Угольки в долг (ЛП) - Янг Саманта - Страница 36

И Ари осталась одна в пещере с лейтенантом Асмодеусом. Еще один глупый поступок.

— Каждый раз, когда от камня отбивают изумруд, — заговорил он вдруг, проводя рукой по стене рядом с собой, — на его месте вырастает новый, — он повернулся и улыбнулся ей, как мальчишка, так очаровательно, что у Ари сразу возникли подозрения. — Одна из загадок миров.

Зачем он привел ее сюда? Ари попыталась вздохнуть, грудь сдавило, она отгоняла паническую атаку. Красный обещал, что Асмодеус не навредит ей. Но сам Красный за ее спиной уничтожил будущее Чарли.

— Такое не должно быть возможным, — Асмодеус покачал головой, глядя на нее.

— Что именно? Изумруд?

Он прищурился, опустил голову, взгляд был таким сосредоточенным, что Ари стало не по себе.

— Я хочу проверить теорию.

Это звучало плохо. Очень плохо.

— Теорию? — спросила Ари, ей хотелось уйти от него, но гордость не позволяла показывать, как он пугал ее. — Что за теория?

он лениво пожал плечами. Его молчание лишало пещеру кислорода, Ари едва дышала. Он ухмыльнулся, и она уже, похоже, понимала это. Угроза — что бы он ни хотел от нее — вернулась.

— До твоей сделки с Азазилом о безопасности джинная… Белый пытал его.

Он словно выстрелил в нее. Ари отшатнулась от его слов, было больно как от удара хакики.

— Нет, — выдохнула она.

— О, да, — Асмодеус медленно шел к ней. — Он подвесил его и начал с основ. Кошка — девятихвостка терзала его спину, пока упрямец не закряхтел от боли…

Нет. Ари качала головой, пещера кружилась. Нет.

— …и ты тогда впервые гуляла по рынку, когда Белый использовал смолу. Ох, было больно…

— Хватит, — хрипло прошептала она, тело напряглось, печать боролась за власть. — Вы врете…

— …а потом гвозди в ноги. О, и голод…

«Выпусти меня, Ари. Я остановлю его. Вместе мы его остановим. Остановим! Остановим ЕГО! ОСТАНОВИМ!»

— …но меня восхитило, как Белы принял облик отца Джея и лупил его ремнем. Он пытал душу юноши болезненными воспоминаниями. И тогда начались крики. Даже слезы. А ты играла в гостью и никак…

— ХВАТИТ! — от ее визга задрожала пещера.

И вдруг она стала все видеть чужими глазами, ее подавили мысли и эмоции другого человека.

Асмодеус замер, глаза расширились от удивления, а рот раскрылся.

— Так и знал.

Их рот открылся, и Ари ощутила чужие, но знакомые мысли женщины, что хотела поставить Асмодеуса на колени.

Слова даже не сорвались с их губ.

Он молнией, размытым движением бросился к ним. Упал занавес, и все затихло в темноте.

* * *

Знакомое ощущение твердого пола под ней привело Ари в чувство, голова и плечи болели. Она застонала, сжалась на боку, мышцы дрожали, а кости хрустели от этого. Туман рассеялся, Ари ощутила присутствие силы Азазила пульсом в своем теле, словно волны набегали на берег. Она старалась скорее вспомнить, что случилось, они с Асмодеусом были в пещере…

Джей.

Ее глаза открылись, боль в груди вернулась — она вспомнила слова Асмодеуса.

— Расслабься, — услышала он низкий голос Азазила. — Асмодеус врал тебе о твоем джиннае, Джее. Мой сын не вредил ему. Только пленил.

Надежда смеялась над ней, говорила, что она слабая. Ари подняла голову и посмотрела на Азазила. Он сидел на стеклянном стуле перед пустым камином.

Ари огляделась в небольшой комнате. Мебели и украшений было мало, только холодные каменные стены, что сияли изумрудами, и ровные доски пола. Она замерла, щурясь в ненависти, уловив присутствие Асмодеуса. Он вышел из тени и встал рядом с Асмодеусом.

— Почему? — с горечью спросила она.

— Он — твое слабое место, — Асмодеус снова скучал, пожал плечами. — Мне нужно было вызвать Печать, чтобы кое — что проверить.

— Так Джей в порядке? — сердце Ари грохотало в ушах.

— Джей в порядке. В плену, но целый.

