Цепные псы пантеонов - Чубаха Игорь - Страница 45

Кавалеры разняли дам.

– Тебе салата-макроме не надо? – остывая, спросила начальница-банши банши-эльфиню.

– Мне надо успокоительного. Ведра два!

Второй мандарин посольства Фофан Шу Пограничная Пагода, по сущности лис-оборотень, вышел за ворота замка, вроде бы подышать свежим воздухом, вроде бы духота застольная достала. Здесь чиновника терпеливо ждал бритоголовый монах с черновиками секретного приложения к договору. Лис альбинос не стал монаха ни о чем расспрашивать, а уставился глазами в глаза. И за минуты три молчаливой паузы завернутый в оранжевую простынь человек совершенно истаял в воздухе, а образовавшееся оранжевое, будто фанта, облако лис-оборотень выпил ноздрями до последней молекулы. И глубоко плевать было второму мандарину господину Шу, что эддовцы запросто могли зарегистрировать происходящее хоть на видео охранных систем внешнего наблюдения, хоть любым магическим способом. На результаты соглашения исчезновение секретаря никак не повлияет. Ведь монах тоже был големом, только не глиняным, а азотным, уровня сложности «Ферзь».

Второй мандарин постоял еще минут пять, невнимательно оглядывая с мостика сонные углы метрополитеновского подземелья и вполсилы медитируя над впитанной информацией. Он скорее был доволен результатами переговоров, чем недоволен, хотя с малыми народностями Севера... Ладно, как говорят местные варвары, поздно пить боржоми.

Напоследок выполнив двенадцать дыхательных упражнений, сопутствующих мантре «Гибкий камыш», господин Шу вернулся к столам, оставалось у него еще небольшое дельце, и можно восвояси.

С одной половины стола пели древнюю китайскую песню «Коварные замыслы, тайные планы бывают повергнуты в прах»[30] , с другой стороны стола тянули «Лили Марлейн», причем мотивчики странным образом совпадали. Внимание остальной – безголосой – публики сконцентрировалось на отплясывающем канкан посреди стола чучеле медвежонка с грубо пришитой суровой ниткой головой. Удивительно, что на вернувшегося лиса-оборотня, пусть он и оставался за старшего у гостей, внимание не обратили.

По наитию мандарин сунулся в конюшню, где, как и нашептали звезды, застал начштаба «Старшей Эдды», бензопилой очищающего голема Ванессу Мей от фальшивой плоти. Похожая на сланец субстанция отделялась и осыпалась крошкой на подножную солому без проблем, вот была девичья грудь, и вот уже вместо нее ребра да ключицы. Второй, уже «ошкуренный» скелет, (кто это может быть кроме Бритни Спирс?) покорно ждал рядом распоряжений.

– Надо сказать тост, завершающий официальную часть банкета, – прикидываясь гораздо большей занудой, чем был на самом деле, заканючил лис.

– Сейчас, – свойски кивнул вспотевший от работы начштаба, – не пропадать же добру.

– По протоколу положено, – настаивал въедливый лис.

– Да все уже, все, – с ловкостью заправского цирюльника гремучим и воняющим бензином агрегатом смахнул с черепушки некогда сексапильного голема прическу Джи-Джи. Вырубил и аккуратно возложил пилу к прочим столярно-слесарно-кузнечным необходимостям. – Ты, – ткнул он пальцем в ребра первому скелету, – усилишь пост у ступенек правого поворота на станцию «Гостиный двор», а ты, – аналогичный жест, – заступишь на дежурство слева от турникетов радиусного туннеля.

Отряхнув руки о парадные обшлаги, начштаба Джи-Джи Олифант покорно последовал за настырным мандарином. Спустя каких-то пять секунд шустрый официант вставил в руку начштаба богато украшенный каменьями кубок с зеленым вином.

– Дамы и господа, я хочу завершить официальную часть встречи добрыми словами о наших гостях. Как известно, территория, на которой мы пребываем, некогда называлась Киевской Русью, государством, возникшим после того, как местные жители пригласили править варяжских князей. – Тщательно удерживая на скулах улыбку, Джи-Джи Олифант обвел взглядом часть оравы гостей, которую прежде не успел рассмотреть.

