Сладкое море (СИ) - "слава 8285" - Страница 15

В конце концов ребята свели их с человеком по имени Захри и распрощались, им уже давно надо было отъезжать, они и так задержались.

— Желаю вам найти ваших упырей! Если увидите — не обижайте их! — по-детски радостно крикнул Ларс, залезая в кузов грузовичка.

А Тригви взял ребенка за ручку и помахал им на прощанье.

Захри позвонил Хенрику и сказал ждать его в кинотеатре у перекрестка.

Кинотеатр оказался обычным пустым кинозалом, с кафельным полом и белеными стенами. Немногие зрители сидели прямо на голом полу, глядя на плазменный телевизор.

Хенрик с Нильсом сели в углу, подальше от всех, и Хенрик сходил до ближайшей лавочки и купил голодающему Нильсу шоколадный батончик, бутылку холодного чая и упаковку печенья — все известных мировых брендов. Этим Нильс уже не брезговал.

— Не делайте такой лицо, какой вы делаете. Это оскорбление я и мой народ. Такой лицо без уважения, лицо презрение — это плохо. Когда вы смотреть на наш город и делать такой лицо плохой, вы оскорбляете меня и мой народ. Да. Вы не знаете, что тут было, а я знаю. У вас нет права так делать лицо!

Захри оказался седым человеком лет пятидесяти со страшным, изломанным, свернутым набок носом.

Дом его был последним на кривой улочке. За каменной оградой шел ремонт. Чумазые дети бегали вокруг большой лужи во дворе.

— Может быть, нанять несколько вооруженных охранников? — спросил Хенрик.

— Нет, — отрезал Захри. — Охранники только внимание привлекут. Люди будут смотреть и думать, что едет богатый человек, золото везет, и ограбят. Лучше сядьте тихо, чтобы не видели, и спокойно проедем. А уж если нападут, то никакая охрана не поможет, — и он подвел их к на удивление сносному микроавтобусу. — Поедем вы два и мы два, я и мой племянник-механик. Ты платить деньги мне и ему. Ты покупать бензин. Ты давать племяннику денег, и он покупает нам еду, чтобы кушать там, на Святом Море. Вы своё едите отдельно. Если что-то сломается в дороге — ты давай деньги на ремонт.

— Хорошо, я согласен. Скажите, а вы сами видели упырей?

— Кто такой упырь? — нахмурился Захри.

— Ой… шуркан! Видели шурканов?

— Знаешь по-нашему? — в первый раз за все время улыбнулся Захри. — Видел, но далеко… В этот… в который смотреть…

— Бинокль?

— Да! Бинокль. А вот брат мой видел их как тебя, и шуркан кусал его и откусил вот руку вот так, — Захри провел ладонью по своей руке выше локтя.

— Правда?! Действительно?! И он выжил?!

— Выжил.

— А можно на него посмотреть?! Посмотреть на укус шуркана?!

— Не стоит произносить их имя так часто, это к беде, — оборвал его Захри. — Лучше говори — Пожиратель. А лучше — вообще молчи.

— Вы их боитесь? — спросил Хенрик, протягивая аванс.

— Боюсь, как не бояться… — отвел глаза Захри, быстро пряча деньги за пазуху.

— И почему согласились ехать?

Седой старик с кривым носом долго молчал, а потом ответил:

— Деньги нужны. Семью кормить надо. Все война проклятая… — и дальше пробубнил что-то неразборчивое на местном наречии.

Нильс категорически отказался ночевать в доме и устроился в микроавтобусе. Хенрик был вынужден поддержать его и тоже ночевал на переднем сидении.

Полная луна, поднимаясь из-за холмов, из красной превратилась в желтую. Дом давно уснул.

Хенрик еще несколько раз предпринимал попытки разговорить Захри, но тот упрямо не желал больше осквернять себя разговорами про «нечистых», молча исчез и появился с книжкой. И вот сейчас, развалившись на переднем сидении, Хенрик изучал подарок.

Это была маленькая, почти карманная книжечка, очень древняя, еще имперских времен. И за полтораста лет жизни она вся изорвалась и истлела. Переплет умер, и страницы лежали просто стопочкой. Обложка была такой грязной, что ни цвета, ни названия прочитать нельзя было. Подсвечивая себе фонариком, Хенрик сложил стопку листиков по номерам и разгладил их.

