Тайна Черного моря - Гречин Игорь - Страница 1

Игорь ЧУБАХА и Игорь ГРЕЧИН

Тайна Черного моря

(Семь дней, которые едва не потрясли мир)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ШПИОН, КОТОРЫЙ КО МНЕ ПРИШЕЛ

Эпизод первый. Объект У-17-Б

25 июля, понедельник, 11.47 по московскому времени.

– Ну давай, дружок, хвастайся своим хозяйством.

Полное, зафиксированное наглухо застегнутым воротничком, холеное лицо генерала исказила барственная улыбка. Было это лицо отчетливо красным – даже в тусклом свете подвальных, оплетенных проволокой ламп. Впрочем, генерал был слишком тактик и поэтому тут же превратил начальственную улыбку в отеческую. Мало ли как жизнь повернет. А жить и генеральствовать он собирался долго.

Полковник Громов уловил нюанс, про себя ухмыльнулся и нажал на шершавой бетонной стене чуть приметную кнопку. Генеральские маневры его не раздражали. К тому же доводилось слышать о генерале не только гадости… А много ли вы знаете людей, про которых за глаза говорят не только гадости?

Стена беззвучно утонула в полу, обнажив железную решетку. За решеткой обозначился столь же скупо освещенный, поворачивающий налево коридор; под потолком – телекамеры слежения, направо – дежурка с пыльным окном, за которым мерцает неживой голубоватый свет.

Фанерная дверь хлопнула, словно выстрел американской М-16, и из дежурки выдвинулся кряжистый, лет сорока сержант, не с «макаровым» и не с ТТ даже, а с историческим маузером наголо.

Ветеран что-то дожевывал, но, тем не менее, так бдительно оглядел вошедших, что у генерала не осталось никаких сомнений: наверняка замечены и врезавшийся в шею воротник, и ладно пригнанная под мундир наплечная кобура, и чуть потускневшая бляха на ремне. Наверняка этот, с опереточным маузером, мысленно нарек его не то штабным павлином, не то генштабовским павианом. И ведь ни капельки его, генерала, не боится.

Но генерал без любви как-нибудь обойдется. А вот нерадивые будут наказаны.

– Палыч, – сглотнул сержант, не убирая и даже не опуская маузер, – кажи пропуск. И товарищ твой тож.

В подземелье голос звучал глухо, мертво, точно записанный на пленку голос робота. Генерал оторопел, смял фуражку и ладонью размазал по лысине пот:

– Это что же, товарищ полковник!..

«…Ковник! …овник! …овник!» – таинственно передразнило эхо.

– Тише, тише, товарищ Семен, – сказал генералу Громов и для успокоения собрался даже хлопнуть его по плечу. Ан нет: притормозил в сантиметре от погона. Субординация есть субординация. Здесь, конечно, генерал гость и полностью во власти полковника. Но вот на поверхности… – Работа у него такая. Не затребуй он пропуск, завтра же из фирмы вылетит. А отсюда путь один – вперед ногами в парадных сапогах. Под звуки оркестра.

Полковник тут же отчитал себя за излишнее многословие.

– Так нас же на входе проверяли… – сбавил обороты товарищ Семен.

– Допуск номер один, а тут – номер два, – качнул массивным подбородком Громов. – К министру обороны три проверки, и здесь три. По Уставу положено.

– Ну что ж, порядок есть порядок, – выдохнул в усы генерал Семен и полез в карман. Его тень стремительно удлинилась и порезалась о решетку.

Глаза сержанта по-охотничьи блеснули, напряглась квадратная пятерня с маузером. Но товарищ Семен извлек не любимца террористов – «узи», не какую-нибудь штучку из обихода ниндзя, а запаянный в плексиглас картонный прямоугольник с крупно выведенной цифрой «2».

Надо было видеть в этот момент генерала. Под дулом пистолета он не стоял уже давно. Да ещё при свидетелях. Кажется, перемудрили в Штабе с безопасностью. Придется поставить вопрос на совещании. А потом вызвать на ковер этого сержанта…

– И ты, Палыч, – сержант не опускал утонувший в кулаке маузер.

Полковник уже держал картонку в руке. Когда успел – шут его знает. Сержант восхищенно вздохнул: ну Палыч, ну ловкач.

