Копья народа
(Рассказы и повести) - Иванов-Леонов Валентин Георгиевич - Страница 28

— Спрячься в лесу, напротив лагеря мзунгу, — сказал Йонго, — и когда солдаты вернутся, постарайся узнать, куда они ходили. Будь осторожен. Иди!

И Касанда отправился на опушку леса. Он просидел там до рассвета, но четыре человека не вернулись.

Утром мзунгу возобновили атаку на селение, оставив часть солдат для защиты лагеря. Но их усилия были напрасны: батако сидели в своих ямах и, когда белые подходили слишком близко, отгоняли их стрелами. Лишь несколько человек из селения были легко ранены. Убедившись, что позиции африканцев не взять, солдаты возвратились в лагерь.

В следующую ночь Касанда с несколькими воинами отправился в засаду, чтобы выследить четверых солдат, ушедших с грузами, и попытаться схватить их.

Воины бесшумно прошли сквозь пальмовую рощу и через поле сорго. В лесу они разделились, и каждый занял свой пост.

Касанда уселся меж воздушных корней унаки.

С черного приблизившегося неба светили звезды. Было холодно. Касанда вздрагивал от прикосновения к телу мокрых листьев. Над головой раздался жалобный крик птицы-вдовы, и вновь все стихло. Из леса бесшумно вышли две гиены. Они остановились недалеко от Касанды. Большие уши их слегка шевелились. Гиены трусливы, и Касанда не обратил на них внимания. Звери направились к селению в поисках пищи. Далеко за рекой заревел вышедший на охоту лев, и все живое замерло, прислушиваясь к этим грозным звукам. Над полем, словно синие фонарики, проплыли большие жуки-светляки. Селение уснуло. Смолкли собаки. Палатки белели в темноте ночи.

Касанда терпеливо сидел, обхватив руками колени. Дремота все сильнее охватывала его, но он не сдавался, пощипывая себя за руку. Вдруг ему показалось, что кто-то тихо приближается. Так тихо могли ходить только хорошие охотники. Касанда насторожился и вскоре услышал шаги и приглушенные голоса слева, справа и позади себя. Людей было много, очень много, и они уже были совсем рядом с ним. Касанда слышал теперь даже отдельные слова. Люди говорили на языке племени вакилу. Но зачем они здесь?

Касанда вспомнил про солдат, ушедших в лес с ящиками. Это они привели их сюда! Европейцы послали в ящиках подарки вакилу, чтобы те напали на батако.

Рядом раздались яростные крики: это воины батако вступили в бон с вакилу. Нужно было немедленно сообщить Йонго об опасности. Касанда побежал через поле. Несколько стрел угрожающе пропели над ним. Одна из них ободрала кожу на его плече. Касанда закричал изо всех сил, чтобы предупредить племя и дать ему время приготовиться к бою. Стрелы свистели вокруг, но он, не оглядываясь, мчался сквозь ночную тьму.

Вбежав в селение, Касанда бросился к хижине Йонго, не переставая кричать:

— Вакилу! Вакилу! Вакилу! Напали!

Из многих хижин уже выскакивали люди с копьями в руках, бежали по селению.

Касанда в темноте налетел на Йонго.

— Где вакилу? — спросил глава племени. — Ты их сам видел?

Касанда принялся было рассказывать о том, что произошло, но в это время на селение посыпался град стрел, затрещали выстрелы.

Поднялся невообразимый шум. Кричали мужчины, плакали женщины и дети, блеяли козы, выли собаки, и, заглушая все, гремели боевые барабаны. Йонго, требовавшего, чтобы мужчины собрались около него, почти не было слышно.

На селение обрушился поток горящих стрел. Хижины превращались в яркие костры. Пламя лизало черное небо. В зареве пожара обитатели селения были хорошо видны нападавшим. Вакилу и солдаты поражали своих противников, оставаясь в темноте.

Касанда мчался по селению, передавая приказание Йонго собираться на большой круг, где заседал всегда совет племени. Увидев мать и Нкайну, которые несли имущество и тащили на ремнях двух упиравшихся коз, Касанда передал им распоряжение Йонго и побежал дальше.

Вскоре племя собралось на площади, прячась от пуль за не горевшими еще хижинами.

Нужно было покинуть пылающее селение, Йонго приказал мужчинам разбиться на две группы. Одна из них должна была прорвать цепь противника и вывести за собой женщин и детей, другой поручалось прикрыть отступление.

