Ничья его девочка (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 27

Пока перебирал корреспонденцию, половина из которой сразу же отправлялась в мусор, обрати внимание на приглашение. Благотворительный вечер. Ничего интересного, только нам пора было приучать людей к себе. Нашим лицам. Тем более организатором выступал Алексей Савицкий. Слишком большая шишка в нужных нам кругах, чтобы проигнорировать. Тем более, что мы уже начали присматриваться, какое место под политическим солнцем собираемся занять. Через Русого пробил список приглашенных, и когда имя Нармузинова услышал, первым порывом было выбросить, нахрен, это приглашение… только остановился. Вот оно… вот то, что нам нужно. Телефон схватил и Макса сразу же набрал.

-       Макс… приезжай ко мне. Срочно!

-       Граф, бл***. Не заставляй меня послать тебя сейчас сам знаешь куда. Даже шага не сделаю.

-       Сделаешь!

-       Хочешь пари? Не выноси мне мозг, брат. Я все сказал…

-       И долго еще ты собираешься сидеть и разлагаться там вместо того, чтобы выпотрошить суку-Нармузинова?

-       О чем ты?

Наконец-то! Наконец-то я услышал вот эту ноту в голосе. Заинтересованности, которая пробилась сквозь толстый слой равнодушия ко всему вокруг.

-       Не по телефону. Не мне тебе объяснять. Звоню Изгою и жду вас. Времени в обрез. Мы этот шанс не пропустим!

***

На благотворительный прием съехались все те, кто с гордостью называл себя сливками общества. Политики, олигархи, медиамагнаты хлестали элитные напитки, хвастались любовницами и все время мечтали о том, когда можно будет сбросить маски добропорядочных благодетелей после окончания официальной части и брифинга с журналистами, на котором они расскажут, как любят сирот, больных детей и собачек. Вот тогда начнется настоящий праздник. Вакханалия порока. Они будут уничтожать кокаиновые дорожки, трахать все что движется и в перерывах между очередной груповухой договариваться о каких-то сделках. Но это все потом. А пока все чинно и благородно. Натянутые улыбки, вежливые светские разговоры и позирование на камеру.

Я пришел туда один. Максим с Изгоем оставались снаружи, под прикрытием. Их не должны были заметить, особенно Ахмед. Он точно приедет с полком своих мордоворотов, только хочет он этого или нет, но ключи от его белоснежного лимузина, хоть и на пару минут, придется отдать парковщику. А нам этого времени более чем достаточно. Тварь даже не догадывается, что уже через несколько часов он вместе со своим Роллс-Ройсом взлетит в воздух. Нам для этого достаточно будет сделать один телефонный звонок. GSM-бомба сработает мгновенно.

-       Андрей Савельевич. Все же уважил… Знаю, что в семье не гладко сейчас…

-       У нас все под контролем, спасибо, Алексей Викторович. – Ко мне подошел тот самый Новицкий, который был нам нужен. – А в уважении, не менее, чем в любви, важна взаимность…

-       Хорошо сказал, мне прям понравилось… Ораторские способности в нашей сфере – уже половина успеха, - протягивая мне бокал с виски, подмигнул Савицкий…

-       Теперь дело за второй… - протягивая в ответ свой стакан, - половиной дела.

-       За это стоит выпить, не так ли?

Выпили… каждый до дна. Это было хорошее начало. Правда, сегодня меня интересовало совсем другое. С каждой минутой напряжение нарастало все больше. Я искал глазами Ахмеда, но этот сукин сын до сих пор не приехал. Неужели я мог так ошибиться? Неужели опять все сорвется, бл***? Где же ты, сука? Где? Давай, гнида… мы тебя встретим, тварь… Мы тебе такой прием устроим... и проводы заодно. Давно пора кровью твоей, вонючей и черной, землю окропить. И взгляда от входной двери не отвожу, сканирую каждого, кто входит, и матерюсь сквозь зубы, потому что его нет, твою ж мать! Секунда... десять... тридцать... В ушах гул нарастает, сливаясь с тревожными нотами, и эта музыка все громче звучит, раздражая натянутые до предела нервы. Мгновение - и они начнут лопаться. Одна за другой, жалобно издавая последние предсмертные звуки. Рассыпается стена, за которой черная ненависть. Океан ненависти. Он ревет, бьется волнами о последнюю преграду, чтобы сожрать меня и все вокруг. Дышать все труднее становится… кровь вот-вот вскипит, и от напряжения скулы сводит от боли. А потом словно затихло все… остановилось... и каждая секунда растянулась до размера бесконечности. Каждое движение, жест, взгляд… словно просматриваешь видео на замедленной скорости.

