Тест на отцовство (СИ) - Грант Эмилия - Страница 50

Я приняла решение – единственно верное в этой ситуации. Смотреть, как страдают из-за меня невинные дети? Как Ирина заживо закапывает Кирилла? Мучает его, чтобы отомстить? Нет, такой вариант развития событий не для меня. Я решила уехать, найти Ирину. Встать перед ней на колени, сделать все, что она захочет. Пообещать, что больше никогда не увижусь с детьми и с Кириллом. Что не стану лезть на ее территорию – кажется, так она выразилась. Пусть наслаждается моим унижением – ей станет легче, и она сдастся. Ее ждет красивая жизнь в Европе, богатые кавалеры… Она уступит, я не сомневалась.

– Повтори, что ты сказала, – тихо попросил Кирилл.

– Я должна уехать.

Каким-то чудом мне удалось не заплакать: глаза были сухими, голос не дрожал. Возможно, за день жидкость во мне элементарно закончилась.

– Почему? – он поставил виски и подошел ближе.

– Ты знаешь, почему. Это все не…

– Неправильно? – договорил он за меня и невесело улыбнулся. – Думаешь, я не повторял это себе тысячу раз? Не говорил, что ты слишком молодая, что я не должен портить тебе жизнь? И вешать на тебя свои проблемы?…

– Но я не…

– Перестань, мы оба это знаем, – он раздраженно провел рукой по волосам. – Я тоже думаю, что ты должна уйти. И я собирался это сказать, перед тем, как зашел в дом.

– Так в чем проблема? – с вызовом спросила я. – Я уже собрала вещи.

Слышать это от него было больнее, чем я могла себе представить.

Он посмотрел на меня долгим, глубоким взглядом, будто стараясь отыскать в моих глазах что-то очень важное.

– Я не могу, – тихо признался он.

– Что именно?

– Я не могу сейчас остаться один. Не могу потерять еще и тебя…

– Кирилл… – умоляюще выдохнула я и положила руку ему на грудь.

Неужели он не видит, что делает хуже нам обоим?

– Прости… – он взял мое лицо в свои ладони и наклонился ближе.

– За что?

– За это, – шепнул он и прижался к моим губам.

Это был поцелуй-мольба, поцелуй-отчаяние. И я не могла не ответить ему. Он нуждался во мне так же, как и я в нем, и только разделив боль на двоих мы могли пережить этот день.

Его губы стали жадными, требовательными, руки крепче прижимали меня к себе. Я пила его поцелуи, как человек, который мучился без воды трое суток. Доводы разума перестали существовать, все тело захлестнуло волной неутолимой жажды, дрожи… Я не знаю, что это было. И как назвать это чувство. Это не было обычным желанием или страстью. И уж тем более похотью. Мне нужно было слиться с этим мужчиной, стать одним целым, дать ему свою поддержку, защиту – и в ответ получить его тепло.

Пальцы лихорадочно шарили по его телу, впивались в плечи, скользили по спине, терзая рубашку… Не сдержав гортанного стона, когда его поцелуи спустились на шею, и ниже, я дернула ткань. Пуговица отлетела, со стуком упала куда-то на пол, и я принялась расстегивать дальше. Торопливо, будто от этого зависела вся моя жизнь.

– Лена… – его дыхание щекотало ключицы, обжигало грудь. – Лена… Я не смогу… Остановиться… Скажи сейчас, если…

– Нет.

– Нет? – затуманенный взгляд вернулся к моим глазам.

– Нет, я не хочу, чтобы ты останавливался. Пожалуйста, Кирилл. Будь со мной…

Он сжал меня в объятиях так крепко, что на долю секунды стало больно – но я с радостью встретила эту боль. Я снова чувствовала себя живой. И я никогда в жизни еще ничего не хотела так сильно, как его объятий.

Он бережно опустил меня на диван, стянул шорты, раздел, ощупывая каждый миллиметр кожи жадным взглядом. Я хотела его – и он это видел. Не мог не видеть, мое тело кричало о желании принадлежать ему. Сейчас. Сию секунду. Немедленно.

Кирилл покрывал меня поцелуями, его горячие пальцы творили чудеса. Я плавилась в его руках, таяла, как сливочное мороженое на солнце. Не думала, что можно чувствовать такое к мужчине, не думала, что можно так нуждаться в ком-то… Но Кирилл перевернул все, и в тот момент, когда наши тела, наконец, соединились, я вдруг отчетливо поняла, что больше ни с кем другим не смогу ощутить нечто подобное.

Не знаю точно, сколько это длилось. Мир расплылся большим цветным пятном, и все, кроме нас двоих, перестало существовать.

Смутно я помнила, что он отнес меня в спальню. Какое-то время мы лежали на простынях, обнаженные, уставшие, опустошенные. Лежали – и держались за руки, поддерживая жизнь друг в друге.

Потом он любил меня снова. Медленно и нежно, будто я была сделана из тонкого стекла и могла расколоться от малейшей неловкости. Мое лицо было мокрым от слез, но я не помню, чтобы плакала. Или это были слезы счастья…

На один вечер и одну ночь мы отодвинули все проблемы на задний план. Мы знали, что придет следующий день – и все обрушится на нас с новой силой, но эти часы принадлежали только нам. И больше никому.

Я проснулась, когда еще не начало светать: Кирилл тихо спал на соседней подушке, его дыхание было ровным и безмятежным. Я позволила себе вдохнуть его запах, ощутить его близость, тепло его тела. Я смотрела на его лицо, впечатывая в память каждую черточку, морщинку, щетинку…

Все запуталось, усложнилось – и одновременно стало таким ясным. Да, мне было тяжелее следовать моему плану, но теперь я все поняла. Я знала, ради кого принесу себя в жертву. И знала, что эта жертва будет не напрасной.

Тихонько, чтобы не разбудить любимого, я выскользнула из постели. Бросила на него последний, прощальный взгляд, украдкой покинула спальни. Я не соврала накануне – мои вещи были собраны. Есть не хотелось, да и к чему терять время? Пять минут – и я уже была у ворот охраны, чтобы еще через десять минут сесть в такси.

– Пожалуйста, не будите его, – попросила я охранника. – Он знает, что я должна уехать, просто решила встать пораньше.

Все, что у меня было, – адрес прописки детей. Когда мы лежали в больнице, я заполняла анкету для Марка, и Кирилл прислал фотографии документов, чтобы распечатки приложили к истории болезни. Теперь вот пригодилось – хотя я не была уверена, что Ирина увезла детей именно туда.

Я била наугад, но выбирать было особо не из чего. Конечно, она могла уже скрыться за границей. Уехать куда-нибудь в Швейцарию, чтобы ее было почти невозможно найти. Однако что-то мне подсказывало, что она останется в Москве. Хотя бы для того, чтобы понаблюдать за мучениями Кирилла.

Когда я подъехала по указанному адресу, было слишком рано. Шесть утра – не время для переговоров. Да и детей будить не хотелось. Дождалась восьми с неимоверным трудом. Изгрызла себе ногти от нетерпения – и не выдержала. Соврала консьержке, что иду убирать квартиру, и та пропустила меня внутрь.