Труп Гидеона (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 41

Некоторое время они сидели молча в темноте и курили.

— Обстановка весьма удручающая, — сказала Алида. — Нам нужен огонь.

Они поднялись, вышли на улицу и, как смогли, руками, скованными наручниками, собрали сухие ветки дуба. Как только солнце скрылось за горизонтом, воздух стал прохладным, а звезды усыпали небо. Время от времени Гидеон слышал отдаленный стрекот вертолетов, но по мере того, как сгущалась ночь, исчезли и они, погрузив всю местность в тишину. Он развел небольшой огонь — к счастью, сухое дерево почти не дымило.

Алида дернула Гидеона за руку, к которой была к нему прикована.

— Ложись. Я хочу спать.

Они улеглись на спины рядом друг с другом. В течение десяти минут никто не проронил ни слова, но Алида неожиданно нарушила молчание:

— Дерьмо. Я слишком расстроена, чтобы спать. В один момент я снимаюсь в фильме, а в следующий я уже прикована к террористу, за которым гонится целая проклятая страна.

— Ты же действительно не веришь, что я террорист. По крайней мере, я на это надеюсь.

Последовало долгое молчание.

— Должна сказать, что ты на него явно не тянешь.

— И ты чертовски права, я не такой. Произошла нелепая ошибка.

— Откуда ты знаешь, что это ошибка? — ​​спросила она.

Гидеон молчал. Слова Фордиса всплыли в его памяти: «Ты отлично сыграл, притворяясь, что не любил этого парня. А оказывается, вы с самого начала были лучшими друзьями». А дальше последовало самое сумасшедшее обвинение в их всех возможных: «Все было у тебя на компьютере — чертова уйма писем, воспевающих джихад».

— Письма, воспевающие джихад, — пробормотал он вслух.

— Что?

— Вот что сказал агент ФБР, который пытался арестовать меня. То, что на моем компьютере нашли, цитирую: «письма, воспевающие джихад».

Повисло еще одно долгое молчание.

— Знаешь, — продолжил Гидеон, — ты задала очень правильный вопрос. Конечно, это была никакая не ошибка. Меня подставили.

— Да неужели? — раздался в ответ скептический возглас.

— Сначала они попытались убить нас, повредив наш самолет несколько дней назад. Когда это не сработало, они подставили меня.

— Зачем кому-то это делать?

— Потому что наше расследование затронуло человека или даже целую группировку, стоящую за всем этим, — он задумался. — Нет, не затронуло — мы, должно быть, попали прямо в цель. И из-за этого от испуга кто-то обделался. Диверсия с самолетом, дискредитация меня — это рискованные, отчаянные меры.

Он снова замолчал, погрузившись в раздумья.

— Вопрос в том, какой именно из моих компьютеров они взломали? Я уверен, что это не мог быть мой персональный компьютер в хижине — его жесткий диск зашифрован 2048-битным паролем алгоритма RSA[43]. Он абсолютно неуязвим. Поэтому они, должно быть, взломали мой компьютер на Холмах.

— Но разве там не секретная закрытая сеть?

— Это, конечно же, так. Но получается, что некто, подставивший меня, проник в эту самую очень секретную изолированную сеть. По соображениям безопасности содержимое каждого компьютера в полной мере доступно сотрудникам внутренней службы безопасности и некоторым должностным лицам. Но сеть автоматически регистрирует в системе всех и каждого и записывает каждое нажатие клавиши… и все, что в ней происходит. Поэтому, если кто-то в лаборатории игрался с моим компьютером, то он, должно быть, инсайдер — и его уж точно зарегистрировали.

В угасающем сиянии огня он увидел, что Алида смотрит на него.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Поговорю с Биллом Новаком. Сотрудником службы информационной безопасности. У этого парня есть доступ ко всем имеющимся файлам.

— Значит, у тебя намечается приятная встреча. А он просто возьмет и расскажет разыскиваемому террористу все, что тот пожелает.

— Поверь мне, с этим твоим шестизарядным пистолетом, прижатым к его голове, он именно так и сделает.

Она резко рассмеялась.

