Дважды не присягают - Бортников Сергей Иванович - Страница 3

– И как он отреагировал?

– Это мы узнаем завтра…

– Что ты имеешь в виду?

– Если Тимченко в числе тех, кто имеет процент с водочного бизнеса, в чем я лично не сомневаюсь, с Бабаком случится нечто ужасное и непоправимое… Устал я, Андрюха… Надо бы расслабиться. Скажи своему приятелю, пусть готовит сауну…

Мищук подозвал официантку.

– Передай хозяину, что мы ждем его, – бросил лениво.

– К сожалению, Никофирович в отъезде…

– Что ты несешь? Я ним только что разговаривал. По сотовому.

– Извините… Но сейчас шеф занят. Освободится минут через пять – десять и подойдет… Может, вы тем временем что-то закажете?

– Сваргань по-быстрячку пельмешки или чебуреки. И водочки плесни в графинчик. Грамм триста.

– Все?

– Пока – да. Освободится Никифорович – тогда посмотрим.

Официантка брезгливо отвернулась и потопала на кухню.

– Вот времечко настало! Спекулянты заделались бизнесменами, бандиты – авторитетами. Воры и проститутки – самые уважаемые люди! – неизвестно кому пожаловался Павел, мусоля между пальцами последнюю сигарету.

– А мы кто? – щелкнув зажигалкой, подхватил тему Мищук. – «Преступная организация, борющаяся с собственным народом», «карающий меч в руках беспредельщиков от власти». Разгонят нас всех до конца года – как пить дать!

– Не разгонят. Там, наверху, не зря папахи носят… Они что-нибудь придумают! – Карпов затянулся и лениво выпустил дым.

– Уже придумали.

– Не понял…

– Кто, по-твоему, затеял весь этот беспредел? – осведомился Мищук.

– Какой беспредел?

– Разборки, взрывы, похищения, убийства… В каждом более-менее крупном городе.

– Ну не мы же!

– Э, Паша, поверь – без нашего брата тут не обошлось!

– Поясни!

– Центральное руководство не хуже нас с тобой понимает, что в нынешних, демократических условиях, никаких перспектив у ведомства нет. Ну какие, скажи мне, сейчас шпионы и диверсанты? Вот нас и хотят в очередной раз переориентировать на борьбу с внутренним врагом.

– Так с контрреволюцией в стране тоже вроде как покончили. Лет надцать тому назад.

– Зато появился новый противник!

– И кто это – просвети неуча, – усмехнулся Карпов.

– Организованная преступность. Мафия.

– С ней есть кому бороться… Милиция, прокуратура…

– А если они не справляются со своими обязанностями?

– Хочешь сказать, наши спецы умышленно обострили криминогенную обстановку в стране, чтобы показать беспомощность конкурентов и «железной рукой» навести порядок, как это уже не раз было в нашей истории?

– Вот именно! Нас с тобой уже привлекли для расследования чисто уголовного преступления… И не сомневайся – именно мы, а не менты, найдем виновных. Точнее, они найдутся сами. Кто-то позвонит и назовет имя исполнителя, который к тому времени будет лежать на дне водохранилища с привязанной к ноге гирей. Или начальство ткнет пальцем в какого-нибудь отморозка, мол, – он, мы точно знаем: агентура доложила! И никуда мы с тобою, Паша, не денемся, запакуем обреченного по полной программе…

– Даже невинного?

– А какое нам дело до его виноватости? Нам бы сберечь собственные шкуры. Или ты хочешь торговать на рынке за пять долларов в неделю?

Наконец подоспел Никифорович – высокий приветливый дядька лет пятидесяти. Интеллигент – бывший учитель.

– Извините, задержался… Рэкетиры табунами ходят, хотят выяснить, кому я башляю[4] за крышу…

– И что ты отвечаешь?

– Так как вы учили, Андрей Александрович, – «конторским»…

– Молодец. Ты, главное, имен не называй. Если кто-то сомневается: забивай стрелку, мы с Павлом Ивановичем подскочим и во всем сразу разберемся…

– Спасибо… Вы уже что-то заказали?

– Да так… Слегонца. По сто пятьдесят и чебуреки. Персонал у тебя не шибко приветливый, пялится на нас, словно на бомжей…

– Кто именно?

– Дохлая такая. С искусственной косой.

