Возвышение короля - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 27

Он от всей души поблагодарил Миликки за возможность снова вернуться к жизни и встретиться с ними. Снова сойтись в бою с разъяренным Бренором, увидеть, как хохочет над всякой ерундой Вульфгар, понять, какая прочная связь существует между Дзиртом и Кэтти–бри — между всеми Компаньонами из Халла.

Он услышал смех из–за холма и представил себе, как возлюбленные падают в объятия друг друга, в песок на берегу ручья.

Реджису тоже приходилось участвовать в таком поединке, в таком танце, с женщиной, которая так же была ему дорога, как была дорога Дзирту Кэтти–бри.

Сердце его заныло от тоски по Донноле, но, когда он вспомнил тот поединок, после которого они впервые стали любовниками, он испытал больше счастья, чем боли.

Эта мысль вернула Реджиса к реальности, и он поспешил прочь, не желая становиться невольным свидетелем личных разговоров Дзирта и Кэтти–бри.

Вернувшись в лагерь, он обнаружил Бренора и Вульфгара занятыми игрой в «крестики–нолики» на песке; у каждого в руке было по кружке пива. Бренор сурово посмотрел на хафлинга, негромко прорычал что–то, и Реджи с замер на месте.

— Ба, ты, маленькая крыса, пододвигай к нам бревно, и я дам тебе пива, — сказал дворф. — Только обещай, что когда напоремся на орков, будешь драться не хуже.

— Лучше, — пообещал Реджис, пододвигая к себе бревно, служившее сиденьем, и шлепнулся рядом с друзьями, а Бренор тем временем извлек очередную кружку пива из–за своего странного волшебного щита. — Я просто дразнил тебя, у меня не было никакого желания унижать гордого дворфа перед его друзьями.

Бренор как раз в этот момент протягивал Реджису кружку, но, услышав язвительную насмешку, отдернул руку.

Однако хохот Вульфгара примирил друзей, и все трое подняли свои кружки и стукнули ими друг о друга, разбрызгивая пену.

В день середины лета, солнечный и необыкновенно жаркий, отряд наконец достиг города Широкая Скамья. Многие жители радостно приветствовали их и махали, когда они проходили по извилистым улицам, направляясь к воротам Дворца Плюща, расположенного на холме, но никто не последовал за ними. Горожане отдыхали в тени и радовались жаркой погоде, ведь она служила оправданием для того, чтобы позволить себе немного побездельничать.

Реджис явно разделял эти мысли.

— Я уже послала за теми, кто может нам помочь, — заверила их Пенелопа Гарпелл, когда они подали ей треснувший рог, заключавший в себе душу Тибблдорфа Пуэнта. — Наши ясновидящие наблюдали за дорогой, ожидая вашего появления.

Она приняла их со всем возможным гостеприимством, какое в состоянии был предложить дом Гарпеллов, а это означало немало. Кэтти–бри вернулась в свою любимую комнату, библиотеку особняка, где она перелистывала старые свитки с заклинаниями и искала новые магические приемы, которые можно было применить в будущем. Старик Киппер сидел рядом, без конца требуя, чтобы она развлекала его рассказами о смелой экспедиции в Гаунтлгрим.

Реджису предоставили особое место у небольшого пруда во дворе особняка.

— Рыбачь сколько угодно, — предложила ему Пенелопа, широко улыбаясь. — Но предупреждаю, будь внимателен и ловок — никогда не знаешь, что выудишь из пруда Гарпеллов.

Реджис ухмыльнулся во весь рот, но улыбка его погасла, когда до него полностью дошло, что она говорит серьезно, и в доме Гарпеллов действительно можно ожидать чего угодно. Тогда он с подозрением взглянул на хлипкую удочку и не сразу сумел призвать на помощь всю свою смелость, чтобы закинуть леску в блестящую на солнце воду.

Бренор провел весь день, в нетерпении расхаживая взад и вперед, и Дзирт оставался рядом с ним, уверяя его, что все будет хорошо, помогая ему составить план действий, которые они предпримут по возвращении на Серебристые Болота. Следовало ли Бренору сразу объявить дворфам своего клана о том, кто он на самом деле? И если он расскажет правду, что это необыкновенное открытие может означать для короля Коннерада? Ведь Коннерад был законным королем Мифрил Халла, а не просто хранителем престола.

Эти планы и предположения служили больше для того, чтобы успокоить Бренора, и вряд ли могли являться реальным руководством к действию, потому что Дзирт знал: вернувшись на Серебристые Болота, они найдут там самых неожиданных союзников и врагов. Он подозревал, что любые планы, составленные ими сейчас, окажутся бесполезными, когда они встретятся с реальной ситуацией — какова бы та ни была. И все–таки составление таких планов было позитивным и конструктивным способом провести время.

В этом и заключалась цель: всем им нужно было какое–то дело, чтобы занять свои мысли и не думать о приближавшемся событии. Они ждали жреца, который должен был закончить работу, начатую в Гаунтлгриме.

Жреца, который мог уничтожить вампира. Жреца, который мог уничтожить Тибблдорфа Пуэнта.

И когда они прерывали свои занятия, их одолевали многочисленные противоречивые мысли и эмоции.

Поэтому каждый старался занять себя, чем мог. Они составляли планы, развлекались, учились, словом, отвлекались, как только возможно.

— Я так и думала, что найду тебя здесь, — обратилась Пенелопа Гарпелл к Вульфгару, выйдя из–за шпалеры с виноградом.

Варвар задумчиво улыбнулся в ответ — подобно Пенелопе, он вспомнил их последнюю встречу в этом саду.

— В доме сейчас прохладнее, — добавила она.

— Я вырос в Долине Ледяного Ветра и поэтому привык ценить жаркие дни, — объяснил Вульфгар. — Кроме того, я много лет провел в Мифрил Халле и стосковался по яркому солнцу.

Пенелопа усмехнулась и отошла в сторону, продолжая краем глаза следить за Вульфгаром и бормоча какие–то слова, которых он не разобрал. Несколько мгновений спустя она резко развернулась к варвару, вытянула перед собой руки и произнесла заключительную фразу заклинания.

На лице Вульфгара появилось выражение недоумения, затем изумления, затем потрясения — огромная масса воды возникла в воздухе у него над головой и обрушилась на него под хохот Пенелопы.

— Ты что?! — рассерженно воскликнул варвар и тряхнул головой; его длинные светлые волосы взлетели, рассыпая брызги воды. Он подскочил к Пенелопе и хотел схватить ее за руки, потому что она снова собралась колдовать.

Он поймал ее, но она не остановилась, и второе «облако» магической воды возникло уже над ними обоими и окатило их с головы до ног.

Теперь оба смеялись, и Вульфгар, выпустив руки женщины, вытер лицо. Однако смех его резко оборвался, когда он невольно увидел тело Пенелопы сквозь намокшие тонкие одежды.

Он сглотнул ком в горле.

И у него снова пересохло в горле, когда Пенелопа шагнула к нему, взяла его руки в свои и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала. Поцелуй был сладок. Вульфгар хотел отстраниться, но понял, что у него нет на это сил. Пенелопе Гарпелл было около пятидесяти, но она оставалась еще очень привлекательной; волшебница казалась Вульфгару прекраснее с каждым днем, и он ловил каждое ее слово. Он подхватил женщину на руки, крепко прижал ее к себе и поцеловал со страстью, которой не испытывал уже очень, очень давно.

Но затем отпустил ее и отшатнулся, невнятно бормоча:

— Я… я не могу.

— Разумеется, можешь, — возразила женщина и шагнула к Вульфгару. Он снова попятился.

— Я не могу, потому что ты замужем, — объяснил варвар, но Пенелопа рассмеялась еще прежде, чем он успел договорить.

— Разве не ты сказал мне однажды, что смыслом нашей жизни является получение удовольствия?

— Но обманывать…

— Об этом не волнуйся. — Пенелопа быстро подошла и обняла его. — Я не требую никаких обещаний от Доуэлла, и он ничего подобного не требует от меня.

— Он твой муж.

— И я его люблю, а он любит меня. Я готова ради него убить или умереть, и он ради меня — тоже, но ведь это… это просто игра, этот пустяк не имеет для нас значения и не может нас поссорить.

— Я весьма польщен, — сухо произнес Вульфгар.

— Ах, перестань, — рассмеялась Пенелопа. — Физическая верность для нас не важна, я же сказала. Мы верны друг другу в душе, но иногда позволяем себе плотские наслаждения с другими. — Она прижалась к Вульфгару и снова засмеялась, понимая, что поставила его в очень неловкое положение. — Ничего не бойся, прекрасный Вульфгар, — прошептала женщина. — У тебя я тоже не прошу верности.