Тайна Черного моря - Гречин Игорь - Страница 9

Грустно взглянув на измочаленную взрывом титановую сетку апартаментов мичмана Жибы, прапорщик вздохнул и пошел к шахте лифта, заваленной обломками бетона. Даже не стал обыскивать воняющие горелым останки нападавших.

– Я вот тоже думаю, что учебная, – продолжал старшина Кучин.

Почесав оспинно-рыхловатую после взрыва в Североморске щеку, он вынул из стены невидимый во мраке каменный блок, за которым от начальства прятался «Пентиум II». Включил. Стало малость светлее. Компьютеру вода не грозила. Все провода были заботливо обернуты тройным слоем резины – подземелье все ж таки.

Именно из-за этого компьютера у Кучина испортились отношения с сослуживцами. Те всем отрядом помогали старшине протащить машину мимо постовых, подсобили провести независимую линию питания и телефон, а он вдруг резко переменился и стал жлоб жлобом. Вышел через Интернет на нью-йоркскую биржу и теперь с утра до вечера наживался на фьючерсных контрактах. Попросишь, дай, мол, на полчасика машинку – второй «Квейк» одолеть, а в ответ услышишь: «Некогда, иена падает, боюсь момент прозевать».

Хотя, к чести старшины, если случалось боевое задание, он посылал свои фьючерсы-мучерсы к чертям собачьим и мчался выполнять задание, что бы там с котировками на бирже не происходило. Два раза из-за этого у него спалились неслабые денежки. «Плевать, ещё наживу», – усмехался старшина, колупаясь в обгорелой щеке.

Из апартаментов номер семь послышался голос мичмана Володи Мильяна:

– Что-то их учебные тревоги жидковаты стали. Скудеют закрома родного Минобороны. Вот год назад, когда наши хоромы решили затопить… Я эту так называемую тревогу никогда не забуду. Попался бы мне тот умник, который предложил пустить воду не из Москвы-реки, а из канализации… – Мичман готовился в самоволку и по сему случаю приводил форму в порядок. Поскольку утюга в наличии не имелось, он выглаживал стрелки на брюках разогретой на зажигалке вилкой. – Эй, Кучин, одолжи на дорогу значок «50 прыжков». Покорю какую-нибудь девицу, попрошу, чтобы и для тебя подружку позвала.

– Ага, – не отрываясь от экрана дисплея, откликнулся прижимистый Кучин. – Я тебе в прошлый раз белые перчатки одолжил, и какого цвета ты мне их вернул? Лучше из жибинской коллекции Орден Суворова возьми.

Чуткое ухо Анатолия уловило неясное плямканье из апартаментов номер четыре. Это рядовой Зыкин, думая, что в темноте никто не проведает, сосал присланную из дома банку сгущенки. Молодой еще, глупый. Ничего, образумится.

В трех ближайших к выходу апартаментах затянули песню – коротали время до прибытия спасателей:

– Черный во-о-орон, что ты вье-о-ошься над мое-э-эю голово-ой…

Прапорщик Доровских отчаянно фальшивил.

Анатолий не присоединился к хору: ждать спасателей ему было недосуг.

За спиной Хутчиша выбрался из своих апартаментов старший матрос Гореев. В титановой сетке он выпилил узкий лаз с помощью волоса, вымоченного в перенасыщенном солью растворе и высушенного под мышкой, чтобы на волосе образовалась цепочка острозубых кристалликов соли.

Вот у кого не было проблем в жизни, так это у Гореева. Кроме одной. Через месяц он уходил на ДМБ и нынче вовсю корпел над дембельским альбомом. Работа эта не простая, надо, чтоб все по-людски: бархатная обложечка, заклепочки латунные, фотографии друзей-соратников…

А выбрался он посмотреть, не осталось ли после визита непрошеных гостей чего-нибудь, что можно применить в оформлении альбома. К сожалению, не осталось.

– Толян, слышь, если раньше чем через месяц возвращаться надумаешь, прихвати мне квадратный метр синего бархата. Или габардина. И, это, проволоки бы с белым изолятором. Я б себе такой аксельбант связал – закачаешься.

Сам стармос на поверхность уже не хаживал: по сроку службы не положено.

