Командиры мужают в боях - Исаков Иван Степанович - Страница 67

Бой складывался удачно. Пока отходившие гитлеровцы не закрепились на высоте, надо было завладеть ею и лишить противника возможности контролировать прилегающую к ней местность. В свою очередь нам это позволило бы скрытно сосредоточить войска и технику для последующих ударов.

Неприятель изо всех сил старался оторваться от наших подразделений. Вот он откуда-то справа обстрелял тридцатьчетверки. Они остановились и стали маневрировать перед высотой. Это грозило сорвать наш замысел.

Мы с Целищевым, обгоняя стрелков, помчались к командирскому танку.

— В чем дело? Почему не атакуете высоту?

— Впереди противотанковый ров.

— В нем есть проход!

— Он наверняка заминирован, а саперов нет.

Действительно, полковых саперов здесь не оказалось. В этот момент вблизи тридцатьчетверок начали рваться снаряды. Мы с Целищевым стали наблюдать и по еле заметным облачкам дыма определили, что огневые позиции вражеских орудий располагались на скошенном поле.

Целищев сориентировал командира танкового батальона. Тот направил туда три машины. Медленно продвигаясь вперед, тридцатьчетверки стреляли из орудий по фашистским расчетам. По огневым позициям гитлеровцев с правого фланга ударил и наш станковый пулемет. Пушки противника замолчали. Уцелевшие гитлеровцы бросились врассыпную.

Я вернулся к танкистам и стал уговаривать их атаковать высоту, не дожидаясь, пока прибудут саперы и проделают проходы. По дороге через ров совсем недавно кто-то прошел, об этом свидетельствовали свежие следы.

— Товарищ капитан, дорога каждая минута, — продолжал я настаивать на своем. — Если не займем высоту, то и здесь не удержимся.

— Из машин плохо видно. Можно завалиться в ров.

— Хорошо. Мы с начальником артиллерии поедем на мотоцикле впереди, а вы за нами. Договорились?

— Ладно.

Мы направились к проходу. Во рву я увидел командира 1-го батальона Мирошниченко.

— Быстрее веди своих на высоту. Смотри, вон слева 42-й гвардейский стрелковый полк уже опередил нас.

— Сейчас подтянутся остальные.

— Ориентируйся на передовых, а не на отстающих.

Мирошниченко выбрался из укрытия и повел подразделение к холму.

Мы с Целищевым медленно ехали на мотоцикле. За нами метрах в тридцати лязгали гусеницы танка. Целищев сидел на малиновом сиденье и обеими руками держался за ручку. Не знаю, о чем думал он, а меня неотступно преследовала мысль: «Что, если и впрямь дорога заминирована?» Но пока никто не подорвался. Проехали сто, сто пятьдесят метров… Как будто все в порядке. Тогда мы прибавили скорость, танки тоже. Они стали обгонять нас. Тут нам бы и вернуться назад или остановиться, но мы почему-то продолжали ехать следом за танкистами. Пехота ровными цепями поднималась по скату вверх. Вот несколько тридцатьчетверок уже на высоте. Остановившись и опустив стволы пушек, они стреляли почти в упор.

Слева у дороги стоял какой-то памятник в виде скорбной мадонны.

— Гриша, давай за этот крест, — сказал я водителю.

Но маневр выполнить не удалось: колесо мотоцикла влетело в траншею. В ней мы увидели немцев.

— Товарищ майор, фрицы, — почему-то шепотом сказал Гриша.

Целищев по-прежнему невозмутимо сидел в своем седле. «Влипли», — пронеслось у меня в голове. Пистолет в кобуре, гранаты в коляске, магазины с патронами там же. Смотрю, не мигая, на фашиста. Каска обтянута куском материала, выдранного, видимо, из плащ-накидки. Не брит, мундир заляпан грязью. Если потянусь за пистолетом или гранатой, он, конечно, выстрелит. Но нет! Сначала робко, а потом как будто окончательно решившись, немец поднял руки. Я скосил глаза вправо и увидел еще несколько поднятых рук. В это время подъехал танк. С него спрыгнули и подбежали к нам полковые разведчики.

— Заберите пленных, — медленно произнес я, боясь, что сорвется голос. В горле все пересохло, язык стал шершавым, как наждак.

