Затерянный остров (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 5

— Так-так! — воскликнул мужчина, от которого веяло запахом табака и, похоже, даже виски. — Что у нас здесь, а? — он протянул свою пухлую руку для рукопожатия. — Брайан МакКильда, к вашим услугам!

Говорил он так, словно только что пробежал несколько миль и запыхался, каждая его фраза прерывалась звуками уфф-уфф, будто он пытался перевести дыхание.

— Я хотел бы разместить на аукционе одно свое сокровище. Это иллюстрированный манускрипт, — Гидеон протянул МакКильде кожаное портфолио.

— Прекрасно! Давайте же взглянем! — МакКильда подошел к столу, открыл выдвижной ящик, достал лупу и закрепил ее в глазу. Расположив специальную лампу так, чтобы она бросила один объемный пучок белого света на гладкую черную подставку, он открыл портфолио и извлек из него страницу в пластиковом чехле, который Гидеон приобрел только что, и, сняв его, бросил на манускрипт несколько взглядов, сопровожденных кивками. С каждым таким кивком его пушистые волосы мотались из стороны в сторону в такт неразборчивым звукам одобрения, вырывавшимся из его рта.

Наконец, он поместил страницу под лампу. Прошло несколько долгих минут, в течение которых он внимательно изучал документ под лупой. С его губ срывалось все больше каких-то диковатых, животных возгласов, но все они звучали одобрительно. Изучив страницу таким образом, МакКильда выключил яркий свет, потянулся к ящику стола и достал оттуда небольшой необычно выглядевший квадратный фонарик. Прижав его к странице, он нажал на кнопку включения — фонарик выдал глубокое ультрафиолетовое свечение. МакКильда просветил страницу в нескольких местах, ненадолго задержавшись на некоторых фрагментах, и, наконец, выключил свет. Его восторженные возгласы вдруг превратились в неодобрительное фырканье.

— О, Боже, — протянул мужчина. — Боже, боже, боже, — за этим последовало какое-то неразборчивое раздраженное бормотание.

— Какие-то проблемы?

МакКильда покачал головой.

— Подделка.

— Что?! Как такое возможно? Я заплатил за нее четыре тысячи фунтов!

Мужчина с неподдельной грустью взглянул на него.

— Наш бизнес, сэр, наводнен подделками и это печальный факт. Они встречаются до крайности часто, увы! — последние слова он произнес с каким-то особенно сильным акцентом.

— Но как вы можете констатировать подобное, когда вы всего лишь каких-то пять секунд посветили на него?! Неужели этого достаточно для окончательного вердикта? Других тестов у вас нет?

Прозвучал долгий сочувствующий вздох.

— У нас есть возможность провести множество тестов, великое множество тестов. Рамановская спектроскопия[9], рентгеновская флуоресценция[10], радиоуглеродный анализ[11]… Но в данном случае в проведении дополнительных тестов просто нет необходимости.

— Я не понимаю. Неужели один пятисекундный тест все решил?

— Позвольте, я вам кое-что объясню, — МакКильда сделал глубокий вздох, издавая все те же ставшие уже привычными звуки уфф-уфф, и прочистил горло. — Иллюстраторы минувших столетий для своих чернил использовали в основном минеральные пигменты. Голубой и синий получали из лазурита, ярко-алый из киновари и серы. Источником зеленого цвета был малахит или окисленная медь. Белые чернила обычно получали из свинца — часто в сочетании с гипсом или кальцитом, — он вновь сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Итак, смысл в том, что некоторые из этих минералов сильно флуоресцируют под ультрафиолетовым светом, в то время как другие и вовсе меняют цвет определенным образом, — и снова пауза и лихорадочный вдох. — Но взгляните на это!

Он снова осветил черным светом страницу рукописи. Поверхность осталась темной, тусклой, неизменной.

— Вот, видите? Ничего! — отрезал он. — Эти пигменты, вероятно, являются дешевыми анилиновыми красителями, ни один из которых не реагирует на ультрафиолетовое излучение.

— Но… манускрипт выглядит таким настоящим! — сокрушенно воскликнул Гидеон, почти что с мольбой в голосе. — Пожалуйста, взгляните на него еще раз! Он должен быть настоящим…

Испустив еще один страдальческий вздох, МакКильда снова обратился к манускрипту и на этот раз изучал его более пяти секунд.

