Внуки красного атамана - Коркищенко Алексей Абрамович - Страница 25

- Куда тебя черт несет!.. Ложись!..

Егор упал среди арбузов рядом с убитым немцем. Вот он какой! В тусклом зеленом обмундировании, длинный, рукава закатаны, на ногах сапоги с короткими широкими голенищами. Пуля поставила красную точку прямо в середине его невысокого лба. Около трупа лежал черный автомат. На поясе - подсумки с автоматными дисками и гранатами и большой пистолет в блестящей темно-коричневой кобуре. Егор, пересилив отвращение, разоружил его. Особенно он был рад автомату. Знал, как обращаться с ним: бойцы, стоявшие раньше в станице на отдыхе, обучили его. Автомат просто прилип к рукам - так удобно было держать его. Приподнявшись, Егор направил ствол в сторону ползших по бурьяну фигур, нажал на спусковой крючок. Автомат затрясся, будто хотел вырваться из рук.

- Ага! Стреляет! - закричал Егор.

Длинные автоматные очереди прошили бахчу частыми строчками рядом с Егором, по-поросячьи взвизгнули срикошеченные пули. Перед ним, громко треснув, взорвался рябой арбуз и забрызгал лицо алой сочной мякотью. Егору вдруг стало весело, он засмеялся; мысль о том, что его могут убить, не приходила в голову. Он пополз к окопам. Кобуры и подсумки мешали ползти. Вскочил и метнулся к ближнему окопу. Взрывы оглушили его. Он упал в окоп на руки усатого пожилого бойца.

- Ты куда? Ты зачем... черту на рога?! - тряс он Егора, крепко ругаясь.

Оглушенный Егор, подняв автомат, крикнул, показывая в сторону высоких бурьянов по краю бахчи:

- Там! Фашисты! Ползут!

Усач приподнял голову над бруствером, посмотрел туда, куда показывал Егор, доложил командиру, находившемуся в соседнем окопе:

- Товарищ капитан, фрицы с фланга! - Гранатами! - подал команду тот.

По бурьяну пронесся огненный смерч. Егор увидел: фрицы выметнулись из бурьяна, как тараканы, ошпаренные кипятком, из щели. Он приложился к автомату, стрелял, что-то крича; рядом строчил ручной пулемет усача, стреляли из других окопов.

Наступила передышка. Егор пальцем проковыривал уши. Песня глупых кузнечиков сухим зноем влилась в них. Усач, отплевываясь, косился на Егора красными глазами и вдруг цепко схватил его за руку.

- А ну-ка, паря, пойдем со мной.

Пригибаясь, он потянул Егора за собой по проходу в соседний окоп мимо убитых и раненых бойцов. Поставил перед командиром. Внешним видом он напомнил Егору Тёмку Табунщикова: молодцеватый, с озерно-ясными голубыми глазами, которые казались чужими на темном, в грязных потеках, лице.

- На помощь пришел, браток? - с усмешкой сказал командир. - О, да ты прилично вооружен!

Полный нервной хмельной радости, Егор сказал возбужденно:

- Тут где-то воюет Миня, мой дед. Усатый такой. Усы торчат вверх, как клыки у кнуря. С орденом Красного Знамени... Ну и я, значит, тоже...

- Вы посмотрите, чей у него наган, - сказал усач.

- Черт возьми! - воскликнул командир. - Где ты взял наган?

Бойцы, окружившие их, сурово смотрели на него.

- На барахло выменял... Тот... дезертир, который... - Егор озирался, у него вдруг ослабли ноги, он обессиленно опустился на дно окопа, устланное горячими гильзами. - Он... он смеялся над вами... Говорит... говорит... вы дураки... Я сказал ему:

"Шкура!" - он прыгнул на меня, хотел наган отобрать... И я его... я его... застрелил...

- Да ты, я вижу, опасный человек, тебе палец в рот не клади! - неожиданно весело сказал командир, которого бойцы называли капитаном, и рывком поставил его на ноги. - Не гнись, парень. Стой прямо! И правильно сделал, что убил предателя. Он убежал еще вчера, мразь! Вызвался в разведку и убежал.

Из-за высоких подсолнухов, росших дальше по гребню бугра, донесся лязг железа и свирепый гул мощных моторов.

- Танки, товарищ капитан!

- Слышу, - отозвался он, глядя на часы. - Наше время вышло. Задачу, надо полагать, мы уже свою выполнили - помогли полку выйти из окружения... Сейчас он на левом берегу. Скажи, парень, как лучше, скрытней выйти к Донцу?

Егор встряхнулся, поправил ремень трофейного автомата.

