Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 32

Потому что обещание он уже дал.

– Увы…

– Максим, может я познакомлю вас с хорошей девушкой из нашего клана? – Сцепил он челюсти.

– Уверен, они прекрасны. Но Ника – это боль и муза моей сердечной мышцы.

– Правильно говорить: сердца, – механически поправил он, что-то напряженно обдумывая. – А если я вас познакомлю с моей племянницей? Вы хороший, перспективный юноша. – Рассуждал он вслух, словно себя убеждая.

– Михаил Викентьевич, а в чем причина?

– Если я приду сватом к ним, это будет означать, что я их простил. – Словно от зубной боли скривилось его лицо. – А я не простил. Они повинны в гибели Вячеслава!

– Михаил Викентьевич, а истинных виновников той беды нашли? Простите за бестактность.

– Да, – нахмурился князь. – Я его нашел. Его казнили.

Не «я», а «его». Большая разница.

– Еще раз прошу извинить, а вы видели тело? – Внимательно смотрел я на него.

– ИСБ не отдает тела, – буркнул Панкратов. – Я знаю время и место.

– Помните, я говорил, откуда ко мне попали документы по Ольге? В числе тех бумаг был внутренний рапорт об угоне конвоя ИСБ в составе трех машин: двух патрульных и одной для перевозки заключенных. Подставные сотрудники дорожно-постовой службы заставили выйти экспедиторов из транспорта и оглушили спецсредствами.

Князь чуть замедлил шаг, но в его тоне не было особых эмоций.

– Документы, Максим. Подлинные печати, верные подписи. Я знаю, как их проверить.

– Внутри угнанных машин были чистые бланки с подписью руководства, это отмечено отдельно. Визируют их массово, по факту выпуска приказа о переводе заключенных в бланк вписывают имена.

Обычное дело, когда подписывать бумаги должен высокородный, унаследовавший высокий пост и место службы. Не на рабочем же месте ему сидеть целыми днями.

– Угон расследовали?

– Конвой пытались использовать для перевода опасного преступника из одной тюрьмы в другую. Руководство тюрьмы что-то заподозрило, машину и всех, кто был внутри, сожгли в момент прорыва с территории. На этом расследование было закрыто: мотивы налетчиков понятны, бланки списаны. Более жалоб на деятельность похищенного конвоя не поступало.

– Мне нужно посмотреть на этот рапорт, – медленно, с расстановкой произнес князь.

– Кроме бумаг, вам наверняка предъявили кое-что еще, – выдержал я последовавший быстрый и яростный взгляд с его стороны. – Вы бы не отдали свое просто так. Вам наплевать на приказы. Вы хозяин своей земли.

– Вы забываетесь. Но вы правы.

– Я дам вам этот рапорт. У вас достаточно влияния, чтобы прояснить его подлинность. Уверен, достаточно Сил, чтобы довести дело до конца. Значит, совсем скоро вам понадобится очень много ненависти. Так зачем ее растрачивать впустую на каких-то Еремеевых?

– Моей ненависти хватит на всех.

– Сойдемся на том, что я эту Еремееву лично накажу. – Вздохнул я.

Пока не знаю как, но «Хатико» она у меня как минимум трижды посмотрит. Вертолет прошляпила, самолет уронила…

– Любимую девушку? – Хмыкнул князь неопределенно, доведя меня до самой двери.

– Она будет плакать и рыдать. Рыдать и плакать. – Уверенно пообещал я.

– Ну, если так, – мрачновато, но улыбнулся уголком губ Михаил Викентьевич. – Буду тебе сватом.

– В субботу, в девять. – Уточнил я. – Иначе никак ее отца не поймать! И вы там не один будете, не беспокойтесь!

– Да я и не беспокоюсь, – своими руками открыл он передо мной дверь и рявкнул в сторону заполонивших коридор бойцов клана. – Не препятствовать!

В темноте подвального уровня огромного здания было много страха. Не того страха, что пахнет кровью, болью и пыткой. И не тех эмоций, что сжимают разум безумца.

Это был чистый и рафинированный страх людей с высшим образованием, подкрепленный знаниями и опытом. Страх того, что обязательно должно случиться.