— Я признаю, что для подделки это довольно неплохая работа. Поначалу ей даже удалось меня обмануть. Сам веллум[12], к примеру, выглядит очень натурально. Неясно лишь, почему фальсификатор с таким очевидным талантом потрудился создать художественную подделку, подобную этой, а затем использовал анилин-красители. Я предполагаю, что эта страница произведена в Китае. Раньше большая часть подделок поставлялась из России, но сейчас подобные работы все чаще приходят к нам с Дальнего Востока. Китайцы немного наивны — отсюда становится ясно, почему они использовали анилиновые красители. Но, к несчастью для них, на этом их и поймали.

Волосы его упруго колыхнулись из стороны в сторону, когда он снова покачал головой и безапелляционно заявил.

— Это, безусловно, вне всякого сомнения, подделка, — последнее слово он снова акцентировал своими громкими уфф-уфф.

6

Тридцатидвухлетняя Джулия Трам Мерфи проделала длинный путь из Брин-Мара[13], штат Пенсильвания, где она работала доцентом на кафедре романских языков, чтобы взглянуть на Келлскую книгу, пребывание которой в Штатах заканчивалось уже в эти выходные. Это был славный воскресный денек — хотя он был бы еще лучше, будь погода немного теплее — и выставка, как Джулия и ожидала, была заполнена так, что на ней было не протолкнуться.

В билетной кассе она узнала, что, чтобы попасть в Восточный Зал, ей придется прождать около сорока пяти минут. Она вынуждена была согласиться на это, но, когда женщина, наконец, подошла к нужному помещению, то обнаружила, что внутри Восточного Зала также набилась огромная вереница медленно движущихся людей, и процесс нахождения в ней мог занять еще полчаса, а то и больше.

Час и пятнадцать минут. Услышав это, Джулия едва не решила пропустить Восточный Зал и направиться к крытым аркадам, где размещались гобелены с изображениями единорогов. Но затем она все же приняла решение подождать. Это — насколько она знала — было ее единственным шансом увидеть Келлскую книгу за пределами Ирландии. Именно ради этого она купила билет ценой в двадцать пять долларов, отдала свою сумочку на досмотр, прошла через металлоискатели и простояла огромную очередь. Лишь когда из Восточного Зала вышла партия людей, туда запустили новую группу. Очередь двигалась очень медленно.

Наконец, спустя еще сорок минут, Джулия дошла до первой линии очереди, и охранник одарил ее кивком, означавшим, что она может войти внутрь.

В зале обстановка была едва ли не хуже, чем в коридоре. Толпа змеилась и перемещалась между хитросплетениями ограждающих бархатных канатов и стоек, напоминавших ворота безопасности в аэропорту. Зрителям давалось меньше минуты на то, чтобы осмотреть книгу, прежде чем охранники начинали вежливо просить людей продвигаться дальше и не задерживать очередь.

Час и пятнадцать минут ради одной минуты удовольствия. Чем-то похоже на секс, — усмехнулась про себя Джулия, чувствуя нарастающее недовольство, продвигаясь по этой змеиной траектории.

В эту минуту молодой человек примерно ее возраста, стоявший чуть впереди нее, перешел в другую линию очереди и одарил ее оттуда обезоруживающей улыбкой, излучающей гораздо больше тепла, чем того требовала банальная вежливость. Джулия была поражена его немного хулиганской внешностью и сочетанием черных волос с ярко-голубыми глазами — это был тип внешности, который ее мать назвала бы «черным ирландцем». Когда Джулия поняла, что улыбка длится слишком долго, она отвернулась. Что ж, она привыкла к этому: ей повезло родиться не только умной, но и красивой, и красоту свою она упорно поддерживала здоровым образом жизни, пилатесом, йогой и бегом. Несмотря на то, что она вращалась в профессорских кругах, ее совершенно не привлекали ее обрюзгшие кичливые коллеги с претензиями на определенное уважение. Некоторые из них вели себя, как напыщенные старики, даже будучи ее сверстниками. И нельзя сказать, что в каждом из них были какие-то чересчур серьезные изъяны — они попросту были не в ее вкусе. В то же время, она испытывала определенные трудности с тем, чтобы вне академических кругов найти мужчину, который был бы таким же интеллектуалом, как и она. Джулия могла представить себе, что выйдет замуж за бедного или даже за некрасивого мужчину — но она никогда не смогла бы выйти за человека уступающего ей по уму.