Ничья его девочка (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 31

А потом, тяжело дыша, смотреть ему в глаза. Оба пьяные, дрожащие. Осатаневшие от разлуки и проклятых препятствий, впивающиеся в друг друга, как умирающие с голода. Закрывает в изнеможении глаза и трется колючей щекой о мою щеку.

- Девочка-а-а, моя маленькая девочка, как же я тосковал по тебе... – а мне рыдать хочется, потому что знаю, что скажу ему… знаю, что это конец. Только не хочется. Хочется еще пару минут счастья. Совсем немножко. Вот так побыть в его объятиях со вкусом нашего сумасшествия на губах, с саднящей болью между ног. А Андрей вдруг в глаза мне пристально посмотрел и снова к себе привлек, сминая мою голую спину горячими ладонями.

- Переодевайся. Мы уходим отсюда. Никакой свадьбы не будет. – Хрипло прошептал мне на ухо. - Все. Хватит. Я забираю тебя отсюда прямо сейчас.

Где-то в моей сумке вибрирует мой сотовый, и я чувствую, как волны паники ползут вдоль позвоночника липкой ледяной паутиной. Вот и настал день моей смерти. Ведь умирают не тогда, когда врачи констатируют конец, а когда дышать не имеет больше никакого смысла, и палец дрожит на рукояти ножа, чтобы полоснуть поглубже.

ГЛАВА 17

- Нет… – сказала и забыла вдох сделать, перед глазами точки заплясали черные.

Вот он – первый порез. Еще не выступила кровь. Он пробный, очень слабый, и рука только начала предательски дрожать. Я знаю, что взмахну ею еще множество раз, нанося себе раны снова и снова. Себе и ему… но пусть лучше такие, чем настоящие. Я должна вытерпеть. Я же сильная.

- Я не поеду с тобой, Андрей… – каждое слово тяжелое, как камень, падает вниз, скатываясь с губ, и разбивает между нами пропасть, раня осколками обоих.

Смотрит на меня непонимающе, а потом затыкает рот поцелуем, а я вырываюсь и отталкиваю его от себя, лихорадочно натягивая корсаж белого платья обратно на грудь, застегивая крючки дрожащими пальцами.

- Не поеду, Андрей, понимаешь? Не выйдет у нас ничего. Да и нет нас вообще, и ты это знаешь. Так… страсть, адреналин от запрета. Но я больше не могу играть в эти игры.

- Игры? Это ты что играми назвала?

И от этих вопросов еще больнее становится, я даже чувствую, как они меня режут по венам, полосуют.

- Игра – это вид культурной человеческой деятельности, направленный на то, чтобы себя или кого-то развлечь, - сказала очень тихо, потому что собственные слова были слишком болезненными.

В его же глазах неверие… сомнение. Чуть прищурился и сам рубашку застегивает, только его руки не дрожат, как мои.

- Почему ты мне это говоришь? – отчеканивая каждый слог и заправляя рубашку в штаны, а мне не верится уже, что несколько минут назад я извивалась в его руках, пока он жадно брал меня у вот этого зеркала. Сейчас мне казалось, что это было где-то в прошлой жизни. Очень давно. Так давно, что от тоски по его ласкам и нежному шепоту мне на ухо свело скулы и засаднило в груди.

- Потому что нет у нас будущего. Нет его. Ты до сих пор не понял? Не дадут нам вместе быть.

- Кто не даст? Отец твой? Или кто?

- Никто. И твоя семья, и моя. Разные мы.

Усмехается, а в глазах еще до сих пор всполохи огня беснуются. Он пока не понимает, что я серьезно, что я приняла решение, и ему меня не убедить. Когда поймет, я уже с ума сойду от отчаяния.

- Конечно, разные. Ты женщина, а я мужчина. Что за бред, Александра? Какого дьявола мы вообще говорим об этом? К чему эти слова? Да, разные, да, все не просто. Но разве это имеет значение, если мы верим друг в друга? Если хотим быть вместе? С каких пор это стало проблемой?

С каких? С тех самых, когда я начала бояться, что убьют тебя, что боль причинят, что это я во всем виновата буду.

- Не верю я в нас. Ненастоящее все.

Отступая назад и срывая фату, чтобы волосы обратно в хвост заколоть. Мне хочется истерически закричать, чтобы просто ушел, не заставлял меня резать себя и его словами, не заставлял боль невыносимую причинять. Просто пусть уйдет… но это не про него. Андрей никогда не отступится просто так. Он слишком сильный, пойдет до самого конца и не свернет с пути из-за препятствий.

