Рубежник (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 55

На перекрёсток под самой южной стеной мы выскочили одновременно – я и серая тварь. А ведь только что выл в стороне! Я не то что затормозить не успевал – копьё развернуть не смог. Пришлось второй раз выпустить оружие – хорошо, наученный опытом я теперь с собой баллисту ручную не таскал. Ещё поднажал, выплескивая Стихию из тела, и... Удар!

Сволочная скотина попыталась в последний момент извернуться – но не тут-то было: в наличии была просто шикарнейшая шерсть, в которую я и вцепился. Кроме того, на меня работало ускоренное восприятие, которого у “воздушного” противника быть не могло. Зато была в прямом смысле воздушная подушка, потому вбить в стену изменённого своим и его весом не получилось. Но приземлиться на лапы я мутанту всё-таки не дал.

Волк и любое другое четвероногое млекопитающее перед человеком имеет значительное преимущество борьбы “в партере”. Можно даже не вставать – достаточно извернуться и наподдать по врагу задними лапами, как специально снабженными более сильными мышцами и когтями либо копытами в качестве оружия. Из-за того, что я держался за густую и прочную волчью шерсть мертвой хваткой мы оба рухнули на спины и проехались, гася остаток скорости на спинах, не расцепляясь. Тварь опять дернулась, изворачиваясь, а я что есть силы двинул сложенными щепотью пальцами ей в глаз – рецепт преодаления стихийного барьера магии вокруг тела врага я уже отработал однажды на лисице-хаски. Вот только я промазал. В следующее мгновение чудовище оказалось на лапах, и попыталась вцепиться мне в руку.

Животные инстинкты подвели полуразуного (а полу– ли?) хищника. Теперь бил я кулаком, и Стихии Жизни всё ещё хватало на ускорение восприятия и движений. Не будь на руке комплектных к ренийской броне боевых перчаток – рассадил бы не только десну волку, но и себе пальцы об его зубы. А так ничего, я даже боли не почувствовал. А вот противник почувствовал – но всё равно сомкнул на моем плече челюсти. Попытался – потому что нужные мышцы не сократились. Виталист не может атаковать на дистанции, но в рукопашной он страшный противник. Позволил себя коснуться -проиграл. Удар второй рукой!

Волк рухнул как подкошенный. Молча – не успел издать не звука. Но я-то знал, что последним его чувством была страшная, всепоглощающая боль. Даже БОЛЬ. Обонятельный центр – часть мозга, по сути часть клеток из безопасности черепной коробки вынесена вперёд, в самое начало дыхательного тракта, чтобы служить рецепторами. Обычную собаку можно убить сильным ударом в нос. Болевой порог твари во много раз выше. Что ж, тем хуже для мутанта. Эх, давненько я не вскрывал интересные трупы. Притащить, что ли, к Колину? Да нет, выставит он меня, и будет прав. А в казарму не потащу сам – я ещё не настолько двинулся кукушкой, чтобы устраивать вивисекцию там, где живу.

Я неторопливо поднялся, как мог отряхнулся, сдвинул забрало шлема. Похоже, вторую тварь прибили без меня – больше никто не выл, не орал истошно, и горн молчал. Сходил подобрал копьё. Задумчиво попинал пяткой оружия тущу – почти целую, но мертвее мёртвого. М-да, на счёт кукушки я что-то погорячился. Не раздумывая бросил то единственное, что давало мне преимущество, ввязался в драку на совсем не выгоднях для себя условиях. Расчётливо победил… и не разу не задействовал блокировку эмоций. И даже сейчас, когда, по идее, должен был меня накрыть отходняк – спокойно смотрю на тушу натуральной биологической машины смерти: умной, изворотливой… и чувствую спокойное такое удовлетворение. Армия, что ты со мной такое сделала, а?

Амулеты напротив ушей, которые должны были компенсировать неизбежную глухоту из-за надетой на голову пусть высококачественной и максимально технологичной, но всё-таки кастрюли, из-за давления дикой магии работали здесь через пень-колоду. Потому что-то похожее на крики “врача!” я услышал, только удачно повернув голову… и сорвался с места раньше, чем осмыслил призыв. Силы Стихии опять осталось кот наплакал, но она быстро восстанавливается… увы, успеть я не смог бы, даже если бы захотел.

