Семь (СИ) - Резник Юлия - Страница 17

— Нана, девочка моя, тебе плохо?

Глупый-глупый Яков. Ты даже не догадываешься, как… Разве тебе знакома эта боль, любимый? И как же хорошо, что ты не знаешь её…

— Нет, все хорошо, — сцепив зубы, соврала я.

За всю жизнь я не врала столько, сколько вру сейчас, чтобы тебя защитить… Не хочу, чтобы ты знал, как мне отчаянно плохо. Я этого не хочу…

— Это твой брат, Нана, но…

— Его образцы не подходят.

— Мне очень жаль, — пробормотал парень, переминаясь с ноги на ногу.

Как они не понимают, что своей жалостью делают мне только хуже? Почему они этого не понимают?

— Спасибо, что попытался. Приехал… Яков сказал, что ты добирался издалека.

— Три часа в поезде. Спасибо изобретению магнитной подушки. Раньше мне на это понадобилось бы не меньше нескольких дней. Ну, или самолетом. А я не очень люблю летать.

Ну, вот и нашли что-то общее. Я тоже не особенно любила самолеты. В попытке скрасить жизнь, после известия о болезни, мы с Яковом много путешествовали. Тогда, когда еще была надежда, что все будет хорошо… И по большей части мы путешествовали поездом. Лишь пару раз летали на отдаленные острова. Как будто в прошлой жизни…

— Нана тоже не любит летать, — улыбаясь, заметил Яков.

— Да, не люблю…

— Не знаю… Я не уверен, что фобии передаются по наследству.

— Ботан, — фыркнула я, и градус настроения почему-то медленно пополз вверх. Впрочем, в последние дни он скакало постоянно… Разброс по шкале диапазона от «все плохо, дайте же мне умереть!» до «как прекрасна жизнь, я не могу надышаться!».

— Эй… Я всегда знал, что старшая сестра — это заноза в заднице, — с неуверенным смешком парировал Мат.

— Это почему же? — раздался знакомый голос от дверей. Черт возьми! Моя палата слишком многолюдна… И мне это не нравится.

— Анна… Знакомься… Мат. Ваш с Наной брат.

— Анна… — вместо приветствия пробормотала я. Но сестра не обратила на меня никакого внимания. Она сверлила взглядом парня. И тот тоже обратил внимание на ее несколько нездоровый интерес и выглядел по этому поводу недоумевающе:

— Что-то не так? — спросил он.

— Ты его сын… — прошептала она.

— Чей сын? — удивилась я.

— Да какая разница, чей я сын! — с досадой воскликнул парень.

Анна резко повернулась к Якову и зашипела:

— Он многое знает. Из того, что от нас всех скрывают… Он его сын! Сын…

— Сумасшедшая какая-то, — пробормотал Мат, пятясь к двери, но Яков перегородил парню путь. Я понимала все меньше. Пространство то расширялось, то снова сужалось. Я теряла связь с реальной картинкой мира, поэтому прикрыла глаза. Дай мне умереть достойно, Господи… Пожалуйста, дай…

— О чем ты говоришь, Анна? — требовательно поинтересовался Яков.

— Он знает, почему мы бесплодны… Он знает!

— Что? Чушь какая… — бормотал Мат.

— Эй, стой, куда ты?!

— Матвей… Подожди… — попытался остановить парня Яков.

— Да он же трясется весь, ты только посмотри, как он напуган! — настаивала на своем Анна.

— Замолкни, Анна! Нам нужно во всем разобраться… Только и всего. В чем ты его обвиняешь?

Я уставилась на сестру, которую порядком потряхивало. Или это снова игра воображения? Да, нет… Анна была действительно взволнована.

— Это касается одного их моих расследований… — облизнув губы, шепнула девушка. — Я пыталась разобраться в причинах бесплодия… Изучала статистику, расследовала случаи рождения Избранных, зачатых искусственным путем, обращалась к различным специалистам… Генетикам, биологам и врачам… Я пыталась разобраться… Понять, что пошло не так. Я работала над этим материалом три года!

— Я-то тут каким боком? — нахохлился, как воробей, Мат.

— А потом вышла на твоего отца… Ты правда ничего не знаешь?

— Понятия не имею, о чем ты!

Анна покосилась на Якова. Я напряженно следила за всеми ними, обхватив руками голову.

— Но как же… После него ведь остались документы?! Результаты исследований, дневники… В конце-то концов!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Врешь! Он врет, Яков… Этот маленький урод врет! Врет! Пусть он скажет, как умер его отец?!

— Так, я отказываюсь и дальше принимать в этом участие… Немедленно откройте дверь!

Парня трясло и колотило. Обычно спокойная Анна едва сдерживала ярость.

— Пусть он скажет, как умер его отец!

— Сердечный приступ! У него был сердечный приступ! — заорал Мат, задыхаясь.

— Ингалятор, где твой чертов ингалятор?! — вскинулся Яков.

Я понимала, что происходит что-то важное… Что-то глобальное, предопределяющее судьбу, но ничего, кроме злости, не испытывала. Какая разница, что будет потом, если оно для меня не наступит?!

— Уйдите… Выйдите все, — шепнула едва-едва, но Яков услышал. Так повелось… Он слышал меня всегда. Даже мою болезнь он заподозрил первым… Возможно, если бы Яков не настоял на моем обследовании, я бы уже не жила. Мы вовремя приняли меры, тем самым продлив мне жизнь. Или продлив агонию…

— Маленькая… Что случилось?

— Мне просто нужно немного времени… Только и всего… Ты мне обо всем расскажешь. Потом… Когда мне станет получше. А сейчас… Я не могу, Яков… Я не могу…

— Выйдите, пожалуйста, — распорядился Яков, обнимая меня за плечи.

Я спрятала лицо у него на груди. Присутствие мужа меня успокаивало.

— Что теперь будет? — тихо спросила я, игнорируя болезненную пульсацию в голове.

— Не знаю, маленькая… Думаю, что ничего хорошего.

— Я теряю себя, Яков… Отрицать это совершенно бессмысленно, потому что… потому что это так. Я чувствую, как меняется мое сознание… Врачи говорили, что это произойдет незаметно, но это не так. Я злюсь… Так страшно злюсь… Ты себе даже не представляешь. Во мне пробуждается все самое худшее… Выходит, это было во мне всегда?

— Нет-нет! Маленькая… Ты же… ты самый светлый человек, которого я знал, самый добрый. Смешная… сострадающая, сильная! Ты такая сильная, Нана. Я восхищаюсь тобой… Всегда восхищаюсь.

— Мне бы хотелось тебя поддержать в борьбе…