Когда бойцы увели гитлеровцев, мы вытащили мотоцикл и той же дорогой покатили назад. Батальоны к этому времени уже достигли гребня высоты. Задача была выполнена. Теперь оставалось закрепиться и подготовиться к отражению контратак.

В том, что противник попытается выбить нас оттуда, я не сомневался. Тем более что над нами уже появились первые группы фашистских бомбардировщиков. Они обрушили свои удары на танки. Здесь я впервые увидел модернизированный Ю-87. У него была длинная пушка и, пикируя, «юнкерс» бил из нее довольно точно. Некоторые наши машины загорелись. Затем показались «Фокке-Вульфы-190». Наши зенитчики сбили несколько вражеских самолетов. Вскоре, однако, у артиллеристов кончились снаряды.

Подошли подполковник Агеев и майор Розанов. Они решили оборудовать общий НП и выбирали для него место. Отрыв несколько щелей, подтянули связь. Тут же неподалеку занял огневые позиции противотанковый дивизион.

Комбаты доложили, что перед высотой накапливается пехота противника. Я снова поехал к холму, на этот раз один, так как Целищев занялся установкой полковых орудий и минометов.

Действительно, гитлеровцев набралось уже немало. Они двинулись на наши позиции. Их подгонял какой-то офицер, челноком сновавший на бронемашине позади цепи. Подпустив поближе, гвардейцы открыли по неприятелю ружейно-пулеметный огонь. Цепь сломалась. Вражеские солдаты кто упал, кто стал окапываться. Некоторые побежали. Потом все они скрылись в лесопосадке.

Мирошниченко просил ускорить пополнение боеприпасами, и я вернулся на НП. Спросил Агеева, не знает ли он, где командир нашего полка.

— Не знаю, — последовал ответ.

Я поехал в штаб полка.

Авиация противника обстреливала и бомбила дороги. Вдруг до моего слуха донесся свист. Обернулся, смотрю — из окопа поднялся адъютант генерала Бакланова и машет мне: мол, подойди. Подбежал: здесь же и генерал. Только было начал докладывать о выполнении задачи, как он перебил меня:

— Все видел сам. Ты куда?

— Товарищ генерал, хочу передать своим, чтобы побыстрее подбросили…

— Этим уже занимаются там, на переправе, — снова перебил меня Бакланов. — Где твой «виллис»?

— На той стороне.

— Распорядись, чтобы прислали мне. Мой — вон, видишь? — догорает.

Я повернул к НП. Какая-то девушка бросилась наперерез мотоциклу, Гриша резко затормозил.

— Здравствуйте, товарищ майор!

— Здравствуй, красавица! Ты что остановила меня, чтобы поздороваться?

— Да нет, — зарделась она. — Вы не видели случаем подполковника Агеева?

— Видел, а что?

— Везла ему обед, а попала с ездовым под бомбежку. Лошадей побило, а подполковник голодный.

— Садись в коляску со своими кастрюлями, сейчас накормишь своего командира.

— Спасибо…

И вот мы на НП.

— Товарищ подполковник, обед прибыл, — в шутливой форме доложил я.

В мое отсутствие на НП приехал полковник из штаба армии, и Агееву пришлось разделить свою трапезу на четверых. С обедом была доставлена фляга виноградного вина. Мы выпили, поели, закурили.

День клонился к вечеру, когда наконец обеспечили связь со штабом полка. Я попросил ускорить доставку боеприпасов.

Несколько «фокке-вульфов» принялись штурмовать зенитную батарею, что стояла рядом с НП, и нам пришлось спуститься в окопы. Едва кончился этот налет, как снова прилетели неприятельские самолеты и стали бомбить нас. Все прижались к земле… Наконец вражеские машины улетели.

— Гриша, Гришка, где ты, черт бы тебя побрал!

Водителя рядом не было. Я побежал к кустам, где стоял мотоцикл.

С гребня холма покатилась вниз вражеская пехота. На беду, мой мотоцикл заглох. Я сделал несколько попыток завести его — безуспешно.

«Неужели кончился бензин?» — подумал я. Заглянул в бензобак — пусто. Достал из багажника запасную канистру. Из нее через пробитые пулями отверстия струйками вытекал бензин. Остатки залил в бак. Горючее попало на горячие цилиндры, и машина вспыхнула. Я попробовал землей сбить пламя.

— Поторопитесь, а то немцы близко, — предостерег подбежавший ко мне старший сержант Николай Федорович Кириллов.