Йонго отдавал приказания без паники, ровным громким голосом, и это действовало на всех успокаивающе.

Йонго подал сигнал, выстрелив из ружья, и все племя с криком устремилось к лесу.

Касанда был в ударной группе. Пустив наугад несколько стрел, он побежал вместе со всеми, выставив перед собой копье. Но, к удивлению Касанды, они не встретили противника. Вакилу разбежались, не желая принимать удара. Но, невидимые, они следовали по полю за батако неотступно. Огни выстрелов то и дело вспыхивали в темноте ночи. Вопли раненых сливались с криками нападавших.

Несколько вакилу, вклинившись в последние ряды батако, схватили троих воинов. Батако делали тщетные попытки освободиться. Большая часть племени уже отступила, лишь несколько человек продолжали отбивать атаки врагов. Вакилу, обезоружив троих батако, потащили их к селению. В этот момент из темноты выскочил Йонго и, словно лев, защищающий своих детей, бросился на противников, размахивая ружьем, как дубиной. Растерявшиеся было батако вступили в борьбу. Схватка продолжалась несколько минут. Вакилу, узнав по властным выкрикам и командам, подаваемым Йонго, что перед ними вождь племени, накинулись на него. Подбежало еще несколько вакилу. Они бросились на Йонго, стараясь повалить его. Йонго стоял на земле твердо. Ярость удесятеряла его силы. Он скорее убил бы себя, чем сдался врагам. Батако отчаянно защищали своего вождя, но их было слишком мало. Враги навалились на Йонго со всех сторон. Он упал. Вакилу закричали, торжествуя победу, но Йонго снова встал на ноги, подняв на себе четверых, вцепившихся в него мертвой хваткой. Он напряг все силы, сделал несколько шагов вперед и вдруг, разбросав противников, вырвался из их кольца, яростно размахивая ружьем. Вакилу стали обстреливать отступающих батако. Одна из стрел попала в шею Йонго. Он покачнулся, но верные воины подхватили его под руки.

Они добрались до опушки леса. Здесь собралось все племя. Могучие деревья защищали людей от пуль и стрел. Всю ночь уходило племя от преследователей, продираясь сквозь заросли, в кровь раздирая тела об острые, твердые колючки. Наконец остановились на берегу болотца, тускло поблескивавшего в темноте. Враги отстали.

Касанда нашел мать и брата. Набетуну держала на длинном ремне одну из коз, другую Нкайна потерял во время бегства. Набетуну была обвешана кожаными мешочками с сорго и мукой маниоки. В руках у Нкайны были тыквенная бутыль с пальмовым вином, две глиняные посудины и несколько свернутых шкур. Это было все их имущество. Пес Мпутум подошел и потерся о ногу Касанды, как бы сообщая о своем присутствии.

Два воина подвели к воде раненого Йонго. Из троих немезисов до болотца добрался лишь один Ифофу. Ифофу на глазах у всех совершил поразительную операцию, которой научил знахаря его дед-немезис. Он расширил ножом рану на шее Йонго и извлек зазубренный наконечник стрелы. Чтобы остановить кровь, он прижег сосуды раскаленной железной палочкой. Затем по его распоряжению воины наловили огромных черных муравьев. Ифофу, произнося заклинания, сажал их по одному на разрез. Муравьи впивались в рану и миллиметр за миллиметром стягивали ее края. Часа через два раны не было. Остался лишь небольшой красный шрам. В заключение Ифофу сжег на огне в жертву богу Чамбе живую курицу. Но, несмотря на блестящую операцию, через неделю Йонго все же скончался.

Воины вырыли две могилы, чтобы сбить с толку злых духов. Духи, враждебные человеку, не должны были знать, в какой из них лежит тело Йонго. Вождя похоронили головой к селению, предварительно положив с ним заряженное ружье: кто знает, с каким зверем придется встретиться ему в далеком пути? Зажарили козу, и старейшины, усевшись вокруг могилы, в последний раз поели вместе со своим вождем. Они выкопали в могиле небольшую ямку, положили туда лучший кусок мяса и вылили бутылку пальмового вина. Далекий путь предстоит Йонго, и он должен подкрепиться, чтобы веселее было идти… Затем, по древнему обычаю, воины высекли Ифофу за то, что плохо лечил вождя и не смог умилостивить великого Чамбе. Немезис должен был кричать как можно громче, чтобы умерший тоже мог его слышать. Ифофу не заставлял себя просить: он кричал на весь лес, и Йонго должен был быть доволен.