И вернулся в дежурку; следом за ним уползла его кряжистая тень. Раздались отчетливый металлический лязг и приглушенное ругательство. Решетка с заунывным скрипом поплыла вверх.

Генерал и полковник переступили щель, поглотившую бетонную стену; товарищ Семен мельком глянул в пыльное окошко дежурки. Ничего особенного: покарябанный стол, черное вертящееся кресло, над столом – ряд черно-белых телевизоров, на которых застыла одна и та же картинка, снимаемая с разных ракурсов: коридор, коридор, коридор… Второй справа монитор услужливо показал спины офицеров. Сержант небрежно козырнул вслед:

– Налево, товарищ генерал. Ни пуха…

– Он что, издевается? – неловко размазывая пот по шее, прошипел генерал. В подземелье было душно. Очень душно.

– Поиздеваешься тут, – только и ответил полковник. ЕЕЕ

Они свернули налево. Тусклый, желтыми пятнами лежащий на шершавом полу свет от зарешеченных ламп, специфическая вонь прелых тряпок, хлорки, солдатского харча и отсыревших шинелей. Бетон, бетон, один бетон вокруг… Тишина стояла оглушающая, только глухое цоканье набоек на генеральских ботинках отскакивало от стен – отскакивало и умирало, поглощенное теснотой и темнотой.

Генералу стало немного не по себе. Он не жаловал замкнутые помещения – особенно на такой глубине. Но виду не подал, только покрепче сжал зубы.

Коридор привел к массивной, вручную не совладать, сваренной из рельс двери.

Снова неприметная кнопка и за ней решетка с прутьями толщиной в ножку стола. Тени гостей маслянистыми пятнами просочились сквозь прутья и прилипли к бетонному полу по ту сторону решетки.

За решеткой на карачках драил пол бурой тряпкой щуплый рядовой, на вид лет девятнадцати, стриженный под ноль. Шея из воротника – как макаронина из тарелки. Бетон плохо смачивался, вода насыщалась пылью и скатывалась на неровном полу в шарики. При здешнем освещении эти шарики казались ртутными.

Увидев гостей, парнишка выпрямился, бросил тряпку в ведро, стоявшее метрах в трех от него, попал и вытер руки о форменные, весьма мятые брюки. Потом, как-то по-детски улыбнувшись, неожиданно просипел:

– Здорово, мужики. Че надо?

– На такой пост – пацана?! – охнул товарищ Семен.

– У этого пацана легкое в Тимбукту прострелено. Не мне вам рассказывать про операцию «Веселые ребята [1]». Он единственный в руки гайшемитов не попал, вернулся на костылях. Так этими костылями четырнадцать рэкетиров замочил… – возмущенным шепотом ответил товарищ Палыч и снова мысленно отругал себя за болтливость.

– Эй, хорош шептаться, старые пердуны, – рядовой харкнул в угол, словно был совершенно не заинтересован в результатах мытья бетона. – Докладывайте давайте.

– Ради Бога, товарищ генерал, не возмущайтесь. А то не пустит. Ему после У-17-Б все до фени. Скорей допуск доставайте. Номер три, – посоветовал полковник и сам зашуршал в кармане.

Генералу, истекавшему потом, пришлось подчиниться.

После предъявления документов полковник и рядовой, каждый со своей стороны, нажали кнопки в стене. Неизвестно откуда раздались призрачные звуки мелодии «Подмосковные вечера». Мелодия звучала так, словно её исполняет компьютер, и оборвалась неожиданно.

Парень весело подмигнул и открыл решетку хитрым, похожим на штопор ключом.

– Сговорчивого ты «лесника» привел, Палыч, не то что прошлый.

Гости вошли.

– Ваш – в последних апартаментах. Только умоляю, держитесь середины коридора, не то потешатся над вами, как над ягнятами бессловесными. – В голосе паренька звучала искренняя забота.

Когда третий пост остался далеко позади, генерал одними губами вымолвил:

– А кто был у вас в прошлый раз?

– Секретарь Совета Безопасности, – донесся с поста смех рядового, тут же сменившийся сильным кашлем. Хищно захихикало эхо.

«Ну и слух у него», – подумал генерал.

– Этот «пацан» Секретаря не пустил, – мрачно пояснил полковник. – Не захотел – и все.