– А-а… Оксана… Гоноровая краля – ничего не скажешь. Но впредь она будет относиться к вам с максимальной обходительностью! Ксюш, поди сюда! Быстренько!

Официантка, извинившись, бросила обслуживать соседний столик и поспешила на зов своего патрона.

– Что желаете, Сергей Никифорович?

– Запомни этих господ и никогда ни в чем им не отказывай…

– Ясно. На «верочку»[5] давать?

– Само собой разумеется…

– Что ты имела в виду под словом «давать»? – спросил Мищук.

– Не то, что вы! – фыркнула Оксана.

– Смотри: выражайся убедительно, а то мы с Пашей не так истолкуем, затащим тебя в сауну и…

– Я нэ по цьому![6]

– Поживем – увидим… Неси быстрей наши чебуреки… А ты, Никифорович, топи потихоньку баньку… Мы с товарищем майором сегодня надолго!

Глава 4. Алиби

В городской больнице было холодно и неуютно. А в палате для ветеранов Великой Отечественной войны, где отлеживался прооперированный Рубенс, вовсю работал кондиционер. Сам Петро Фоменко, лежа на спине, мирно посапывал под белоснежной простыней. На его холеном лице Брагин не заметил никаких симптомов тяжелого недуга, хотя медики в один голос утверждали: приступ аппендицита был самым что ни на есть настоящим, если бы не экстренное хирургическое вмешательство – у пациента непременно развился бы перитонит, и тогда его вряд ли удалось бы спасти.

Зная о коррумпированности медперсонала, контрразведчик на всякий случай резко сдернул простыню. На животе Рубенса красовалась окровавленная марлевая повязка.

Конечно же Петр сразу проснулся. Его глаза наполнились неподдельным ужасом.

«Черт возьми, я же в штатском, он может подумать все, что угодно… – смекнул Брагин. – Ну да и бог с ним, пусть хоть раз почувствует себя жертвой, а не палачом!»

– Нет, не надо… – забился в истерике Фоменко.

– Ты думал, что имеешь алиби, – решил подыграть паникеру капитан. – Отправил шефа на тот свет и тихо радуешься? А он не сразу умер и успел шепнуть имя предателя…

Брагин издевательски ухмыльнулся и выложил на тумбочку табельный пистолет.

– Я… Я ничего не знаю, – задрожал Рубенс.

– Почему тогда ни разу не нажал на клаксон?

– Сигнал, что ли?

– Вот именно…

– Как не нажимал?

– А если нажимал, почему не взлетел в воздух вместе с шефом?

– Вы хотите сказать, что кнопка, приводящая в действие взрывное устройство, находилась…

– Вот-вот… Правильно мыслишь.

– Стоп! – радостно взвизгнул подозреваемый. – Мы сигналили, когда въезжали в ворота больницы! И ничего не случилось! Узнайте, кто тогда дежурил, и он подтвердит мои слова…

– Дай бог, чтобы все было именно так, как ты сказал, – подытожил Брагин, пряча в кобуру оружие. – Живи, беспредельщик, но знай: я тебя из-под земли достану, если выяснится, что это ты подставил моего кореша!

– Не я… Мамой клянусь!

Глава 5. Черная метка

Бабака нашли повешенным в собственной квартире. Следов насилия «обнаружить не удалось», хотя они лежали, как говорится, на поверхности. Гематому на запястье милицейским экспертам велели игнорировать: кому охота брать на себя очередной заведомый висяк? Еще с прошлыми не расхлебались!

Прокуратура даже не стала возбуждать уголовное дело по факту смерти. Суицид он и в Африке суицид. Совать собственную башку в петлю никому не запретишь.

Никто из доблестных чекистов в квартире свежеиспеченного «жмурика» не появлялся. Карпов прекрасно понимал, что проявлять чрезмерное усердие в этом деле небезопасно, а Мищук через знакомых милицейских криминалистов и так досконально знал обо всех деталях чрезвычайного происшествия. Именно он и сообщил майору о подозрительных синяках. По всему выходило: не сам Бабак залез в петлю, кто-то держал его за руки…

Тимченко ничего подозрительного в гибели ценного свидетеля не увидел, на очередном совещании он лишь выразил по этому поводу сожаление и… снова призвал подчиненных бросить все силы на поимку убийц Анатолия Чарушина. Но никто их особо не искал. Зачем тратить зря силы, если все равно будет так, как предсказал капитан Мищук, имеющий в управлении славу ясновидящего?