Тест на отцовство (СИ) - Грант Эмилия - Страница 43

– А потом?

– А что потом? – она похабно улыбнулась, откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу.

Короткое платье, стройная ножка, черная ажурная резинка чулка. А я смотрю ей в глаза и не испытываю ничего кроме отвращения. Кажется, иммунитет выработан.

– А потом, – продолжила эта женщина, – я посмотрю на твое поведение. Может даже разрешу тебе с ними видеться.

Я сжал зубы, чтобы не сболтнуть лишнего. Пусть чувствует себя королевой, хозяйкой ситуации. Пусть тешит себя, видит меня разбитым. Я подарю ей такую возможность. Пока что.

– Хорошо. Живи. Не больше двух дней.

– Ты так щедр, – звонко рассмеялась Ирина. А потом грациозно встала на ноги, потянулась, глотнула виски. – Ну раз ты дал добро, то пойду присмотрю себе комнату посимпатичнее.

Я ждал пока она выйдет из кабинета, поджав губы. Не спешил протянуть руку к стакану с виски. И сделал правильно.

Потому что эта с… Ирина остановилась в дверях и, бросив на меня взгляд через плечо, уточнила:

– Симпатичную ты себе няню подобрал, ничего не скажу. Говорят, что рыжие горячие в постели. Это правда?

– Пошла вон!

Рассмеявшись она вышла в коридор и хлопнула дверью. Звук ударил по ушам, а крепкий напиток растекся блаженством по нервам. Рука, державшая стакан, дрожала как у пятнадцатилетнего сосунка, впервые попробовавшего алкоголь.

Вот же сука!

Я слышал, как по-хозяйски цокают ее каблуки по коридору, и понимал: эти два дня будут адским испытанием.

Глава 24

Лена

До сегодняшнего дня я думала, что самый большой стресс для меня – экзамен. Господи, как же я ошибалась!

Когда Кирилл позвал Ирину к себе в кабинет, я даже капелек успокоительных у Тамары Ивановны одолжила. Накапала больше положенного, но все равно не помогло. Да еще и такие мысли в голову лезли, что вспоминать страшно. И стыдно.

Дети же быстро позабыли об этом инциденте или же попросту отвлеклись на игры. Когда я вновь поднялась к ним, Соня поглаживала Принца по пузу. Попугай прикрывал глаза, немного расставлял крылья и жутко балдел.

– Кажется, ему жарко, – предположила девочка, пытаясь перетащить клетку подальше от окна. – Лена, а попугаи купаются?

– Купаются. Но не все воду любят. Было у меня в детстве два волнистых попугайчика, маленькие такие. Один плескался в любой попавшейся посуде, а второй воду на дух не переносил.

– Тогда надо кондиционер в клетку, – с важным видом заявила она, возвращаясь к почухиванию Принца.

Тот опять разомлел и, прикрыв глаза, склонив голову вбок.

День закончился тихо и спокойной. Не было слышно Ирину, не было видно Кирилла. Да и утро наступило без скандалов.

Я вынырнула из-под тонкого одеяла и потянулась. Прошлепала к окну и тихонечко присвистнула – градусник показывал за тридцать. А это ведь только утро.

Пока еще не совсем мир превратился в пекло, я поспешила разбудить детей. Надо было придумать чем мы займемся сегодня. Сидеть в доме было бы просто издевательством. Даже несмотря на кондиционеры.

– Лена, а давай сделаем оладушки? – предложил Марк, сонно размазывая себе зубную пасту по лицу.

– Только если вы поторопитесь, – я протянула Соне полотенце. – Сейчас уже очень жарко. А на кухне будет еще и душно.

– Тогда надо поспешить, – скомандовала девочка, протягивая мне расческу.

Сказали – сделали. Уже через минут десять мы готовили тесто для оладушек. Соня носилась по кухне в коротком платье, Марк подавал мне ингредиенты и время от времени обмахивался полотенцем. А я чистила яблоки для начинки и когда вспоминала одергивала короткую майку, чтобы хоть как-то прикрыть до постыдного миниатюрные шорты.

Жара стояла такая, что хотелось упасть под кондиционер или вентилятор, обливаться холодной водой и не шевелиться. Но дети не отступались от идеи с оладушками.

Когда уже первая порция шкварчала на сковородке, на запах пришел Кирилл.

– Вот это да! – ахнул он. – У нас тогда такой вкусности не получилось. Да еще и кухня чистая! Лена, т… вы прямо настоящий шеф-повар!

– Вкусно или нет это еще попробовать надо, – улыбнулась я, бросила взгляд через плечо и покраснела.

Кузнецов как раз рассматривал мои ноги. А потом усмехнулся, поймав взгляд:

– Уверен, что получится просто шикарно. Вам помощь нужна?

– Нет, мы уже почти все, – вмешалась Соня. – Скоро будем завтракать. Иди мой руки.

Кирилл рассмеялся и поспешил к раковине.

– Марк, подай мне еще яблок.

– Сейча-а-ас, – мальчик потянулся к разделочной доске, на которой лежала целуя куча нарезанной начинки.

– Уронишь, – Кузнецов поддержал руку сына и помог донести важный груз до меня.

Поблагодарив обоих, смешала яблоки с тестом и приготовилась заливать третью порцию. Пока Соня с Марком разливали холодное молоко по стаканам, Кирилл подавал тарелки для оладий и чему-то улыбался.

– Все хорошо? – уточнила я, поймав его очередную улыбку.

– Конечно…

– Чем тут воняет? Что сгорело?

Кажется, мы вздрогнули все вчетвером. Соня выронила коробку молока. К счастью, закрытую.

– Что это вы тут делаете? – на пороге кухни стояла Ирина. В коротких шортах (а я-то думала, что мои миниатюрные!), которые больше сошли бы за трусы, и спортивном топике. – Оладьи? Фу! Это же сплошные углеводы! Да еще и жареные! Прощай печень!

– Мама, Лена готовит вкуснейшие оладушки! – встал на мою защиту Марк.

– Вот пусть Лена и готовит, – фыркнула она, завязывая волосы в хвост. – Это удел прислуги. Вы тут что делаете, понять не могу?

– Мы помогаем, – вклинилась Соня. – Ты молоко будешь?

– Фу! – вздернула она нос. – Я вам запрещаю это есть!

– Ира, ты, кажется, шла на пробежку, – Кузнецов недовольно зыркнул на нее. – Вот и иди. Мы сами разберемся.

Поджав губы, она медленно развернулась к нам спиной и направилась к выходу из дома.

А я, прикрыв глаза, посчитала до десяти. Попытка успокоиться провалилась. Потому я пошла на отчаянные меры.

– А давайте позавтракаем в саду. Там должно быть не так жарко. Ветерок и все такое…

Дети поддержали мою идею. Кирилл помог вынести столик к шезлонгам, что уже давно стояли на заднем дворе. И под редкие порывы прохладного ветра мы наслаждались самыми вкусными жутко калорийными и углеводными оладушками. Соня рассказывала, что ей снилось, Марк подшучивал над сестрой, а их папа только посмеивался.