но все же...

– Я возмущена. Я очень серьезно отношусь к своей семье и обязательствам.

– Я уверен, что да, но очень сомневаюсь, что ты позволишь кому-нибудь указывать, с кем трахаться и иметь детей.

Вот это да, он почти процитировал слово в слово ее последнее заявление отцу.

– Не думаю, что с кем или почему я соберусь трахаться – твое дело, – ответила она жестко.

– О, это мое дело, детка. Потому что я нравлюсь тебе. А ты мне. Это только вопрос времени, прежде чем мы окажемся в постели вместе.

Черт, не самое романтичное заявление, но это по-прежнему заставляло ее сердце биться быстрее, что, в свою очередь, раздражало ее.

– Самоуверенный ублюдок, не так ли? Вряд ли.

– Врушка, – он подошел ближе к ней, а она отступила только, чтобы наткнуться на стол.

– Что ты делаешь?

– Я собираюсь доказать, что ты не можешь сопротивляться мне.

– Я помолвлена.

– Свадьба устроена так, что я решил, что это не считается.

Она открыла рот.

– Что значит, ты решил, что это не считается? У меня дома есть кольцо, чтобы доказать это.

– Пригласи меня домой и покажи, – он изогнул бровь в вызове, и, черт возьми, она почти приняла его.

Девушка уже представила себе, как показывает Мейсону кольцо, а он выкидывает его из окна, прежде чем бросит ее на кровать и пройдет с ней весь грешный путь. О Боже, она хотела пройти с ним весь этот грешный путь.

Как ей остановить это? Как заставить его уйти? Должно быть что-то, что она могла сделать или сказать, чтобы заставить его уйти. Чтобы побороть искушение.

– Ты просто хочешь заставить меня сказать это?

– Сказать что? – пробормотал он, прижимая свое тело к ней, его жесткая длина скользнула к местечку между ее ног.

– Ты недостаточно хорош для меня, – она едва сдержалась, чтобы не съежиться, когда это сказала.

Все его тело словно застыло.

– Извини?

– Ты слышал меня. Я – королевская особа, а ты – просто медведь. Я имею в виду, что, ну это ведь и правда так. Ты – крутой качок, прославленный солдат и кобель в придачу. Но ты же всерьез не думаешь, что достаточно хорош для меня.

Ужасные слова вылетали из ее рта и заставляли желудок сжиматься. Они шли против всего, во что она верила, но были знакомы, потому что Джесси слышала их вариации всю жизнь от отца, истинного межвидового и классового сноба.

– Ты, очевидно, сторонишься королевской жизни, иначе тебя бы здесь не было.

– Может быть, но это не меняет того факта, что я – черная, а ты – белый. Смешанные пары не преуспевают в обществе.

– Чертовски правдоподобно. Я не могу поверить, что ты только что это сказала, - прорычал он.

Джесси глубоко вдохнула, прежде чем встретить его сердитый взгляд. Ей потребовались все силы, чтобы не вздрогнуть.

– Да, ну, я пыталась сказать тебе красиво, чтобы ты ушел, но, думаю, ты просто слишком глуп, чтобы понять, белый мальчик. Это не твоя вина. Я понимаю, что ты все-таки из крестьянского сословия.

О, конечно, для нее теперь зарезервировано особое место в аду. Но этим мерзким оскорблением она добилась того результата, которого хотела добиться. Девушка не смогла бы разозлить его сильнее, даже если бы ударила по яйцам.

Мейсон повернулся на каблуках и ушел.

Часть Джесси не могла поверить, что это сработало, даже когда она увидела, как он с важным видом вышел вон.

Она никогда не видела такого и считала это невозможным.

«Мне удалось сделать второго самого жизнерадостного человека, которого я когда-либо встречала – потому что никто не переплюнет Миранду – несчастным». Она заслужила звания «Сука года». Но, по крайней мере, это сработало.

Джесси опустилась на стул, онемение охватило ее руки и ноги. Она поступила правильно, наверное. Трудно сказать, когда слезы першат в горле и наполняют глаза. Даже не подумав, она схватила печенье и съела его. Вкус заставил слезы катиться ручьем, поскольку они напомнили ей о сладости поцелуя Мейсона. Она съела их все, кроме одного, здравомыслие вернулось в самый последний момент.

Упаковка и запечатывание оставшегося печенья в конверт прошли в нечеткой дымке. Она словно плыла в тумане, пока шла домой, ее походка была шаткой, а зрение мутилось.

«Какого черта?»

Даже страдание не могло объяснить вялость, просачивающуюся в ее конечности.

Слишком поздно Джесси пришло в голову, что она была права по поводу отравленного печенья. Разумеется, злорадство могло подождать, ведь из переулка ей навстречу вышли какие-то странные фигуры.

Джесси развернулась, чтобы бежать обратно в безопасный офис, но ее ноги запутались, и она упала головой на асфальт. Последней мыслью, прежде чем тьма поглотила ее, была: «Судьба отплатила мне за то, что я так плохо отнеслась к медведю».

Глава 6

Мейсон ударил по двери мужской уборной так, что она с размаху протаранила стену. Мужчина едва сдерживал ярость.

«Как она могла накормить меня всем этим дерьмом о том, что я недостаточно хорош для нее?»

Потому что он понял, что это полное дерьмо, как только услышал. Даже Джесси не смогла полностью скрыть своего отвращения к тому, что сказала ему. Не смогла скрыть своего отчаяния, когда пыталась заставить его уйти.

Ему было больно. Ему! Мужчине, у которого было больше женщин, чем, вероятно, у всех его друзей вместе взятых. Ему, которого никогда раньше не отвергали.

И теперь, когда Мейсон оказался целиком и полностью очарован – больше, чем когда-либо мог себе представить – женщиной, которую действительно хотел сильнее всех остальных, но она не хотела, чтобы он был рядом.

Хуже того, мужчина не понимал, почему.

Она легко призналась, что Эрик – ее жених, чью рожу Мейсон с удовольствием бы расквасил – ничего не значил для нее. Но он – тот, кого хотел ее отец. Мейсон был уверен, что Чейз скривился бы, узнав, что девушка плюет с высокой колокольни на свой статус или качество крови. А это ее нелепое утверждение, что из-за цвета кожи они не смогут быть парой? Так что же действительно заставило ее сбежать?

«Кобель».

Слово пришло ему в голову из ниоткуда, преследуя его, как издевательство над его прошлыми подвигами. В этот момент его охватила пугающе ясное осознание. Джесси боялась его, потому что правда думала, что он хочет, чтобы она стала еще одной зарубкой на ножке его кровати. Но он же ей сказал, что все иначе. Сказал, что он хочет ухаживать за ней.