Кудель кровавого льна. Книга первая (СИ) - "Принцесса Штальхаммер" - Страница 1

Кудель кровавого льна. Книга первая

Нежданная весточка

Аврора, изнывая от городской духоты и докучливого насморка, со всех ног бежала к своей наставнице. Девочка ловко лавировала в плотном потоке горожан, попутно извиняясь и прося уступить дорогу, проскакивала перед самым носом всадников, едва не попадала под колёса автомобилей и экипажей и то и дело выслушивала отменные ругательства в свой адрес. У неё не было времени играть роль прилежного пешехода, и даже риск оказаться раздавленной огромными ногами сивилозавров не так холодил её молодое сердце, как гнев наставницы. И пусть жандармы, водители, пешеходы, наездники и погонщики испепеляли её взмокшую спину злобными взглядами — Авроре было абсолютно плевать.

Наконец, последние кварталы города вместе с его шумом, гамом и пылью остались позади; девочка с запечатанным письмом в руках миновала утопающее в вересках поле, не сбавляя скорости, пересекла щерившуюся буреломом опушку тихого леса и добежала до огромной восьмигранной башни с застеклённой цилиндрической кроной. Монолитное сооружение, напоминающее языческий обелиск, сияло на солнце отполированными гранями и было лишено окон, карнизов и других архитектурных модификаций, создавая вид отрешённого ото всех аскета.

Башня располагалась на островке посреди миниатюрного пресного озерка, затенённого высокими и величественными кипарисами. Деревья, украшенные шапками седых мхов и гроздьями ядовитого плюща, вырастали прямо из мутной, затянутой ковром из ряски воды в окружении пирамидальных вытянутых пневматофор, самые длинные из которых достигали длины в человеческий рост. Островок и берег, на который выбралась по проторённой стежке девочка, соединял мост из чёрного полированного камня с нежно-голубыми крошечными крапинками.

Аврора убрала со лба слипшиеся белокурые волосы и с облегчением выдохнула, по мосту зашагала обычным пружинистым шагом, стараясь восстановить сбившееся от долгой пробежки дыхание.

Впереди, в лучах стоящего в зените солнца, блестела привинченная к парадной двери золотая табличка с вычурной резьбой и вычеканенными словами: «Доктор психомагических наук Элизабет Морэй». Палисандровая дверь вдобавок была снабжена колотушкой в виде единорожьей головы с латунным кольцом в носу. Она находилась слишком высоко, поэтому Авроре пришлось встать на цыпочки, чтобы схватить колотушку и использовать её по прямому назначению.

— Ли-иза! Открывай, это я вернулась! — звонким, но слегка гундосым голоском пропищала светловолосая девочка, после чего шмыгнула покрасневшим носом и помахала измятым письмом.

После третьего глухого стука латуни по дереву массивная дверь бесшумно отворилась. Отворилась ровно настолько, чтобы худощавая Аврора смогла без проблем проскользнуть внутрь, и тут же без единого скрипа и посторонней помощи закрылась. Девочка оказалась перед винтовой лестницей, ведущей на верхние этажи.

Не разуваясь и не сбрасывая с плечиков суконной мужской епанчи, Аврора заспешила в кабинет своей наставницы, чтобы отдать той цидулку и объясниться, где она так долго пропадала. Благо, пропадала она по официальной причине, и ей не нужно было смущённо краснеть и выдумывать глупые оправдания, чувствуя себя повинной во всех мировых бедах. Гулко стуча по ступеням подкованными каблуками новеньких сапожек из василисковой кожи, Аврора добралась до первого встречного арочного пролёта и очутилась в нижней комнате башни, именуемой рабочим кабинетом и библиотекой одновременно.

Первое, что бросалось в глаза, — массивный письменный стол из палисандра и красного дерева с множеством выдвигающихся ящичков. Столешница, как всегда, была сплошь заляпана разноцветными чернилами, завалена бумагами, шёлковыми лентами, стружкой, разноцветными карандашами и мелками, а венчала этот творческий беспорядок пишущая машинка, сверкающая на свету металлическими клавишами. За столом высилась резная спинка мягкого разлатого кресла с подлокотниками в форме каких-то мифических зверей, названия которых Аврора не знала. Сейчас кресло было пустое — Элизабет восседала на другом креслице, поменьше и поскромнее, затесавшемся между двухэтажными тисовыми шкафами, полки которых были забиты всевозможными книгами.

