Чары Клеопатры - Головнёв Леонид Петрович - Страница 19

Было еще одно белое пятно — Амантай Надыров. Он исчез, словно растворился. В Омске его не оказалось, согласно данным местной милиции, он улетел в Москву. «Москва — не заграница — найдем!» — думал Чернов.

Оставался Алексей Ильин.

Сразу после посещения родителей Алексея и беседы с его отцом Чернов позвонил в отделение милиции «Ясенево».

— Он регулярно у вас отмечается?

— Да, товарищ капитан.

— У меня большая просьба. Когда он придет отмечаться, задержите его под благовидным предлогом и сообщите мне, я тут же подскочу.

И вот они встретились.

Чернов обратил внимание — Алексей одет со вкусом. Видно сразу — не бедствует. Держится уверенно: встрече с Черновым рад — так по крайней мере показалось Игорю.

— Поздравляю с освобождением. — Чернов протянул бывшему сопернику руку.

— Спасибо, Игорь.

— Не хочу копаться, как тебе удалось так быстро освободиться, — сказал Чернов, когда они остались в комнате одни. — Хочу просто спросить: как думаешь жить дальше?

— С наркотиками я завязал навсегда, — ответил Ильин.

— А с преступным миром?

— Тем более. Вот моя жизненная программа вкратце: женюсь, нарожаю детей, буду работать. Как все простые люди…

— Где работать?

— Предложили руководить одной торговой фирмой, вполне добропорядочной. Какой — пока не скажу, чтобы не сглазить.

— А с Наташей — полный разрыв?

— Она предала меня, — потупил глаза Ильин. — Есть доказательства…

— Хорошо. Спасибо за откровенный разговор. — Игорь протянул ему свою визитную карточку. — Если что — звони. У тебя есть женщина?

— Есть, живем гражданским браком. Скоро оформим брак официально.

— Телефон свой, кстати, дашь?

— Нет у меня телефона, — соврал Ильин. — Пока нет. Если что — звони родителям.

Глава 11

Клеопатра

Жарким летом 1980 года на горной дороге Батуми — Тбилиси остановился запыленный уазик. Водитель машины, тридцатипятилетний детина, развернул карту. Ему надо было где-то заночевать, и он выбрал деревушку, расположенную в стороне от трассы, в горах.

Уазик свернул с дороги и медленно поехал вверх по петляющей тропинке. Минут через пятнадцать он въехал в селение, состоящее всего из одной длинной улицы. Причем дома стояли только с одной стороны — они лепились к подножию горы, вершину которой скрывали облака.

Улица словно вымерла — водитель уазика не заметил на ней ни души. Между тем следовало где-то остановиться, поесть горячего — он целый день питался в дороге всухомятку, да и о ночлеге позаботиться, ведь уже стали сгущаться сумерки, а в горах темнеет быстро. Может, постучаться наугад в любой дом? Но мало ли на что нарвешься. Со всех сторон из-за заборов доносился разноголосый лай — так псы реагировали на появление в деревне чужака.

На счастье водителя, в конце улицы показалась девушка. Она спускалась по тропинке с горы, неся громадный, прямо-таки ведерный медный чайник. На ней было короткое ситцевое платьице без рукавов, и мужчине она показалась весьма привлекательной.

Он остановил машину и, высунувшись в окно, крикнул:

— Здравствуй, красавица!

— Здравствуйте, — ответила она.

— Ты живешь здесь?

— А вы, наверное, заблудились?

— Нет, в гости приехал.

— К кому?

— К тебе.

— Я вас не приглашала!

— Очень жаль, что не приглашала.

Девушка поставила огромный чайник на землю и потерла онемевшую руку.

— Воду несешь? — кивнул он на чайник.

— Да.

— У вас в деревне воды, что ли, нет?

— Почему? У нас есть колонка, в школьном дворе. Но вода там нехорошая. Железом сильно отдает. А я воду беру из источника. Она чистая как слеза.

— И куда же ты воду тащишь, домой?

— В школу.

— А далеко школа?

— Вы ее проехали, она на том конце улицы.

Мужчина прикинул: улица растянулась на добрый километр.

— Садись, подвезу, — предложил он.

— Но вы же в другую сторону едете.

— А я развернуться могу. — Он открыл переднюю дверцу. — Садись, чайник на пол поставь.

