Мелодия Бесконечности. Симфония чувств (СИ) - Голинченко Екатерина Андреевна "Маргарита Андреева" - Страница 37

И вспомнилось ему другое Рождество, снова напомнившее о том, чем до сих пор болели его шрамы - и ясный взгляд златовласой. И её лицо - так близко, и такое трепетное и доверчивое прикосновение... И показалось, что ему не хватает воздуха, и сердце сейчас разорвется от сладостной муки, и он испытал почти физическую потребность поцеловать её, заблудившись в лабиринте восхитительных ощущений. Он только собрался отругать себя за такую дерзость. И, о чудо! Её губы ответили на этот поцелуй, и ему показалось, что он попал в рай. Он понял, что влюбился окончательно и бесповоротно, а она - улыбнулась, потому, что поняла это.

Вспомнил он и другой день, когда окончательно уверился в своем решении посвятить себя медицине. Тогда он был ещё студентом-медиком, когда ему впервые пришлось оказывать неотложную помощь, и от его мастерства зависела человеческая жизнь. Он проводил реанимационные мероприятия женщине, которой внезапно стало плохо на улице, а её маленький сын не сводил с него заплаканного лица, ухватившись за полы его плаща и умоляя спасти его маму. Когда-то он сам готов был точно так же умолять врачей спасти его родителей, но это было уже не в их силах. А здесь и сейчас - он всемогущий Бог для этого ребенка, в чьих руках находится жизнь его матери. Так и он, прежде всего, должен безоговорочно поверить в свои силы и свои знания. Пациент должен видеть его уверенность, тогда она передастся и больному и придаст ему сил бороться с недугом. Когда удалось нащупать слабый пульс у женщины, он с облегчением выдохнул - пусть хоть этот мальчик не потеряет пока веру в чудеса, пусть его мать ещё побудет с ним. Он уверил мальчика, что его мама вне опасности и будет жить, а детские руки обхватили его шею, мокрой щекой прижавшись к его щеке, сквозь слезы прошептав "Спасибо, доктор!", и возглас восхищения прокатился среди собравшейся толпы. И это было ни с чем не сравнимое ощущение, которое он не сможет позабыть - и это было бесценно.

- Кем бы ты не была, дитя, - покачал головой молодой хирург, разглаживая пальцами лепестки цветка, - ты ошибаешься.

- Ошибаюсь, доктор? - девочка недовольно фыркнула, скрестив на груди худенькие ручки, демонстративно пересев спиной к нему.

- О моих родителях я буду скорбеть до конца своих дней, - тихо произнес доктор, - Но врачом я решил стать не из чувства вины, а потому, что я не хотел бы, чтобы ещё кто-нибудь испытал подобную боль, - ответа девочки он не услышал, вместо этого его разбудил взволнованный голос Даниэллы, испуганно наблюдавшей, как он вздрагивал во сне.

И как же он был рад увидеть её лицо, когда открыл глаза! Со сна вид у него был настолько бледный и уставший, и все уверения мужчины о том, что не стоит беспокоится о его самочувствии не смогли её убедить, пока он не доказал своими поцелуями, что за его состояние не стоит опасаться.

В соседних покоях, всё тем же самым проверенным и самым действенным и приятным способом - поцелуями и объятиями, успокаивали друг друга и Джон с Маргаритой.

И позже, когда в зеркале ванной мелькнуло лицо Лауры, а в голове звучал её вкрадчивый голос: "Одно дитя вы уже не уберегли, Княгиня. Что вы можете предложить своим детям? Какое будущее ждет их? Вы сами - ещё дитя, способны ли вы достойно воспитать отпрысков? Готовы ли вы стать матерью? Нужно ли вам это?", Маргарита уже была готова ко встрече с ней. За ней стояли все те, кого она любила, кто давал ей силу, чтобы все испытания, что выпали ей, и те, которые ей ещё предстоят, выдержать с достоинством...

Плеснув воды себе на лицо и, ощутив приступ тошноты и слабости, она уперлась руками в раковину, глядя в зеркало на свое бледное лицо:

- Нет, я не должна поддаваться, - она несколько раз глубоко вздохнула, - Всё будет хорошо, я сильнее её. Я не буду слушать её. Я не одна. Вместе мы со всем справимся.

Заканчивая последние приготовления перед выходом к завтраку, она была полна сил и уверенности, а ночной кошмар исчез в лучах рассвета вместе со слабым светом тающих звезд. Ещё раз поправив свою прическу и повязав Джону выбранный галстук в тон его костюма, они готовы были готовы спуститься поприветствовать остальных.