***

Элизабет Морэй была одним из первых эльфов, которого Аврора увидела в своей жизни. Себя эльфийка называла чаще всего «удрализкой», что в переводе на всеобщий язык означало «серокожая». Но не только одной матово-серой кожей в своё время удивила Аврору длинноухая дамочка. Первым открытием для неё были ноги будущей наставницы — длинные и стройные, но лишённые ступней, вместо них Элизабет имела парные копытца. Эльфийка объясняла столь разительные отличия от чистокровных эльфов-удрализов тем, что, дескать, её уже покойная матушка была самой настоящей дриадой-кентаврицей, коренной жительницей Зачарованных Пущ. От матери удрализка унаследовала не только копыта вместо ступней, двухаршинный голый хвост с кисточкой на конце, зелёные глаза, рыжие вьющиеся волосы и великое множество веснушек, но и внушительных размеров магический потенциал, который с каждый годом постоянных медитаций и нескончаемой практики ширился и крепнул.

Отец же, типичный удрализ, наградил дочь типичной для своего брата серой кожей, правда, более тёмного, антрацитового оттенка, переходящего в серебристо-серый на губах, сосках и паху; типичными подвижными остроконечными ушами и нетипичным для старших чародеев холерическим характером.

Однако Элизабет, не без напутствий матери, уже в пять лет выбрала чародейскую стезю и твёрдо решила посвятить долгую жизнь постижению тайн психомагических наук. В свои семьдесят три года эта уже зрелая по меркам эльфов женщина добилась определённых успехов в психомагических науках: она гордилась своей учёной степенью доктора психомагических наук и в качестве атрибута неоспоримого авторитета носила на указательном пальце перстень с гербом Великого Дома Чародеев, сверкающий жадеитом, золотом и платиной.

А кроме кольца, указательный палец Морэй имел ещё одну «достопримечательность» — длинный ноготь, которым удрализка подчёркивала наиболее важные строки со страниц читаемых книг и который любила покусывать в минуты глубоких раздумий.

***

— Здравствуй, Аврора, — мелодичным альтом промолвила эльфийка и с хрустом в суставах поднялась, сделала шаг к застывшей в арочном пролёте девочке. — Я отпустила тебя гулять в Скуу’Врак всего на два часа, а прошло уже более четырёх. Соизволь объяснить, где ты пропадала? Ты в порядке?

— Да, я в порядке, просто запыхалась немного… Я была на аудиенции с Миряной Первой! — с липкой хрипотой пропищала девочка и заглянула во влажные, словно слезящиеся миндалевидные глаза эльфийки.

— С Владычицей всея эльфов? — вскинула редкие рыжие брови чародейка и, шурша блио из антрацитового шёлка, подошла ближе. Девочка в прохладном сумраке комнаты разглядела, что её бледно-серые губы были растянуты в лукавой улыбке, а на конопатых щеках темнели впадинки ямочек. — Боже, Аврора, я уже говорила тебе, что ты совсем не умеешь лгать?..

— Но это правда! Самая правдивая правда, честно-честно! — поморщила та носик и протянула учительнице пахнущий розовым маслом и нардом бумажный лист. Та моментально стёрла с лица улыбку и рывком вырвала бумагу из рук адептки. — Вот, это послание Владычица самолично диктовала своему писарю — у него, между прочим, была такая же печатная машинка, как и у тебя! — а после скрепила его печатью, отдала мне и строго наказала вручить лично в руки Элизабет Морэй, то есть тебе! Я спешила домой на всех парусах, потому что знала, что ты волнуешься и переживаешь за меня! Ведь так?

Элизабет, не удостоив Аврору ответом, сломала уже кем-то надломанную печать из жёлтого сургуча и развернула бумагу, под завязку набитую аккуратными пузатыми рунами. Похоже, Миряна Первая самолично расписалась под сообщением, это вконец убедило эльфийку в подлинности письма. Не то чтобы она не доверяла своей воспитаннице, однако не каждый день Владычица всех эльфов удостаивает тебя столь пристальным вниманием.