Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 58

– Я еще не простил тебе, когда ты отправил вершить ритуал Тинтайа. – Шепнул сын отцу.

– Иногда надо делать то, за что не будут прощать, – столь же тихо ответил ему Аймара Олланта. – Главное, чтобы наши дети понимали цель и смысл.

День, что тянулся столь долго, что уже наверняка должен был смениться холодной и внезапной ночью, вдруг вспыхнул новым светом ало-золотого, стоило девочке завершить свой путь.

– Я не простил то, что было до цели и смысла. – ответил Катари, глядя, как его девочка закружилась вокруг себя в простом и незамысловатом танце, и ткань платья приподнялась немного от набегающего ветра, образовывая широкие ленты, что стремились за движением его дочери, будто пытающейся догнать ритм барабанов.

И алое солнце, что подсвечивало фигурку девочки, так же окрасило алым белые полотна… Да так красиво – вздыхали гости – что казалось, сменился сам цвет ткани…

А потом крошечные капли крови, шедшие от верхнего ряда барабанщиков, оформились в отчетливо видимые потоки, стремившиеся к юной Аймара, и гостям стало не до любования красотами заката.

Сотканные из крови ритуальных жертв, продолжавших молотить по барабанам, новые полотна лоскутного платья вытягивались на несколько метров в стороны и закручивались вокруг впавшей в транс Вары. А отчетливо видимые каналы алой дымки, шедшие к девочке, проявились вокруг людей уже на более низких ярусах…

– Вы же сказали, преступники только на верхнем ярусе! – Отчего-то нервно, не попадая зуб на зуб, произнес Джереми.

Аймара высокомерно промолчали. Зачем говорить постороннему, что если из верхних ритуал вытягивает жизнь, то от нижних забирает только кровь и болезни?

Вдруг в выверенном звуке ритуала произошел сбой – выпитые до дна барабанщики, от которых остались только обтянутые кожей кости, рухнули на камень пирамиды. И будто получив сигнал – замерли все остальные барабаны.

Девочка же на верхнем ярусе развела руки и резко выдохнула, усилием воли останавливая движение. Разогнанная вокруг нее кровь не справилась с остановкой и словно оторвалась от силуэта, воспарив над Варой отрезанным бутоном алого цветка, закрученного и пущенного в полет.

Только летел он строго вертикально, пока не завис над пирамидой в сотне метров – чтобы разорваться алым облаком.

Гости уже было выдохнули застрявший в легких вздох, когда в облако крови ворвалась стая черных птиц, видимых в закатном солнце черными кляксами. Словно на водопое, закружили они, напиваясь алыми каплями, покуда яростное слово на неизвестном языке, сказанное хрупкой девочкой, не заставило всех птиц замереть на какое-то мгновение, собрав чудной узор в небе с явными признаками гармонии и симметрии.

– Она жива и здорова, – облегченно выдохнул Аймара Олланта, не стесняясь гостей.

Все-таки, старость – тоже время чувств, пусть и не столь ярких, как в молодости.

– Надо помочь дочери спуститься, – степенно произнес Катари. – Не изволите прогуляться со мной, мистер Смит и вы, господа?

– О, я вижу, это семейное дело…

– Заодно я хотел бы обговорить финансовые вопросы.

– В таком случае, я с удовольствием составлю вам компанию.

Группа из двух Аймара и четырех приезжих начала подъем по заповедным ступеням клановой пирамиды.

Только разговора пока не получалось – слишком узкие ступени, а говорить главе клана в спину было слишком нагло. Благо, вершина площадки могла уместить и десятерых – без особого комфорта, все-таки примерно семь на семь метров, да еще – как оказалось – с зияющим черным провалом посередине.

– Она жива, я видела ее, – устало и по-доброму шепнула прижавшаяся к отцу Вара. – Ей хорошо и у нее красивые кошачьи ушки…

«Бредит», – со светлой грустью решил глава клана, передав ее в объятия деда и жестом указав им спускаться.

– Я подумал и решил, – произнес Аймара Катари, повернувшись к чужакам. – Клан гарантирует премию размером в одну тонну золота.

Джереми недоуменно поднял бровь.

– Клан предлагает хозяину Нью-Йорка объявить такую же премию от своего имени.

– Но это вряд ли возможно… – Осторожно начал Смит.