Двое энергетиков из дежурной смены во все глаза смотрели на содрогающийся вибрацией кожух газотурбинного генератора, служащего резервным источником энергии княжеской высотки. Вибрация передавалась в пол, вибрация отдавалась дрожью в пальцах – хотя не разобрать, было ли там больше дрожи собственной или отраженной.

– Леха, у меня рука онемела. И лицо, кажется, тоже, – осипшим голосом произнес глава наряда, комкая пальцами правой так и не зажженную сигарету.

– Руки вверх подними. Так, а теперь улыбнись. Нормально, не инсульт.

– Какой, к чертям, нормально. Мы же сейчас все сдохнем, – произнес тот затравлено, глядя на то, как шедевр интеллектуальных технологий, сплошь обвитый блоками защиты и автоматики, сходит с ума и содрогается прямо в паре десятков шагов от них.

Аварийный рубильник давно находился в отключенном положении. Все плавкие предохранители – выгорели. Все блоки защиты – отработали. Все механизмы блокировки заблокировали штатно. Все, что было предусмотрено зарубежными инженерами, как компромисс между производительностью и доверием человека к махине с валом на десяток тонн, крутящимся на магнитных подшипниках со скоростью в десятки тысяч оборотов в минуту.

Но то, что не должно было работать, все еще бешено крутилось в мельтешении ярких, словно звезды, искр, заставляя датчики КИП сходить с ума, а волосы подниматься дыбом.

И страшнее всего, что бежать было бесполезно. Если вал просто вышвырнет из подшипника, и болванка в десяток тонн прошьет здание – есть крохотный шанс, что попутным взрывом их только контузит.

Но под фундаментом, достаточно прочным, чтобы удержать генератор, было еще газовое хранилище, в которое клан регулярно закачивал синее топливо на тот случай, когда Панкратовы опять разругаются с хозяевами Москвы, и их демонстративно отрубят от городских коммуникаций. Воду привезут в бутылях, стоки заберут частные службы, но что делать без электричества и тепла той же зимой? Вот тогда и пригождаются тысячи кубометров газа, рачительно подготовленных к тяжелому периоду.

Тысячи и тысячи кубометров, замурованных достаточно глубоко под землю, чтобы не добрался ни один враг. Самое близкое к хранилищу место – помещение генераторной, много раз проверенное и абсолютно надежное.

Помещение, которое сейчас взорвется ко всем демонам и сдетонирует с хранилищем так, что от башни Панкратовых и близлежащих построек останется только глубокий кратер.

– Сеня.

– Что?

– Связь появилась. Н-наверх докладывать? – Дрогнул голос помощника.

– Докладывай.

– А-а… Как? – Глотнул вязкую слюну мужчина.

– Скажи им, что поезд на рай может отправиться в любую секунду. Пусть приготовятся и сожмут зубами паспорта.

Михаил Викентьевич неспешно перебирал бумаги – по третьему уже кругу, всматриваясь в изображения и фотографии куда тщательнее, чем вчитываясь в слова. Под нос невольно напевалась несложная мелодия – какая-то популярная песня с радио, прицепившаяся с утра в машине, от которой он даже не помнил слов.

Был князь, после вестей о нахождении внука и обсуждения перспектив, весьма в благодушном настроении. Все-таки, есть нечто особенное в семье – в том, чтобы быть дедом. Пусть даже весть об этом ошарашила, но отчеты ИСБ не давали повода сомнениям – мальчишка такой силы князю точно внук. Планы на будущее причудливо перестраивались прямо на ходу – и вроде понятно, что есть огромное количество давно запланированных клановых дел, но нет-нет и замечаешь, как оттягивают их в сторону мысли о новом родиче, которого он видел только на фотографии.

Девчонка еще, Ольга, его мать – ее надо обласкать, обогреть и обустроить в жизни. С одной стороны, странно, что она сама не сообщила о родстве. С другой стороны – что она могла получить от тех, к кому обратилась бы? Помощь или участие в чужой интриге с закрытыми глазами? До самого князя ей не добраться точно – у Панкратова действительно нет времени на десятки безумных барышень, которые пытались нажиться на горечи княжеской потери, то пытаясь продать личные вещи ушедшего княжича, то рассказывая нелепицы о том, как с ним были близки.