Кофе с дождем (СИ) - "слава 8285" - Страница 3

— Домой… я… — и Денис попятился к стальной ограде городского сада.

— Стоять! — вдруг гаркнул блондин.

Трезвый Денис бы остановился, но он был пьян и ринулся бежать.

— Стой! — крикнул блондин и достал пистолет из кобуры под мышкой.

Денис уже не видел его, убегая в темноте между рядами деревьев.

Блондин пальнул в воздух. Залаяли собаки.

Проникнув через кривую ограду, он побежал за Денисом, но черная тень метнулась к его ноге, клацнула зубами, и дикая боль пронзила лодыжку.

— Блять! — вскрикнул блондин и выстрелил наугад себе под ноги.

Раздался невыносимо жалобный скулеж, и челюсти разомкнулись.

— Твою мать! — застонал блондин, чувствуя, как в разорванную штанину проникает ветер. И как кровь стекает и хлюпает в кроссовке. — Твою же мать!

Собачий лай нарастал и множился. Где-то загорелось окно. Проехала машина.

Чей-то тревожный мужской голос крикнул в темноте:

— Альфа! Альфа!

Рана от укуса горела. Хромая и истекая кровью, Павел Сергеич дохромал до машины, вырулил на дорогу, газанул и исчез.

====== Глава 2 ======

— Ты плохо выглядишь, Пуэбло, — Айк глядел на Пашу пристально. Не моргая. — Даже сказать — херово…

Паша посмотрел на гладко выбритую, идеально лысую голову Айка, ничего не ответил и выпил еще стопку. Вместо закуски начал шарить рукой, нащупал футболку, вытер ей испарину с лица и впился зубами в нижнюю губу.

Он, наверное, и вправду выглядел плохо. Майка уже тяжело пахла потом. Спортивные штаны с водочными пятнами. Шлепанцы. Щетина угрожала перерасти в бороду.

Айк же был, как всегда, лощеный. Столичный-заграничный. Темно-синий костюм с такой же темно-синей водолазкой. Тонкие очки в черной оправе. Кожаные туфли.

Они познакомились еще давно, когда Айк был студентом-компьютерщиком. Паша тогда только начинал зарабатывать хорошие деньги. Потом Айк уехал за границу, и Паша собирал ему деньги на отъезд.

За бугром Айк быстро пошел в гору, стал миллионером. Женился на баронессе. Паша несколько раз приезжал к ним в гости на побережье. «Напитаться истинным духом» — как он это называл. Но потом Айка закрыли за какие-то мутные дела с налогами, и сказка кончилась в один момент. Там такое не любят и не прощают.

Баронесса его бросила, он отсидел в тюрьме. Вернулся на родину нищим. Паша ему опять помог. Содержал друга, пока тот не устроился на работу. За острый ум и идеальное знание иностранного языка его взяли пресс-секретарем в нефтяную компанию. Айк опять поднялся, преобразился. Жил в столице, но постоянно наведывался в уездный город к Паше — отдохнуть от столичной суеты и «послушать деревенскую тишину».

Паша всегда с радостью принимал его. Айк был единственным человеком, с которым он мог быть абсолютно откровенным.

Вот и сейчас они сидели в комнате на втором этаже. За распахнутыми балконными дверьми шелестел весенний ночной дождь.

Айк лакомился стерляжьей ухой и коньяком, а Паша не мог ничего ни есть, ни пить, кроме ледяной водки. Но казалось, что чем больше он ее пил, тем больше трезвел.

— Покажи ты мне фотку его! — откидываясь в кресле, закидывая ногу на ногу и закуривая сигарету, улыбнулся Айк. — Что это за Денис такой? Мне, право слово, интересно даже! На горнолыжном курорте у меня как-то была интрижка с Майком Флэшом. Да ты видел его в кино. Я показывал. Старый друг моей женушки, баронессы Дортезен. Теперь уже бывшей, правда. Так вот — красавец неописуемый! Брюнет фантастический! Одним словом — звезда кинематографа. А в постели — ну конченое бревно. Да еще и неадекват какой-то, похоже…

Паша молча смотрел на его тонкие губы и вдруг вспомнил, как кто-то назвал голос Айка «въедливо-высокомерным».

— Ну… Так как? Покажешь фотку?