От недоверия и возмущения от предательства она вскочила на ноги и пошатнулась без грации, посмотрела на султана, отчаянно подавляя гнев и Печать. Прошлый раз ужасал. Печать захватила ее, и она знала, чем была Печать. Кем она была. Ари охнула, ее гнев от новости, что Джей все еще в плену, рассеялся, она повернулась с большими глазами к Асмодеусу.

— Лилиф. — прошептала она.

Асмодеус насмешливо улыбнулся ей.

— Не понимаю, — ее грудь снова сдавило.

Азазил поднял ладонь с кольцами, привлекая внимание.

— Когда Лилиф решилась забрать у Асмодеуса его сущность, хоть любила его сильнее всех, — я понял, что больше медлить нельзя. Проблема в том, моя милая Печать, что Лилиф — как я, мои сыновья и Асмодеус — часть равновесия. Я боялся, что ее гибель ударит по швам, и я отделил сущность от ее тела и спрятал их там, где никто не найдет. Она умерла, но не пропала. Только белый понимал, что я не уничтожил ее сущность. Я рад, что другие братья ему не доверяют. Так никто больше не знал об этом. И Белый молчал. Но не унимался. Шли века. Я устал. Стало немного скучно, — он беспечно пожал плечами. — И тут явился король Соломон, и я знал, что ему суждено важное место в истории. Что — то в нем напомнило мне Лилиф в юности. Она тоже хотела большего, хотела силы. Быть необычной. Порой я приходил в то место, где держал ее сущность, чтобы ощутить ее рядом. И у меня возникла идея. Джинн мог забрать сущность другого джинна и запереть в теле джинна, и сущность жила, пока была в том теле. Я не хотел этого. Ее силу у кого — то другого. Но жаль было тратить такую силу, и я запер ее сущность в Печати. Кольцо было создано моей магией, только такая сила могла запереть ее сущность в металле, и я разделил сущность на свет и тьму, чтобы Соломон повелевал хорошими джиннами медной стороной Печати, а плохими — железной. Это было даже поэтично, Ари. Сила моей Лилиф снова была в мире, но я совладал с ней, как всегда хотел. Медные и железные печатки были просто для моего удовлетворения. Меня всегда привлекал концепт добра и зла. Но Соломон провалился, как Лилиф. Он не вдохновился моим идеальным кольцом. Он злоупотреблял им, — он помрачнел. — И я отправил его умирать в пустыню, заменил его Асмодеусом, исполнившим судьбу за него. А потом я спросил у Асмодеуса, хочет ли он вернуть мне сущность, или он собирается и дальше охранять ее.

— Ты уже знаешь, что я выбрал, — тихо перебил Асмодеус.

— Почему? — Ари хотелось плакать из — за осознания, что в нее вложил отец. — И Белый король знает, что сделал со мной?

— Нет, — ответил Асмодеус. — Он не понимает, что ищет именно Печать. Он думает, Печать даст ему то, что он ищет. А первый вопрос… у меня были свои причины.

— Никто не знает, что сущность Лилиф в Печати. Хотя, думаю, мой умник — сын, Красный, догадывается о правде, узнав о твоих снах и посетив моего друга, — Азазил не отреагировал на пылкий взгляд Ари и продолжил. — Я был заинтригован, когда узнал планы Белого украсть Печать и сделать дитя с ее силами. Он думал, что просто создает проводник для поисков тела и сущности Лилиф, а мне было любопытно, вернет ли сущность Лилиф, естественным путем оказавшись в джинне, равновесие, не устроив безумие. И я приказал Асмодеусу поддаться на соблазнения твоей матери и отдать Печать.

— Боже, — Ари словно ударили по животу. — Это были вы. Все это время.

— Я хотел тебя себе. Хотел увидеть, получу ли через тебя Лилиф, какой она должна быть. Она должна быть светом и тьмой. Да, Лилиф всегда сильнее тянуло к темной стороне, а Асмодеуса к свету, но равновесие оставалось. Пока она не дала тьме уничтожить себя. Но через тебя была надежда, что хотя бы ее сила сможет существовать, как должна, — он опустил голову, почти печальный. — Но Асмодеус не знал о моих надеждах, И у него возникли подозрения насчет того, что Печать делает с тобой. Когда ты споришь, твои глаза чернеют, как у Лилиф, и ты сильно напоминала ему ее, так что он решил вызвать Печать и проверить свои подозрения.

— Какие подозрения? — спросила она, отпрянув на шаг, но страх говорил ей то, что он собирался сказать.

— Сущность Лилиф выбралась из Печати и пытается захватить тебя.