Анатолий заглянул за угол. Да, обвал что надо. Достойный пера… Из-под груды булыжников выглядывал носок сапога постового. Криво усмехнувшись, Хутчиш повернулся и пошел назад. Не потому, что перед ним возникла непреодолимая преграда. Непреодолимых преград не бывает, точно так же, как не бывает бессмертных солдат. На самом деле из апартаментов он выбирался ради одного: узнать, что именно взорвало лифт – пыхнул ли командир «кротов», не менее своих крысят нашпигованный пластиковой взрывчаткой, или же сработала одна из штатных систем блокировки У-17-Б.

К сожалению, системами блокировки и не пахло. Неведомый кукловод дернул за бикфордову веревочку, жертвуя пешку. Жертвуя предводителем «кротов». Стало быть, через шахту лифта наверх нельзя – смотри пассаж о бессмертных солдатах.

Хутчиш вернулся в родной «кабинет» и недовольно поморщился, осматривая в потолке неширокую трещину – там, где вверх уходила труба от умывальника. Трещина была так себе. Честно говоря, он рассчитывал на большее, когда предпринимал определенные шаги, чтобы апартаменты номер тринадцать достались именно ему.

Анатолий затратил немало времени и сил на изучение чертежей объекта У-17-Б (как они попали ему в руки, это уже другая история), и наконец нашел то, ради чего старался. Из чертежей явствовало, что в случае ненаправленного взрыва в шахте лифта последует смещение пластов грунта. И разлом должен пройти аккурат по «тринадцатке».

Но делать нечего, и не в такие щели пролезали. Благодаря методу Гудини на подъем ушло не так уж много времени – час тридцать три минуты. Обстукиваешь камни вокруг себя камушком. Где звук показывает пустоту, аккуратно, не спеша откапываешь нишу и складываешь туда преграждающие путь наверх обломки бетона. Потом обломки из ниши сбрасываешь под себя. И так раз за разом, медленно, но верно выбираясь наверх. Пара пустяков.

В другой раз Анатолий, может быть, и рискнул бы. Есть более быстрый метод – «бильярдный». Опять же: обстукиваешь камушки вокруг себя, после чего резко бьешь по нужному. Тот бьет по другому, другой – по третьему. И лавина камней сначала медленно, потом все быстрее сползает вниз, мимо тебя. Если, конечно, ударил по правильному камню. Но Хутчиш не имел права рисковать.

«Персональная» щель привела его на пост номер один, позади стола с окоченевшим уже лейтенантом. Хутчиш выкарабкался по пояс и кликнул толкущихся неподалеку от шахты лифта работяг.

Наверху царил полный бардак. Одна стена была убрана: заходите, люди добрые, берите что хотите. В обоих помещениях суетилась уйма народу. Грузный кривоногий генерал-майор орал в сотовый телефон, словно находился в блиндаже на передовой под артобстрелом, и, хотя местом его дислокации оставалась комнатенка уборщиц, малейшие нюансы разговора долетали до мегатонника без искажений:

– Что ты, раз-перетак, мне про приказ долдонишь!.. Отменяю я все приказы!.. Под трибунал пойдешь, раз-перетак, если у меня через десять минут не будет сканера!.. Да ложил я с подскоком на этого твоего Крестного Отца!.. Так ему и передай!.. Да будет тебе приказ, будет в письменном виде!.. В таком письменном виде будет, что не поздоровится!..

Генерал с первого взгляда попал в разряд неопасных.

Хутчиш даже знал фамилию этого крикуна – Ганебный, и ещё знал, что генерал-майор Ганебный числится начальником гражданской обороны Черемушек. Официально числится.

Другой генерал – просто генерал, а не генерал-майор, в полевой форме – ходил кругами, с интересом осматривая пост, заглядывал в открытые глаза мертвого лейтенанта, в пустые ведра уборщиц и повторял как заведенный:

– Ну вы, блин, даете, мужики… Ну вы, блин, даете…

От этого «наблюдателя» ждать неприятностей не приходилось также.

В дальнем углу поста, над рацией цвета хаки со стрекозиной антенной колдовали два связиста:

– «Каштан», «Каштан», вас не слышу… – и морщились от царящего галдежа. Безопасные, как котята.

Хутчиш понимал, что настоящие его враги рассредоточены в торговом зале и расставлены по периметру здания. Поэтому, как ни в чем не бывало, деловито ухватился за протянутую руку спасателя в драной рукавице, подтянулся и сказал, нагло глядя в ничего не понимающие пролетарские глаза: