О чем молчит черная маска (СИ) - Корнеев Александр - Страница 14

- На выход давай. – Приказал я. – Ну же, на выход! – Но девчонка уперлась в меня взглядом. И кажется вовсе не собиралась подчиняться. Я выдохнул. – Послушай. У меня сегодня был херовый денек. Если не хочешь, чтобы тебе было больно, лучше делай так, как я тебе говорю! Поняла?

Чуть подумав, она все же встала и побрела на выход. А когда вышла из кладовки уселась в коридоре у стены. Насупленным взглядом она начала провожать мои похождения по коридору из кухни в спальню и обратно. А я ходил и думал: что с ней делать дальше?

Поздно уже в интернат соваться. Ведущему ее не сдать. Убить только... Я посмотрел на девчонку. Снова голубые глаза. Нет. Убить на крайний случай. Да. Точно. Если я третий раз не смогу это сделать, я себя уважать перестану.

- Ты хочешь есть? – Спросил я.

Молчит.

В кухне я нахожу кукурузные хлопья (в холодильнике только прокисшее молоко и замороженная рыба) и всовываю ей в руки(по пути закрыв входную дверь):

- На...все что есть.

Снова тошнотворно повело голову. Я вспомнил свое отражение в зеркале. Надо умыться и раны обработать. Кидаю на пол пыльный пиджак. Закатываю окровавленные рукава рубашки.

- Если будешь сидеть тихо, то я тебя не трону. Поняла? – Она кивнула в ответ. Кажется, настроение у нее улучшилось.

- Когда вернусь, решим, что с тобой делать.

Внезапно она задала вопрос:

- Ты отведешь меня к тем дядям? – Девчонка уставилась взглядом на мое запястье, на татуировку Аполлона.

- Нет. Уже нет.

- Что этот рисунок значит?

- Ничего.– Ответил я и закрыл за собой дверь в ванную комнату.

Я стащил с тела рубашку и швырнул на пол. Облокотился руками на раковину. Открыл воду. Надо похолоднее. Да. Вот так. Умылся. Смыл кровище в горлышко. Посмотрел в зеркало. Голова разбита. Гематома. Но под волосами не видно. Но выгляжу уже посвежее. Сейчас хоть в бордель к бабам можно идти. С аптечкой оказалась беда - только Аспирин. Натянул джинсы и черную футболку.

В кухне смешал в стакане водку с апельсиновым соком. В спальне бухнулся в кресло. Посмотрел на девчонку, жует хлопья:

- Освоилась уже? Это хорошо. Это значит, что быстро решим твою судьбу.

- Почему у всех плохих дядь такие рисунки?

- Забыла, что я тебе сказал? Не трону если будешь хорошо себя вести. Напомнил девчонке.

- Они тоже так говорили.

- Нет, - ухмыльнулся я. – Если бы они с тобой говорили, ты была бы уже... В общем, ешь и молчи!– Надавил я в конце. К счастью, это дало эффект, и девочка уставилось внутрь упаковки и начала выскребать остатки хлопьев.

Но тут у меня в голове пронеслась шальная мысль: как ребенок мог видеть татуировку бойца Аполлона? Случайно по телевизору? Но, это невозможно... А где еще?

- Тебя как зовут? – Спросил я. Неохотно, но девчонка ответила:

- Софья.

-Скажи мне, Софья, где ты еще видела такой рисунок?

- Я видела его тут.

- Тут, в смысле в этой квартире?

-Я проснулась и услышала, что где-то голос папы. Он говорил, чтобы я выходила, чтобы не пряталась.

- И... - Подогнал я.

- Я вышла и увидела, что повсюду какие-то дяди с такими же как у тебя рисунками. И тот голос был вовсе не папа.

- А как ты вышла? Ведь я тебя запер!

- Дверь была открыта.

- Почему они тебя не забрали?

- Они походили по квартире и ушли.

- То есть они тебя не видели?

- Я стояла почти тут. – Показала она возле себя.

- Не знобит тебя? Голова не болит? – Не поверил я ей. Если Софья вышла из кладовки, как Инквизо могли ее не увидеть?

- Пить хочу. – Просит она.

- Кран к твоим услугам.

- Он высоко.

Протянув ей стакан с водой, я приказал лечь на диван и уснуть. Отвернулась лицом к стене.

Я сел за барную стойку, глотнул из стакана. Выложил на столешницу револьвер и несколько патронов рассыпал. Посмотрел в окно: в густой июньской ночи были видны абрисы кухни и мой нечеткий контур.

Инквизо тут были и не видели Софью? Или ее вижу только я... А? Может быть я сошел с ума? А все это, лишь галлюцинации, очень реальные, но галлюцинации?..

Выпиваю до дна. Открываю барабан. Патроны в него по одному. Щелк, щелк, щелк.

Проверить реальность девчонки просто. Ее нужно убить. И тогда все станет ясно. Если действительно группа Инквизо была здесь, то почему они не забрали ее? Может быть, это часть какого-то плана?

Я вставил последний патрон, тряхнул рукояткой – отправив барабан обратно. Взвел курок. Для храбрости, для омертвения нервных окончаний, для онемения эмоций, чтоб душа силиконовой на время стала- налил полный стакан водки. Снова посмотрел на свое отражение в окне: оттуда на меня смотрел другой человек. Не был он теперь похож на меня -масляные, уставшие глаза тлели чем-то тревожным, опасным, неадекватным.

И вот тот другой я, улыбается мне. Но получается у него не улыбка вовсе, а звериный оскал. Этот оскал предает его выражению лица нечто инфернальное: словно там за стеклом какой-то параллельный мир, зазеркалье, и обитают не люди в нем, а демоны. А потом этот демон убирает улыбку. Его лицо серьезное, угрожающее, словно морда зверя перед броском на добычу. Внезапно он приказывает мне:

- Убей ее!

Не ожидая от самого себя, я встаю с табуретки, и как будто под гипнозом иду к Софье, держа пистолет у ноги. Замираю у дивана, беру свернувшееся калачиком детское тело на прицел. Досылаю патрон. Давлю плавно курок.

Раз.

Два.

Три.

Я вздрогнул и открыл глаза.

Мрак моей квартиры пугает сменяющимися кадрами экран телевизора. Скрипнуло подомной. Кресло. Что-то тычется в бедро – бутылка виски. Все вокруг было привычно обычным: кажется, я снова крепко приложился к горлышку после смены, и снова уснул под кондиционером. Я начал понимать, что произошедшее ранее всего лишь сон, и как в подтверждение этому, диван скрипнул.

Девчонка там вертелась во сне.

И когда я пришел, она там спала. Да, все было так. Но как же группа Инквизо? Она же должна была нагрянуть сюда?..

Видимо рано еще. Я глянул на часы – далеко за полночь, три тридцать.

Хлопаю дном стакана о столешницу стойки, и наполняю его наполовину виски. Марка этого напитка у меня есть особая – двенадцать лет выдержки. Написано на этикетке так. Но я точно знаю, что ему нет и двух месяцев, китаец Ли разливает на минус втором этаже этого здания. Но меня устраивает, для промывки мозгов отлично подходит. Виски этот два в одном, и психолог личный, и кондуктор в мир пьяного забвенья.

Глотнул темно-ржавое.

Все это конечно очень хорошо – но кое-какой вопрос сверлит мое нутро уже давно. Что делать с девчонкой?

Вот-вот может прибыть Инквизо. Тогда все будет кончено.

Я посмотрел в окно: а за ним ночной город, фонари как мотыльки, с шестьдесят второго этажа все как на ладони. И нет за окном абрисов кухни, и рожи той с оскалом зверя, и быть не может ничего этого, потому что свет я в кухне, когда пришел, погасил.

И хоть ситуация была очень нехорошей для меня, мне стало почему-то хорошо и спокойно: то ли от мотыльков в небе под мурлыканье холодильника, то ли от того, что открылся шлюз и темно-ржавое начало через него спускаться в мою кровь.

Но вдруг постучали в дверь. Ровным, отмеренным трехкратным стуком.

Я тихо прошел до раковины, медленно потянул за ручку выдвижного шкафчика, что был рядом: пузатый стакан выкатился и звякнул стеклом о дуло револьвера.

Щелчком привожу револьвер к бою, а потом равняюсь глазом с круглым стеклышком двери...

- Чего тебе? – Открыв дверь, я спросил у стоявшей в проеме Кристине.

Она сложила на груди руки, вроде как от холода, хотя вовсе не холодно здесь.

- Я тут подумала... о том, что случилось... – Мнется Кристина. Смотрю ей в глаза, а там тлен, боль, пепел. – В общем, я пришла сказать спасибо. Спасибо, что спас меня от того парня...

Я еле заметно киваю в ответ.

Неловкое молчание.

Над нами гудит лампочка.

- Пройдешь?

- Нет... я пойду. У тебя есть дочь? – Она смотрит мне через плечо на спящую Софью. – Не думала даже... ты прости, что так поздно...