— Да при чем тут фотка?! — сморщившись как от резкой зубной боли, вскричал Паша. Вскочив, он подошел к влажному черному окну. — Не могу я тебе ничего объяснить! Я себе-то не могу ничего объяснить, не то что тебе! Не знаю я! Понимаешь? Не-зна-ю! Ничего в нем нету такого! Ничегошеньки! Ни денег, ни положения, ни талантов, ни фигуры, ничего! Ну, парень и парень. Молодой парень, и больше ничего! Но я не знаю! Слышишь ли ты меня — я не знаю! Я не могу! Просто — не могу! Меня всего внутри вот так вот! — и он начал трясти кулаком перед лицом. — Вот так вот! Вот так вот! Я понять ничего не могу! У меня все в голове вверх тормашками перевернулось. Он у меня сидит в голове, понимаешь?! Засел — и сидит! Намертво! Я… я не могу! Закрываю глаза и вижу его. Вот вижу, и все! И не знаю, что делать! А оно все давит на сердце и давит, давит и давит! И я не знаю, как это вырвать. Как от этого избавиться, не пойму! Что нужно сделать? Какую таблетку выпить? Голову открутить и новую поставить?

— Возьми тайм-аут. Съезди на море с хорошей девушкой. Развейся. Переключись…

— Заткнись! — рявкнул Паша. — Заткнись! Заткнись! Поганая бредятина это все твоя! Не желаю даже ничего слушать из этого всего свинячьего бреда! Неужели ты думаешь, я не думал об этом?!

— Ну, охмури его, — улыбнулся Айк. — Ты же у нас красавчик. Миллионер. Даже если этот Денис и не гей. Скатайся с ним за бугор. Потрать на него денег. Знаешь, они все какие, эти натуралы? За сотку он тебе жопу не подставит. Предложишь тысячу — уже задумается, а за десятку и отсосет еще с удовольствием!

Паша молчал, тяжело дыша. С остервенением проглотил еще одну стопку.

— Не могу… — тихо сказал Паша.

— Что ты не можешь?

— Ничего не могу! Я дурею, когда он рядом. У меня все мысли сразу набекрень сворачивает. Я как дурак становлюсь! Я сам себя не узнаю. Я такое идиотство творить начинаю! Он стоит рядом, а у меня внутри все дрожит.

— Слушай, — мотнул головой Айк. — А тебя реально плющит. Брателло, ну ты сгоняй в столицу-матушку. А я там одно место знаю! Там такие Аполлоны-кудесники, они тебя так…

— Да и пошел ты к черту, поганый дурак! — вскрикнул Паша с такой силой и так неожиданно, что Айк вздрогнул. Паша вдруг кинулся к его креслу, упал на колени и схватил Айка за руку. — Знаешь ли ты… — быстро зашептал Паша запекшимися губами. — Знаешь ли, что я вчера ночью с ним поцеловался, и у меня… у меня… уже сутки прошло, а я до сих пор чувствую его привкус на губах… во рту еще чувствую… как будто только что было… И мне есть не надо, и мне спать не надо, а я только одним этим теплым влажным привкусом и жив до сих пор! Ну пойми ты хоть это!

«Нет! Он нормален! Нормален! — ошарашенно глядя в его искрящиеся глаза, подумал Айк. — Но он свихнется!»

— Когда ты ел в последний раз? — спросил Айк вслух.

— Сутки назад и ел. Ночью. С ним. В клубе. Сожрал кусок мяса. Прямо нахлынуло на меня. Думаю — если не сожру хоть чего-нибудь, то точно сдохну.

— А спал когда?

— Плохо сплю. Не могу спать. Все мысли-мысли-мысли-мысли! Все в голове как котел гудит. Хочу уснуть и не могу. Иногда получается задремать чуток, но тут же вдруг сердце начинает так колотиться, что я подскакиваю весь в испарине…

— К врачу бы сходил… — неуверенно предложил Айк. — А ты не принимаешь ничего? Никакой наркоты? Только пьешь?

— Но если бы ты знал, что это за сила такая! — прошептал Паша, прижав его ладонь к своему лицу и закрыв глаза. — Когда весь мир словно ничто. Когда есть только одно на свете! И оно как солнце палит, и все мирское вокруг сгорает! И я когда вчера сидел с ним в машине и дотрагивался до него… О! Никогда не был я еще так счастлив! Это такое! Такое! Если бы я мог только… хотя бы только половину того, что я чувствую, тебе рассказать! О! Что это было такое!

Айк вдруг увидел, как на белоснежном бинте на лодыжке Паши медленно набухает и расходится кровавое пятно растревоженной раны, и ледяные мурашки вгрызлись ему в затылок.

— Ладно, иди спать. Да и мне тоже пора, — как можно более мягким голосом попросил Айк. — Успокойся. Поспи. Я с тобой. Мы справимся. Ты справишься. Все будет хорошо.

Айк ушел, а Паша остался. Один бодрствующий во всем доме.

Он долго стоял на балконе, под невидимым дождем, пока весь не вымок и не замерз.