Это утро нельзя было назвать легким - с тяжестью на душе обитатели дома собирались к завтраку. Но, читая почти зримую, ощутимую поддержку в дружеских взглядах, мрачные мысли постепенно покидали их головы, а утренний свет и свежий ветер вместе с легким морозным воздухом проникали через раскрытые окна не только в помещение, но и в их души.

Джон посмотрел на Маргариту, которая сидела в кресле на заднем дворике, завернувшись в клетчатый плед, попивала горячий чай и болтала с матерью и златовласой Даниэллой. Мужчина улыбнулся: вот оно, то, что составляет смысл его жизни, ради чего стоит просыпаться каждый день, дышать каждую секунду, жить и бороться - ради её улыбки и смеха, ради спокойствия и безопасности его матери, сестры и сына, ради будущего его детей.

Сейчас он уже в состоянии думать об этом с улыбкой, а в тот день, когда рыжеволосая попросила дать ей свободу, он не мог представить, как ему жить дальше, и готов был разгромить всё вокруг - и мебель, и фамильный сервиз. Тогда Самаэль, его верный Самаэль, от которого он ни как не мог ожидать удара в спину, опустился на колено и склонил голову:

- Руби, Ваша Милость, возьми мою жизнь, раз я настолько прогневил тебя, коли так тебе станет легче, - в его голосе чувствовалась твердость и уверенность, - Но, и ты, и я знаем, что это - не решение. Только её не трогай, она же мать твоего ребенка, и она не виновата перед тобой - я не прикоснусь к ней, пока ты не отпустишь её.

Джон от таких слов просто опешил и долго стоял, онемев, глядя в глаза друга - в нем замерли все надорванные нервы, тогда тот решился продолжить:

- Я оказался паршивым другом, - Джон попытался было что-то сказать, но Сэм покачал головой, - Но, клянусь, в том нет нашей вины, что мы полюбили друг друга. Я не хотел бы терять твоей дружбы. Ты ещё достаточно молод, Ваша Милость, и ещё будешь счастлив. Любовь не выпрашивают и не берут силой.

И откуда он взял силы понять и простить? Но ни разу ещё ему не пришлось пожалеть о том, что сохранил с ними дружеские отношения, но тогда он делал это больше ради сына, ибо самому было настолько больно, что первый раз напился тогда до беспамятства. Но судьба не настолько слепа, как кажется. Видимо, ей так было угодно, чтобы в его жизни освободилось место для другой женщины, что тянется к нему, как росток к солнечному свету - и он безмерно благодарен судьбе за это счастье.

Его отвлек доктор, подошедший с двумя чашками ароматного напитка, протянув одну из них:

- Кофе, приятель? - улыбнулся Джек.

- С коньяком? - с надеждой уточнил мужчина.

- С коньяком, - кивнул молодой хирург.

- А что это наш красавчик не весел? - когда спустился Марк, Джон озабоченно разглядывал его лицо, бледнее обычного, и темные круги под глазами, - Не выспался, парень? Если ты не здоров, то можешь пропустить сегодня тренировку.

Дабы не терять форму, решено было возобновить тренировки, и теперь к ним присоединился Марк, и двигался он так легко и грациозно, в то время, как его удары были точными, четкими и сильными, что сам Джон порой удивлялся, откуда у него такое мастерство - не иначе, как врожденное.

- Да, ничего особенного, - юноша пожал плечами, наливая себе чай, - болтали с Мей. Ей не спаслось, мне - тоже. Она прислала сообщение, что хочет пообщаться, я ответил, что она может позвонить.

- И вы проговорили всю ночь? Тогда, "Казанова", тебе не отвертеться, - мужчина похлопал его по плечу, покидая кухню с чашкой недопитого кофе в руке, - Постарайся не опаздывать.

- Постараюсь, - Марк допил свой чай и взяв на ходу печенье, вышел через другую дверь, - Всё-таки, у меня работа.

Его отец и Александра уже уехали смотреть съемную квартиру, не желая злоупотреблять гостеприимством хозяев, а его ждал Ондзи для оформления визы на поездку в Японию. Насколько этому обстоятельству обрадовалась Мей, можно было судить по её радостному возгласу в трубке. Представив выражение её лица в тот момент, Марк усмехнулся - всё же хорошо, что по телефону она не могла случайно задушить его в своих объятиях в порыве нечаянной радости.