– Иногда мне кажется, что вы не сильно переживаете за мою дочь. – Внимательно посмотрел на него Катари. – Я хочу это исправить.

– Постойте, но это противоречит… – Начал было Джереми, но нечто словно подбило ему колени, а резкий порыв ветра дернул его одного к провалу в пирамиде.

Мгновение падения внутрь – и из глубины провала донесся отчаянный и протяжный вопль боли.

– Теперь я слышу искреннюю боль. Искренние слезы. Искренние переживания. – Поджав губы, повернулся глава клана к дернувшимся назад гостям.

Казалось, только высота ступени пирамиды не давала им пуститься в бегство. А еще – осознание того, что ЭТОТ человек даже не станет их догонять – переломает руки и ноги, да закинет в ту же бездну, не пошевельнув и пальцем.

– Но в-вы же гарантировали н-нам… – Забормотали они.

– Пока вы нужны мне для поисков, – напомнил им глава. – Вы для них бесполезны с самого начала.

– Помилуйте!!

– Вы трое. – Стегнув словом, оборвал вопль Катари. – Вы услышали, что я хочу передать вашему хозяину?

– Да! – истово ответил за всех центральный.

А остальные активно закивали.

– Таким образом, – чуть отвернулся Аймара от них в сторону. – Ваш хозяин либо получит тонну золота. Либо потеряет. В его интересах найти мою дочь. Опросить всех. Даже тех, кого опрашивать нельзя.

– Мы все поняли, господин, – подобострастно склонились посланники.

– Впрочем, вас слишком много для короткого послания, – гневно дернул бровью Аймара, и еще двое – кто стоял по краям – были снесены в неизвестность провала и огласили поздний вечер новыми криками отчаяния.

Центральный, подкосившись, рухнул на колени.

– Уведите его, – дернул глава клана плечом, и стража, что ждала уровнем ниже, подхватила выжившего под локотки и унесла вниз пирамиды.

Аймара Катари степенно и неторопясь спустился следом, отмечая зажженные по парку фонари и ряд факелов у подножия – ночь все-таки сменила сентябрьский день, и тьма навалилась с почти той же бесцеремонностью, как Тинтайа на витрину ювелирного магазина.

Отец и дед дожидался его у подножия ступеней. Вару уже наверняка отправили домой, где ее ждет работа до одури на целую неделю, выгоняющая любые мысли – чтобы не смела помнить этот день и думать о нем.

– Тинтайа жива, – повторил радостную весть Олланта, ступая на дорожку в сторону парка и предлагая немного пройтись.

– Жива и здорова, но не может дозваться до духов неба. Похищена.

– Но не ради золота и денег, – поддакнул дед. – У простых вымогателей не бывает таких сил.

Вернее, вымогатели с такими силами обычно берут деньги сами – в виде налогов с тех земель, что назвали своими.

– Значит, она нужна им для чего-то еще, – через силу вымолвил любящий отец, который не хотел, но обязан был представлять все варианты.

Например, что им нужна их кровь в потомках. Слабая – но духи неба станут говорить и с ней…

– Мы найдем ее, сын. – Успокоил его спутник, положив руку на плечо.

– Найдем. – Уверенно ответил ему сын. – И мы должны быть готовы к этому моменту.

Олланта вопросительно посмотрел.

– Клан Аймара вступает в войну. – Спокойно вымолвил глава клана. – У нас есть цель и смысл этой войны. И я стерплю ненависть за то, что последует ради их достижения.

Отец и наставник одобрительно посмотрел на сына.

– Я скажу союзникам быть готовыми. Я не верю в американцев, но я верю в Тинтайа. Она способная девочка, и умеет брать свое.

Глава 13

В мире без письменности, дед расскажет о том, что видел своими глазами отцу, а тот передаст сыну. Много ли правды останется через сотни поколений – неведомо, но за порогом второго тысячелетия красивая китаянка в алом ципао с золотой и белой вышивкой на ткани, будет рассказывать историю своего народа северному варвару в стенах мрачной крепости далекой страны. Ее рассказ будет сопровождаться плавными движениями распахнутого веера, на котором отразится свет холодного солнца из стреловидных окон-бойниц, а низкий свод покоев не позволит движению быть свободным, равно как несвободна она сама – танцуя перед массивной постелью, на белые перины которой с ногами взберется единственный слушатель. Одно не изменится через века и расстояния – искренний интерес к истории великого народа.