В чёрной по ночной поре луже крови лежал один из пехотинцев Карины – тварь походя вырвала ему кусок шеи и плеча, грудью сбив в сторону щит, и проигнорировав меч. Кольчуга тоже не помогла. Волк промчалась дальше, даже не затормозив. А человек меньше чем за минуту истек кровью. Противнику урон он не нанёс – длины клинка не хватило. А была бы пика – могло бы и повезти. Но, как я вижу, выскочившие по тревоге гвардейцы схватились за то, с чем их тренировали. Выразительно посмотрев на замершую недалеко Карину – сомневаюсь, правда, что она разглядывала моё лицо в тени от забрал – я молча покачал головой. И ушёл. Сейчас в лазарет начнут сносить раненых – есть небольшой шанс, что я кому-то смогу помочь там, где бессильны будут спецсредства. И вообще лишние руки Колину не помешают.

...Всё в порядке у меня с эмоциями. Просто я наконец привык ставить свою жизнь на кон – и хладнокровно её разыгрывать. И четырёх лет не прошло. Даже трёх-с-половиной, если быть точным.

Глава 13-2

— ...Вот тут сушёный сфагнум* на тампоны – завернул в вощеную бумагу, от воды. Крышу просмолили ребята на совесть — но сам знаешь, как оно бывает. В самый неподходящий момент… – Колин вздохнул и устало махнул рукой. — Мелисса… ну ты сам лучше меня знаешь, как её поливать-удобрять. А тут вот бинты, вся тумба только под них. С этой стороны длинные и широкие, для тулова, а эти – покороче и поуже, для конечностей…

– Записал, – я показал ему лист бумаги, закреплённый в самодельной планшетке. Даже Рубежники пока не додумались снабжать младших командиров такими полезными штуками централизованно. Пришлось выкручиваться. — Ты не волнуйся, я в любом случае проведу прямо завтра полный переучет. И ты меня знаешь — относиться буду бережно…

Не пустые слова для человека, отдавшего без малого пять лет для обустройства лазарета.

– Да видишь, как вышло, — поморщился фельдшер и ещё раз тяжело вздохнул.

-- Одного не понимаю, как тебе удалось заставить Фомозу вписать меня в медслужбу, – решил перевести разговор я. Спецсредства мы уже учли и приёмо-передачу оформили, а остальное было не так уж важно. По крайней мере для меня – виталисту обычно бинты и шовный материал просто не нужны. И до гнойных ран я доводить уж точно не собираюсь. – Официального обучения на помощника военмедика я не проходил, а замком у нас тот еще формалист…

– Так забрали у меня обоих санитаров прошлой зимой, на другие заставы, – дёрнул щекой военмедик. – Сказали, “достаточно научил”. Хотя какое там… И новых лейтенант набрать не дал. “Год выслуги минимум, так правильно…” В общем, сказал я сегодня в глаза этому барану: “или Арн будет вместо меня – или я просто закрываю лазарет и ухожу. А вы как хотите, так и лечите”.

Мужик помолчал, исподлобья оглядывая ставшие за пять лет ему буквально родными стены, и тихо добавил:

– Извини. Не хотел я, чтобы так… В сердцах подал рапорт, на эмоциях. Уж больно всё тогда сложилось мерзко. Двадцать лет служу, всякое бывало, но чтобы до смертоубийства едва не дошло. И из-за чего? Из-за бабы! А потом самосуд по сговору… – собеседник передернул могучими плечами. – Да и я тоже хорош – повелся на рыжие локоны, как последний… А у меня жена там есть. И дочки – три!

– Вот и повидаешь, заодно. Сколько ты там от дома бегал? Шесть лет? – я улыбнулся, демонстративно проведя пальцами по своей щеке. И не удержался, хмыкнул, увидев как Колин зеркально повторил мой жест и машинально потер свою щеку. Там, где у него ещё недавно “красовалась” полоса чёрной как ночь кожи, поросшей короткой густой шерстью. От “повёлся” тоже был толк.

– Семь! – расплылся он в глупой улыбке. Иногда предрассудки у людей со стороны выглядят особенно по-дурацки.

– Ты только сначала на лейтенанта медслужбы испытание пройди, и только потом на побывку, – посоветовал я ему. – Чтобы с новым шевроном…