- Через подсолнухи надо перебежать в Федькин яр - это за бугром. Туда танки не пойдут - обрывы. А там по низине кусты и лес до самого Донца.

- Верно. Хорошо соображаешь, - кивнул капитан и подал команду: - Передать по окопам: по-пластунски в подсолнухи! Сбор в Федькином яру, за бугром. Раненых - на плащ-палатки, волоком. Вперед!

Егору никто не сказал, чтоб он возвращался домой, и он без раздумья пополз в подсолнухи, выполняя с оставшимися в живых бойцами приказ командира.

Остатку роты удалось уйти от танков в Федькин яр, но при подходе к Донцу падавшие от усталости бойцы - многие из них были ранены - попали в окружение, вернее сказать, в засаду. Вдоль всего берега, в рощах, немцы поставили засады, они вылавливали разрозненные группы отступавших, которые пытались пробиться на левый берег.

После короткого жестокого боя бойцы рассеялись по густым зарослям в оврагах. Егор также принимал участие в ближнем бою. Он бежал по роще вместе с усачом и капитаном Селищевым. Где-то близко трещали немецкие автоматы. Капитан вдруг вскрикнул и упал с разбегу под деревом.

Усач и Егор разом остановились и, не обращая внимания на свистевшие пули, подхватили его под руки и поволокли в кусты. Дорогу преградили глубокий обрывистый овраг. Не раздумывая, они прыгнули с захватывающей дух высоты вниз, на кусты, заплетенные ежевикой. Пробив пружинистый покров зелени, они шлепнулись втроем на сырое дно яра, где бежал прохладный ручей.

Егор и усач потащили раненого по ручью под навесом зелени. В воде остывали горящие пламенем ушибы и царапины.

- Скорей, в сторону, скорей, - торопил усач. - Они сейчас ударят и... Тихо!

Сверху ударили из нескольких автоматов. Пули щелкали в воде рядом, расшвыривая камешки, покрывавшие дно ручья. Егор пытался вытащить из кобуры парабеллум, но усач, старшина Конобеев, придержал его руку, помотал головой.

Что-то тяжелое, прорвав зеленый заслон ветвей и ежевичных плетей, хлопнулось неподалеку от них.

- Гранаты! - шепнул усач.

Егор прыгнул в сторону, вмялся в вымоину, вода захлестнула его, и в то же мгновение в уши втиснулась страшная боль, отдалась во всем теле. Когда белый свет перестал плясать в глазах, Егор увидел командира и усача - они лежали вблизи небольшой воронки у ручья. Из воронки шел густой пар. Усач зажимал рукой рот командира, а тот выгибался дугой. Темное лицо его собралось в жгут коричневых морщин от нечеловеческой боли.

Егор пополз к ним.

- Молчи, ни звука, - шепнул усач. - Они уйдут... они уйдут...

Негромко журчал ручей. Желтоголовый королек - крохотная птаха - присел на обрубленную, задымленную ветку раскустившегося клена, покачался на ней и пропел нехитрую свою песенку. Невидимый в листве, забормотал непонятное сорокопут. Подали голоса и другие птицы, селившиеся на дне яра. И тогда Егор услышал сверху, с обрыва:

- Капут!

Немцы ушли. Они не захотели спускаться вниз, в колючие, непроходимые заросли.

Теперь можно было без опаски перевязать капитана. У него навылет прострелена грудь и иссечены осколками гранаты правая рука и нога. Усач перевязал его бинтом из единственного индивидуального пакета и обрывками нижней сорочки. Егор, сонный от контузии и огромной усталости, сказал усачу:

- Я пойду за подмогой. Может, подводу достану. В станицу надо отвезти командира. У моего друга мать фельдшерица... Выдержит он до ночи?..

Капитан, который лежал до этого в беспамятстве и скрипел зубами, подал голос: "Выдержу" - и снова затих.

Егор положил около него свое оружие: наган, пистолет и автомат.

- В пистолете остались патроны. Не беспокойтесь. Ждите. Я обязательно приду.

Он пошел по Федькиному яру напрямик через рощи и запущенные виноградники. Его изодранная окровавленная одежда облепилась репьями. Саднило стесанное пулей плечо. Влажная низина была налита душной жарой. Егор шел, заплетаясь ногами в высоком бурьяне. Едкий пот разъедал многочисленные царапины и ссадины. От жары и жажды, от смертельной усталости мутилась голова, и Егор с трудом преодолевал желание упасть на землю и уснуть мертвым сном. Но искаженное муками лицо капитана Селищева вставало у него перед глазами, и он находил силы идти дальше.