- Свадьба у меня. Решено все. Дата уже назначена и гостей созвали. Нет пути назад. Кончено все между нами. Я увидеть тебя хотела, чтобы сказать об этом, чтоб не искал больше и забыл про нас.

- Свадьба? С этим вот? Отец заставил. Я знаю. Разве это препятствие, девочка? Это так – незначительное недоразумение.

- Не отец. Я сама. Я так захотела. Я Исхана со школы знаю. Он всегда мне нравился. Нас сосватали еще когда я маленькая была.

Андрей рывком меня к себе привлек, сжимая мои руки чуть выше локтей. Сильно сжимая, так, чтобы вырваться не могла.

- Ты что сейчас несешь? Какая, нахрен, свадьба? Стонала только что подо мной и кончала, а теперь свадьба? Это ты играешь в какие-то игры, а у меня нет на них времени, понимаешь? Я не играться сюда пришел, а за тобой.

Попыталась вырваться, продолжая смотреть в глаза его горящие и чувствуя, как решимость трещину за трещиной дает. А что, если… что, если получилось бы все? Забрал бы меня от отца. Увез далеко, спрятал… И что? Всю жизнь так прятаться? Бояться собственной тени? Я не хочу нам жизни такой.

- Говорить можно что угодно. Да и какое отношение имеет свадьба к моим стонам под тобой? Не вижу связи. Отпусти меня. Мне больше нечего сказать тебе, Андрей. Прости. Прости меня, пожалуйста, не смогу я уйти с тобой.

- Какое отношение? Не смогу? Не хочу, верно? Это ведь именно не хочу, или я ошибаюсь?

- Да! Не хочу. Ты не ошибаешься. Не хочу уходить с тобой. Уже не хочу.

Сильнее сдавил руки и даже чуть приподнял, а я поморщилась, потому что кости все еще болели после ударов отца.

- Зачем лжешь мне? Зачем вот эта игра сейчас долбаная? Спектакль. Ты для меня его три дня эти репетировала? Думаешь, я синяков на тебе не видел и страх в глазах не читаю? Сколько лет тебе, девочка, а сколько мне? Я в такие игры играл, когда тебя еще в проекте не было. Правду говори мне. Не изворачивайся.

Смотрит мне в лицо, и я вижу, как на его скулах широких желваки играют и в глазах появляется тот самый холодный блеск, который я видела в них раньше. И уже успела забыть, как сильно и больно он может резать азотом по нервам.

- Ты же просто боишься. Думаешь, я не смогу тебя защитить? Не веришь мне? А, Александра? Не веришь? Отвечай!

Тряхнул сильно, так что в голове зашумело.

- Да! Да! Я боюсь! Ясно? Боюсь! Нихрена ты меня не защитишь. Никого не защитишь! Ты ни дочь, ни жену не смог! Сестру и племянницу не смог! А меня сможешь, думаешь? Уходи! Не трогай меня. Я жить хочу. Ясно? А не прятаться и вечно бояться. Вот она – правда. Несерьезно все у меня к тебе. Я это поняла и не хочу уходить с тобой. Можешь не верить, но это и есть правда, которую ты хотел услышать.

Я видела, как искажается его лицо по мере того, как я говорила и разжимаются пальцы на моих руках, а в глазах еще больше льда, он сковывает радужку, делая ее почти черной. Как же мне хотелось в этот момент кричать, что ложь… что я вру, что ни одно слово здесь не настоящее, что да, я боюсь, но не за себя. Я бы умерла ради того, чтобы он жил, улыбался, был счастлив. Я каждый день Бога молю, чтоб уберег его… только с ним во что-то верить начала. Никого ближе и роднее нет у меня и никогда не будет.

- Сильнее мой отец! Тебя и всех твоих… сильнее. Ты за все это время убить его так и не смог! А он… он всю семью твою. Как ты защитишь меня? Себя защити!

Несколько секунд смотрел мне в глаза, а я чувствовала, как рыдание поднимается изнутри, вверх, к горлу, и душит, давит горло, и я вот-вот взвою, заору, не смогу сдержаться. Вцеплюсь в воротник его рубашки и жалко проиграю сама себе, а потом никогда не прощу себя за это.

- Уходи. Не пытайся больше. Дай мне жить своей жизнью. Услышь меня. Ты ведь сам всегда говорил, что право выбора – это самое важное, что есть у человека. Оставь мне мое право выбора. Я выбрала не тебя. Знаю, что в это трудно поверить… и что ты не умеешь проигрывать…