— Ты дебил, этот пистолет заряжен холостыми патронами. Будь иначе, я бы сразу же вышибла тебя из седла.

Гидеон вытащил оружие из чехла, осмотрел его и нахмурился. Он действительно оказался заряжен холостыми.

— Я что-нибудь придумаю, — он замолчал. — В любом случае, мы отправляемся в Лос-Аламос.

— Но это же больше двадцати миль по пересеченной местности Медвежьей головы!

— Ты же хотела услышать план — ты его получила. К тому же Лос-Аламос — это последнее место, где они будут меня искать.

35

Стоун Фордис сделал остановку, вытер со лба пот и сверился со своим GPS. Они приближались к высоте в девять тысяч футов, орегонские сосны уступали место пихтовым деревьям, да и лес в целом стал заметно гуще. Мощные галогенные лучи фонарей его людей проносились сквозь лес, отбрасывая четкие тени, а пара ищеек выразила явное недовольство по поводу остановки. Он поднял руку, призывая к тишине, и все движение позади него прекратилось, люди замолчали. Кинологи утихомирили собак.

Затем он присел на корточки, чтобы изучить следы. Они становился все более свежими: осыпающиеся края грязи были все еще острыми и ярко очерченными. Весь день и весь вечер они неуклонно продвигались по следу, и сейчас были близки к цели как никогда: собаки обезумели и буквально рвались со своих поводков. Медленно Фордис выпрямился, все так же держа руку в призыве к тишине, и внимательно вслушался в окружающее пространство. Ему показалось, что сквозь вздохи ветра среди деревьев он что-то услышал — повторяющийся звук равномерных шагов. Прямо перед ними лошадь взбиралась по крутому склону.

Погоня почти закончилась.

— Они там, — пробормотал он. — Через пять метров рассредоточиться. Окружайте их справа. Пошли!

Все разом бросились вперед, собаки громко залаяли, мужчины вглядывались в местность и поднимались на холм с оружием наготове. Они были измотаны, но близость добычи придала им свежих сил.

Фордис достал свой собственный пистолет .45 калибра и снял его с предохранителя. Внутри он снова почувствовал всплеск чувства вины. Он должен был заметить это еще несколько дней назад! Гидеон оказался первоклассным обманщиком, и так одурачил Фордиса, что этого впечатления хватит на всю оставшуюся жизнь. Но это все закончилось. Когда они поймают Гидеона, они заставят его говорить, и заговор будет раскрыт.

«Заставят его говорить». К черту Женевскую конвенцию — дело было связано с настоящим ядерным оружием. Они сделают все, что необходимо.

Задыхаясь, но продвигаясь все так же напористо, отряд во главе с Фордисом, наконец-то, добрался до вершины холма. Тропа повернула вправо, и агент побежал по ней, держась низко и используя в качестве прикрытия деревья. Остальные последовали за ним.

В свете своего фонаря он увидел впереди проблеск, затем услышал шум спешного передвижения и фигуру, движущуюся среди деревьев. Он бросился за ствол пихты и, выжидая, присел на корточки — тогда-то он и увидел лошадь, которая шла и нервно на них посматривала. Рыжая лошадь.

Без седоков.

Мужчины бросились врассыпную, окружая нервное животное, которое переступало с ноги на ногу, раздувало ноздри и пятилось назад.

Фордис понял, что произошло. На мгновение его охватила ярость, прежде чем он взял свои эмоции под контроль. Агент распрямился, и вернул пистолет в кобуру.

— Опустите фонари, — сказал он спокойно. — Вы ее пугаете.

Протягивая руку, он подошел к лошади, и она откликнулась, подходя ближе и фыркая. Он схватил недоуздок. Лошадь где-то обронила седельные сумки, а уздечка была привязана к луке седла. По всем признакам эту лошадь отпустили намеренно.

И снова ему стало трудно дышать и пришлось приложить усилия, чтобы скрыть свою ярость. Не стоило показывать эмоции перед своими людьми. Когда подошла остальная группа и собаки, он обратился к ним.

— Мы шли по ложному следу.

Эти слова были встречены ошеломленным молчанием.