Командиры мужают в боях - Исаков Иван Степанович - Страница 51

Не знаю, чем бы закончилась эта наша встреча, если бы из-за копны не вышел заместитель комдива.

— Харитонов!..

Александр Данилович с отчаянием махнул рукой и скрылся в блиндаже. Полковник Гаев потребовал сначала от меня, а потом от Сазонова подробного доклада о том, что произошло. Мы рассказали, доложили и о том, что всю ночь просили подтянуть к нам артиллерию.

— А почему вы неправильно информировали утром командира полка? Сообщали, что занимаете прежние позиции?

— Я докладывал правду. Но буквально через тридцать-сорок минут началась танковая атака, связь была прервана и об этом я уже не смог донести.

— Так точно, товарищ полковник, — вставил Сазонов, — мы все время были вместе.

— Хорошо, проверим, — и полковник Гаев пошел в блиндаж к командиру полка.

Мы с Сазоновым долго ждали. Появился Мороз и принялся нас успокаивать, дескать, Харитонову сильно досталось от генералов Родимцева и Бакланова. Однако мне от этого не стало легче.

Только много лет спустя, возвращаясь в мыслях к пережитому в тот день, я понял, в каком трудном положении оказался тогда командир полка. Ведь фактически получилось, что невольно он ввел в заблуждение старших начальников, доложив, будто полк занимает прежний рубеж, в то время как танковая группа неприятеля отбросила нас на два с лишним километра.

Наконец в сопровождении своего заместителя майора Фаворова, командира противотанкового дивизиона майора Розанова и полковника Гаева Харитонов вышел из блиндажа и приказал нам с Сазоновым с наступлением темноты восстановить утраченные позиции. Мне придавался дивизион майора Розанова. Фаворов командировался в наши подразделения и должен был контролировать выполнение поставленной задачи.

Мы с Розановым не преминули воспользоваться представившейся возможностью обсудить вопросы, связанные с совместными действиями. Он интересовался, что за танки у гитлеровцев, сколько их. Договорились, что с наступлением темноты он приведет свой дивизион в район моего НП.

Вернулись мы с Сазоновым к себе только под вечер измученные. От Ильина узнал, что в роты вернулись некоторые уцелевшие бойцы, а фашистские танки, напоровшись на плотный артиллерийский огонь, откатились за холм.

Вскоре, как и обещал, к нам прибыл с истребительно-противотанковым дивизионом майор Розанов, а с ним и майор Фаворов. Все вместе мы еще раз уточнили на местности задачу. В это время пришли разведчики. Сержант Атаканов доложил, что на участке 2-го батальона гитлеровцы ведут себя спокойно, а перед 1-м батальоном все время вспыхивает стрельба. Проникнуть к нашим оставленным окопам не удалось, а там, возможно, остались раненые.

Майор Фаворов сказал, что опекать меня он не будет и пойдет с Сазоновым.

— Ну, как будем действовать? — спросил Розанов.

— Давай так, — предложил я, — посадим на твои «виллисы» сколько сможем стрелков, развернем машины в линию и будем ехать до тех пор, пока противник не откроет прицельный огонь. А как только он это сделает, отцепим пушки. В то время как расчеты будут занимать огневые позиции, пехотинцы выдвинутся на исходный рубеж. Остальные подойдут туда потом. Минометчики прикроют нас…

— Не слишком ли рискованно? Можем потерять матчасть.

— Предложи что-нибудь другое.

— Половину орудий, думаю, надо оставить здесь. В случае необходимости они смогут стрелять прямой наводкой и поддержать действия передовой группы, а остальные потащим, как предлагаешь. На каждый «виллис» посадим по семь-восемь твоих гвардейцев.

— Не возражаю.

Отобрав людей, которые должны были ехать с первой группой пушек, мы объяснили им суть нашего замысла и предупредили, что действовать следует решительно.

Все заняли свои места. Машины, миновав овраг, начали подниматься вверх по полю и находились пока в мертвом пространстве. Пользуясь этим, водители набирали скорость. Когда до наших прежних позиций осталось рукой подать, в небо взвилась ракета и неприятель открыл огонь. Стрелков словно ветром сдуло с «виллисов». Они рванулись вперед, а артиллеристы стали отцеплять и разворачивать орудия. Майор Розанов, перебегая от расчета к расчету, давал установки. Гвардейцы залегли метрах в ста пятидесяти от артиллеристов и принялись окапываться.