Она покачала головой.

— Расплещется. — Девушка устроилась на сиденье, а чайник взгромоздила себе на колени. — А вы езжайте осторожно, пожалуйста, дяденька…

— Зови меня просто Гоша.

Он довез ее до школы, она вышла из машины и направилась в дом.

— А ты где живешь?

Она обернулась:

— Тут.

— В школе?

— Ну да.

— Почему?..

Через несколько минут Гоша знал, что девочку зовут Зулейка, что от роду ей пятнадцать лет, что она круглая сирота. Отец и мать погибли позапрошлой осенью во время селя — страшного грязевого потока, который случился после затяжных дождей. Пошли они в горы и не вернулись… Их изуродованные тела нашли четверо суток спустя в долине. А сама Зулейка работает в школе уборщицей и вообще, что называется, «прислугой за все». Здесь же, при школе, и живет.

— У меня своя комната! — с гордостью сообщила она.

— А откуда в школе ученики? — поинтересовался Гоша. — Разве у вас в деревне много детей?

— К нам ходят дети из пяти соседних селений, — сказала Зулейка.

— А классов сколько?

— Один.

— Как это — один?

— Один первый, один второй, один третий и один четвертый, — пояснила она.

— А пятый?

— Будет на будущий год.

— Так ты окончила четыре класса?

— Семь. Когда были родители. А теперь некогда мне учиться. Работать надо. Но все равно, я в каждом классе, когда есть время, немножко слушаю, что учитель объясняет. На будущий год и пятый класс слушать буду.

— А ресторан тут у вас есть? — спросил он и сразу понял, что сморозил глупость.

— Ресторан? — Брови у нее поползли вверх. — Это вам, дяденька, в Тбилиси надо.

— Да не ресторан, черт, а столовка какая-нибудь, харчевня, шашлычная, — пообедать надо. Вернее, поужинать.

— Ой, я сама умею шашлык готовить. Меня папа научил. Только у меня мяса для шашлыка нет…

— Купить нельзя?

— Конечно, можно! Дядя Зураб вчера зарезал барана, у его сына был день рождения…

Гоша дал ей денег, и уже через полчаса на школьном дворе, безлюдном ввиду каникул, пылал мангал. У хозяйственной Зулейки нашлись и помидоры, и репчатый лук, и все приправы, необходимые для шашлыка.

Дразнящий запах жареной баранины вызвал у молодого человека зверский аппетит. Он жалел только, что в уазике не осталось ни одной бутылки спиртного.

— У тебя вина нет? — спросил он на всякий случай.

— Я вино не пью, — покачала она головой.

Ужинали в комнате, которую Зулейка гордо именовала своей. Комнатка была крохотная, но чистая. Деревянный пол недавно вымыт и еще хранил влажность. Грубо сколоченный стол, две деревянные лавки да узкая железная кровать — вот и все убранство, если не считать цветов в горшках, которые стояли и на подоконнике, и на столе, и даже на полу.

Вкуснее шашлыка Гоша в жизни не едал. Он наворачивал мясо за обе щеки, запивая ароматным чаем.

Не отставала от него и Зулейка.

— Этот кактус я привезла из Тбилиси, — показала она на подоконник, когда они поели.

— Ты была в Тбилиси?

— Один раз. Дядя Зураб ездил в гости к старшему сыну, он там учится в университете, и взял меня с собой. У него, между прочим, «Нива», — добавила она.

— Долго ты была в Тбилиси?

— Неделю.

— И что видела?

— Ничего. Все время провела в библиотеке, читала книги про Клеопатру.

— Чего? Про Клеопатру? — изумился Гоша.

— Я только про нее и люблю читать. И все мои книги, — Зулейка кивнула на полку, на которой теснилось несколько растрепанных книг, — только про нее.

— Ну, ты даешь! — присвистнул Гоша. — А кто она — богиня?

— Клеопатра — это знаменитая египетская царица, — ответила Зулейка, и глаза ее заблестели. — Она была красивее всех, и ее любили самые знаменитые люди.

Она долго и увлеченно рассказывала ему о любовных приключениях царицы, словно та была ее близкой подругой. И о том, как Клеопатра, попав в безвыходное положение, покончила с собой, возложив на свою прекрасную грудь ядовитую змею.