Открывающаяся дверь… колкий взгляд… прищур раскосых глаз… медленный поворот головы… белый костюм… кивнул кому-то… прямо перед собой смотрит… как стервятник в поисках падали… в такт каждому шагу на золотой цепочке толщиной в палец колышется кулон в виде полумесяца…

А потом я чувствую, как перед глазами темнеть начинает и ухватиться за край стеклянного стола пришлось, который вот-вот покроется трещинами, настолько сильно я впился в него пальцами. Потому что вслед за ним шла Лекса. Сердце с такой силой забилось, что стало больно. С ней все в порядке. Этот урод не тронул ее. Не тронул, мать его, иначе я его зубами грызть буду, до костей обгладывать за мою девочку. Не смог пошевелиться, когда увидел ее. Рвануть хотелось к ней, обнять и задушить в объятиях. Ребра ей ломать силой сжатия, до синяков сминать, чтоб убедиться, что настоящая, что здесь она… Я про суку-Ахмеда сразу забыл. Меня просто заклинило на ней. Растолкать хотелось всех этих уродов и мозги вышибать каждому, кто на пути встанет. Каждый раз это сумасшедшее желание любить ее и ненавидеть всех, кто мешает. Одной рукой обнимать, а второй отстреливать тех, кто тянет к нам свои загребущие руки. Бешеный коктейль, от которого я моментально становился одержимым. На лицо ее смотрю... Боже, как тосковал… места себе не находил, но только сейчас всю силу этой потребности ощутил. Сдохну без нее. Живым трупом ходить буду. Никогда как прежде не будет. И уже мысли об ублюдке затуманиваются от того, как жадно ее рассматриваю. Впитывая каждый шаг, поворот головы, взмах длинными волосами, волнами падающими на плечи. Родная, моя, и в то же время словно чужая. Другая. Будто маску нацепила. Отстраненности. А мне орать ее имя хочется, только каждый звук в горле душит, кромсает словно лезвием. И пока до меня доходит, почему… Глаза увидели уже, а осознание пока не наступило. Она пришла НЕ ОДНА! С мужиком, твою мать. С каким-то чучелом коренастым и невысоким, скорее похожим на обезьяну, взглянув на которого, тут же отвернуться захотелось. Но она не шарахалась, держалась ровно, только руку его, которой он хотел по-хозяйски обвить ее за талию, резко сбросила, а он снова настойчиво приобнял и улыбнулся. К ярости молниеносно примешалась едкими брызгами ревность. Потому что для мужчины внешность значения не имеет. Конечно смазливая рожа довольно приятный бонус от фортуны, но не более того. Я достаточно в этой жизни повидал, чтобы понимать – соперником может стать самая уродливая обезьяна мужского пола, ровно как и смазливый мачо. Шансы пятьдесят на пятьдесят у обоих. Притом чаще выигрывают орангутанги, если у них подвешен язык, развита мускулатура и есть чем приятно удивить под ширинкой, а если вдобавок к этому имеется увесистый кошелек, то орангутанг мгновенно взлетает в рейтинге. Нет, я не считал, что Александра из таких женщин, но от этого легче не становилось. Сукин сын терся рядом.

Оказывается, я ревновал ее даже к воздуху. Я сейчас это понял. В эту самую секунду. Потому что ублюдок может вот так идти рядом и прикасаться.

Не видит пока меня, на лице ни одной эмоции, а я чувствую, как стакан на пол летит и разбивается вдребезги. Вокруг официанты сразу засуетились, только я не слышал ничего и, взгляда не отрывая, к ним приближаюсь, глядя в ее глаза. Она, как меня увидела, распахнула их широко, и я ее вдох судорожный услышал на ментальном уровне. Меня от него взрывной волной накрыло.

И вот она - победоносная улыбка Нармузинова. Сука! Его личный триумф. Его личный кайф. Упиваться той болью, которая захлестнула сейчас с головой. Наблюдать сейчас за нами обоими. За тем, как посреди этой толпы увидели друг друга, оторопели, и как исказились от отчаяния и неожиданной встречи наши лица. Знает, мразь, что душу на куски рвет, и скалится. Трусливый сукин сын, никогда один на один не выйдет. В толпу привел, с несколькими сотнями людей, парой десятков камер и прямой трансляцией на всю страну. Лучшего прикрытия не найти. А я себя в гребаной ловушке чувствую, и руки в кулаки сжимаю, чтобы ствол не схватить и не выпустить в ублюдка всю обойму, раскрасив кипельно белую ткань брызгами крови.