Рядовой персонал делегации включал кошек-оборотней, приправленных драконьими элементами – то стреловидными суставчатыми хвостами, то ластовыми перепонками меж музыкально тонкими пальцами. Угадывалась парочка военных советников-зомби в красных мундирах и белых пробковых шлемах – из времен английской колонизации. Пребывал один кентавр явно монгольских кровей. Остальное – водная нежить с головами кистеперых рыб, наростами-фонариками, крабовидными клешнями и шипастыми конечностями, в рукопашном бою жуть как опасная и коварная; но такой исход сторонам не выгоден. К сожалению, на половину этой банды досье в «Старшей Эдде» отсутствовали. А вот по тому, как третий мандарин выбросил окурок, герр Олифант прочитал, что тот обучен ловко метать ножи, что в досье не нашло отражения. Начштаба продолжал:

– Варяги же, или иначе – викинги, а можно и более откровенно – арии, некогда пришли в Европу из Индии. Ну а Индия, как известно, добросердечный сосед Китая. И сейчас я предлагаю поднять наши бокалы за возвращающуюся из небытия беззаветную дружбу между народом ариев и миролюбивым китайским народом!

Еще до завершения многословного тоста лис успел пробраться на свое место и обнаружить, что оно занято.

– В Европе любят поговорить о грядущем всеобщем потеплении, – галантно предложил даме тему для беседы седой оборотень.

– Но погоду делают на Востоке, – чуть слышно парировала галантность галантностью тающая от мужского внимания симпатичная девушка, вся в розовом.

– Здравствуйте, агент Процессор, – еще беззвучней зашевелил губами лис-оборотень, – вам привет с Горы Заоблачных Врат. Наш общий друг, имя которого я не уполномочен здесь называть, просил вас на время переговоров подчиняться мне беспрекословно. Об остальном поговорим во время танцев.

Медсестра-ведьма на пару с герром доктором откопошилась над лабораторным оборудованием. Запылал огонь, плавя чистые металлы и доводя до кондиции субстракты. Заволокло вздымающимся осадком прозрачные бока колб, забулькали и пустили бурую пену тигли, нос защекотало от ядреной вони. От поднявшейся жары начал подтаивать лед, и покойник стал плавно проваливаться в ванну, но это уже никого не беспокоило.

Слово за слово, Антону Петрову удалось разговорить герра Штагеля, пусть пока на постороннюю тему.

– «Старшая Эдда» пытается отвоевать у волхв-дивизиона души людей, – рассуждал прикованный к креслу Петров. – Товарищи с Востока претендуют на свою долю душ. Но по их учениям душами обладают все населяющие планету существа, вплоть до бацилл. Не проще ли было бы вашим боссам поделить с китайцами души так: вам все нечуждое человеческое, им – прочее? Поскольку на планете биллионы одних инфузорий туфелек, Восток не остался бы в накладе.

– И у человека, и у холерного эмбриона душа есть, и ее нет, – вздохнул доктор.

– Это как?

В тиглях изнывали от алхимической страсти кислоты и щелочи, цвета перемешивающихся ингредиентов менялись, будто в елочной гирлянде. Герр Штагель взял оброненный лист тюльпана и закрутил в узелок:

– Есть узел?

– Конечно.

Эскулап распустил узелок:

– А теперь?

– Теперь нет.

– Так и у человека, душа и есть, и ее нет.

У ведьмочки зачесался язык встрять в беседу, но она побоялась услышать новую грубость. Снова аппетитная, как невскрытая шоколадка, она осталась в стороне.

– Ладно, герр Штагель, а когда я умру, останется ли здравствовать моя душа?

– Очень мало шансов. – Доктор позволил себе улыбочку, пресную, как тепличная клубника.

– А твоя?

– Без сомнений, ведь у меня есть имя.

Разряды электрического тока гуляли по медным проводам, словно неприкаянные. Одна из ретор то изнутри покрывалась игольчатыми узорами в манере снежинки, то еле сдерживала давление булькающей малахитовыми пузырями квинтэссенции Антонова изобретения.

– У меня тоже есть имя, герр Штагель!

– Ты не знаешь своего настоящего имени, следовательно не обладаешь им. То, что ты считаешь своим именем, есть лишь пустое слово, придуманное кем-то другим. Когда ты спишь, ты забываешь ненастоящее имя, а я свое и во сне не забываю.