«Сколько, интересно, дали бы за такую книгу в антикварной лавке? — думал он, трогая хрупкие желтые листы с чудным, витиеватым шрифтом. — Нисколько, наверное, очень убитое состояние. А жаль…»

«Пророк Иолай, лучший из людей. И рассвет истинной веры!»

Хенрик нахмурился, поправил фонарь на лбу и принялся читать.

«Шая была из благочестивой семьи священников. Алвар, супруг ее, тоже был мужчина достойный и презирающий нечистое. Когда пришло время появиться на свет их первенцу, схватки затянулись, и Шая страдала и мучилась уже три дня. Алвар беспокоился за жену, потому что любил ее, и усердно молился Богу. Но время шло, жена умирала, а молитвы его не были услышаны. Он испугался, и дрогнула вера его.

— Всевышний, почему ты нас оставил?! Чем она прогневала тебя?! Почему не дашь ей разродиться спокойно?!

И вот явился к нему ангел и говорил так:

— Маловерный! Если бы ты знал, какое сражение между Ангелами Света и Падшими Духами идет уже третий день в небе над вашими головами! Если бы ты только видел, какие силы тьмы хотят погубить еще неродившегося ребенка!

— Почему Падшие хотят его погибели?

— Потому что когда он вырастет, он будет жечь их огнем нестерпимым! Молись и не теряй веры!

Утром же ребенок родился и получил имя Иолай, что значит „Только Бог!“.

На третий день, как того требовал закон, Шая отнесла сына к священнику, чтобы освятить его. Но когда священник прикоснулся к младенцу, рука его почернела и отсохла. Ведь он был грешен, а грешник не мог прикасаться к будущему святому. Это чудо стало известно всему городу, и весь народ пришел к дому молодоженов и умолял их.

— Мы грешны, — говорили люди. — А сын твой — великий святой и обличитель греха, и очень мы боимся его, и боимся Всевышнего, которому он служит. Умоляем вас! Уйдите из нашего города с миром и не мучайте нас!

И собрали всем городом им большой караван с верблюдами, рабами, золотом, благовониями и всем прочим чем были богаты, и семейство с миром вышло из города. И пришли они в город Хуз. Город рыбаков на Святом море, и поселились там.

Когда Иолай возмужал, ему приснился сон, призывающий его на берег Святого Моря. И был штиль, и тишина невероятная, и никого вокруг. И взяли его Ангелы и подняли на небо, и показали ему все небо и всех Ангелов, и все законы, и всю славу Неба. И подвели его к Престолу Всевышнего, и Иолай поклонился Ему.

Потом же спустили его во ад. И водили его по аду, и все рассказывали и показывали. И когда Иолай узнал все тайны вселенной и укрепился в вере, Ангелы вернули его на место, и он пошел проповедовать.

Иолай ходил по всему берегу Моря, проповедовал и исцелял людей. И большую славу обрел он в глазах простого народа. И даже царь Шамаат, владыка тех земель, посылал к нему своих слуг с богатыми дарами, и Иолай благословил их. И все вокруг любили и уважали его, и это было счастливое время.

Но потом пришел Иолай в царский город. Увидел роскошь, лицемерие и все бесчисленные грехи знати, возмутился и стал изобличать их. Жгучие слова правды привели царя и весь двор его в ярость. Они обступили Иолая и хотели убить его.

— Тебе ли, простолюдину, обличать Повелителя и людей его?! Знай свое место, пес! — кричали ему и уже схватились за мечи, но испугались народа и прогнали Иолая, не тронув, и запретили ему появляться в столице.

В ту же ночь к царю Шамаату явился Всевышний.

— Почему ты прогнал раба Моего Иолая? Он пришел к тебе и твоим людям по Моему приказу! Или ты богоборец и вздумал идти против Меня?! То, что ты сделал — большое зло, и вот Я накажу тебя за это!

И после этого началась в стране великая засуха. Когда же голод усилился, и стали умирать первые люди, царь взмолился к Богу:

— Что мне сделать, чтобы искупить вину?!

— Призови обратно Иолая и извинись перед ним, ибо ты не прав, — был ему ответ с неба.

И возмутился царь, и ожесточилось сердце его.

— Я — повелитель этой земли, а он — простолюдин! Если я, царь, склонюсь перед ним, то потеряю всякое достоинство, и уже никто не будет уважать меня, а это равносильно смерти, поэтому не склонюсь перед ним никогда!