Первый бросок прошел успешно. Спустившись с Розановым к оврагу, мы встретили цепи наших солдат во главе с Ильиным и Нефедьевым. Я остался с ними, а Розанов пошел к своим оставленным пушкам, чтобы подтянуть их.

Рубеж нам удалось занять не совсем тот, который удерживали утром: от него нас отделяло метров сто — сто пятьдесят. Всю ночь мы зарывались в землю. Дождь прекратился, и грунт немного просох.

НП разместили на склоне оврага, неподалеку от двух одиноких тополей. Кузьмич с усердием копал щель. Я посоветовал ему сделать ее подлиннее и поуже.

— Да хорошенько замаскируй.

— Все будет в ажуре…

Я пошел в роты. Бойцы работали молча, с какой-то злостью. Чувствовалось, что они горят желанием отомстить за гибель товарищей. Каждым своим нервом я ощущал, что ни один из них не сделает ни шагу назад.

Связался со 2-м стрелковым батальоном. Он почти полностью восстановил положение, только на левом фланге несколько не дошел до прежних своих позиций и находился на одной линии с нами.

Во второй половине ночи к нам явился высокий смуглый капитан и сообщил, что Нефедьев отстранен от занимаемой должности и что он прибыл вместо него. В чем дело? Мы терялись в догадках. Капитан ничего не объяснил, только сказал, что предстоит расследование.

Выслушав это, Нефедьев заявил, что никуда не пойдет и останется в батальоне.

Взошло солнце, туман в низине постепенно рассеялся. Поле казалось пустынным: и люди и техника были упрятаны. Тихо. Как будто и нет войны. Но такое безмолвие на фронте обманчиво. Около двенадцати часов после короткого артиллерийского налета на наши боевые порядки фашистские танки двинулись в атаку. Орудия майора Розанова молчали. Вражеские машины подходили все ближе. Они еще не видели наших пушек — так хорошо за ночь оборудовали и замаскировали свои огневые позиции артиллеристы.

— Иван Григорьевич, — обращаюсь к Розанову, — не пора ли?..

— Подожди, пусть еще подойдут. — А сам тоже заметно волнуется, ведь танков значительно больше, чем орудий.

Несколько пехотинцев на правом фланге 1-го батальона и на левом фланге 2-го, не выдержав этого напряжения, выскочили из окопов и стали отходить. Критическая минута! Я взглянул на Ильина. Он понял меня и пулей бросился в 1-ю роту.

В этот момент ударили наши противотанковые орудия. И сразу же одна из неприятельских машин задымила. Попятившиеся было стрелки вернулись в окопы.

Танки и укрывшаяся в окопах пехота противника открыли сильную стрельбу. Мы отвечали тем же. Истребителям удалось подбить второго «тигра», а вскоре и третьего… Фашистские танки остановились, затем, отстреливаясь, поползли назад и скрылись за скатом холма. Лишь несколько из них продолжали вести огонь.

Постепенно бой затих. Правда, некоторое время еще продолжалась редкая перестрелка, но вскоре и она прекратилась. С наступлением темноты фашисты отступили и заняли рубеж за Настеновкой. Село было сожжено ими дотла. Обо всем этом я доложил командиру полка.

Поздно вечером в батальон прибыли два старших офицера из прокуратуры и политуправления, их интересовали события вчерашнего дня. Мне пришлось подробно рассказать о случившемся.

— Но ведь людей вы потеряли, когда они отходили? — возразил представитель прокуратуры.

— Нет. Гвардейцы погибли, ведя неравный бой. В этом легко убедиться, если осмотреть позиции.

Мы прошли по местам, где оборонялись 3-я и 2-я роты, и приехавшие удостоверились, что солдаты этих подразделений действительно дрались геройски.

Представители уехали. А мы получили приказ о дальнейшем наступлении. Нефедьев был восстановлен в прежней должности.

Село Настеновка было первым на нашем пути населенным пунктом Полтавской области. Отсюда гитлеровцы начали откатываться за Днепр.