Цепные псы пантеонов - Чубаха Игорь - Страница 16

А в это время в кабинете начштаба началась другая многообещающая беседа.

– Всегда остаются несущественные на первый взгляд мелочи, и я очень бы хотел, уважаемая Екатерина Кондаурова, чтобы мы сейчас с вами вместе повспоминали события последнего месяца и попытались вычленить эти реперные точки. Посмотрели бы эти мелочи на свет и на мрак, и попытались их интерпретировать. – Джи-Джи прикрыл зевок ладошкой, бессонный день давал себя знать. – Отриньте ненужный страх, подобные беседы мне предстоят еще с минимум тридцатью сотрудниками «Старшей Эдды» самого различного ранга. – Джи-Джи поленился уточнять, что отбеседовал уже с четырнадцатью работниками. – Это – в преимущественной мере рутинный труд, но именно так вычисляются и неумышленные просчеты и недобрые замыслы. Вы готовы? – Гном сидел за столом, и даже в его родном кабинете мебель не давала ему дотянуться ногами до пола. Но это на сегодня была самая меньшая из проблем начальника штаба «Старшей Эдды» Моргана Джи-Джи-Олифанта.

Девушка стояла, нервно шелестя непрозрачным полиэтиленовым мешком, на входе ее, конечно же, обыскали, в мешке было не оружие. Заурядный человеческий череп, точно такой же, как на столе под носом у начштаба, такие папье-маше были нынче по «Эдде» в моде. Только не надо подозревать начштаба в дурном вкусе, за интерьер кабинета отвечал адъютант.

Джи-Джи приготовился к тому, что минут пятнадцать угробит на приведение рядового сотрудника в подходящее психологическое состояние, и только потом появятся шансы на конструктивность. Но девушка удивила мудрого гнома:

– Мне есть, что доложить в этом, или каком другом начальственном кабинете. У меня возникли серьезные сомнения в лояльности моего начальника антииеромонаха восточной инферн-группы войск «Старшая Эдда» Эрнста фон Зигфельда, – глубоко вздохнув, произнесла невольнонаемная Екатерина Кондаурова. – И сомнения основываются не на мелочах. – Решившись на поступок, она преобразилась, ну просто валькирия чистой воды.

Черт побери, она закладывала своего начальника с видом героини. Жертвенность, горящие фанатизмом глаза и все такое. «Я хочу занять место моего начальника», – мысленно перевел многомудрый Джи-Джи, но с языка в ответ на реплику у него слетело только скупое:

– И?..

– По собственной инициативе я инициировала череп на столе своего непосредственного начальника на негласное наблюдение.

– Разве уровень подготовки невольнонаемного сотрудника позволяет работать с магией такого уровня?

– Основываясь на подозрениях, что деятельность моего командира наносит неумышленный, а может быть и умышленный, вред задачам «Старшей Эдды», я пошла на превышение своих полномочий. Если я ошиблась, пусть меня накажут. Если я оказалась права, награды не надо.

«Мне хватит кресла моего начальника», – мысленно перевел Джи-Джи Олифант, а в ответ лишь сказал:

– Вы меня очень заинтриговали, я слушаю, – ему не требовалось тратить жест на включение магнитофона, беседа записывалась с момента, как Екатерина переступила порог кабинета.

Невольнонаемная Кондаурова вынула череп из полиэтиленовой котомки и бережно водрузила на стол рядом с близнецом. Ткнула пальцем в уцелевший желтый зуб, и череп заговорил двумя голосами – Эрнста и мужским незнакомым.

«...– Итак, Антон Владленович Петров собственной персоной?.. Не дергайся, сие были одноразовые големы... Не морщи зря лоб, смертный, одноразовые исполнители создаются из праха для решения простой задачи, и по ее выполнении возвращаются в прах. Эти служаки были созданы в твою честь и по твою душу. Я бы на твоем месте сейчас крепко задумался о другом, уважаемый Антон Владленович.

– Здесь какая-то ошибка. Да, меня зову Антон, и фамилия у меня – Петров. Только отчество – Викторович. Да, признаюсь, ваши... големы поймали меня, когда я скрывался... Но не от вас ведь скрывался. Я не знаю, куда попал, и не очень спешу узнать, ведь «многия знания – многия печали», я хоронился от вполне обычных бандитов, только с очень большими деньгами...

«Черт возьми, – между прочим подумал умудренный гном, – а ведь так и меня писать на магнитофон начнут. Надо будет цикнуть на адъютанта, чтоб убрал со стола эту модную дрянь»...

Пока вернемся в спальные апартаменты Эрнста фон Зигфельда.

– Ну, рассказывай, сам знаешь о чем, – жадно потер руки палач. Приемчик был затасканнейший, авось подозреваемый сдуру скопом выложит грехи, о которых никто и не догадывается.

– Черт побери, штурмбан, я готов искренне ответить на все вопросы, но пока вы откалываете штучки, будто сержант в детской комнате милиции. О чем это таком я должен знать?

– Ладно-ладно, не гоношись, это я по инерции, практики маловато. А ответь-ка мне, дружок, содействие в чем за последний месяц тебе оказывал начштаба?

– Подождите, штурмбан, я же, хоть вам в подметки не гожусь, но профессионал. Объявите мой статус: подозреваемый, задержанный, арестованный, свидетель?

– Слушай, дружок, – лениво зевнул палач, – тоже не притворяйся, будто с пьяным гаишником беседуешь. Ты знаком с нашими методами: капель пять освященной воды на твою разговорчивость я легко могу пожертвовать. А вопрос я задам по-другому: это именно начштаба поручил тебе подыскать площадку и курировать строительство инженерных сооружений по операции «Генно-модифицированный чеснок»?

– Подождите, штурмбан. Это ведь прошлогодняя операция, а никак не месячной давности, и официально она называлась «Легенда о кислом лотосе», название «Генно-модифицированный чеснок» появилось позже, когда операция провалилась.

– Мне заговаривают зубы? Ну-ну.

– Да, я обеспечивал поиск площадки и строительство бытовых объектов, но совершенно был не посвящен, для какой огородной культуры и с какой целью провожу работы. Нормы секретности были соблюдены идеально.

– Зачем ты пытаешься выгородить начштаба?

– А зачем вы пытаетесь обвинить его, да и меня, в том, в чем мы чисты?

Кому все было до лампочек, так это големам, а вот Эрнст чувствовал себя, словно карась в сметане. Серьезней всего Зигфельда клинило от фонарика, одно неосторожное слово...

– Отгадай с трех раз, кто здесь задает вопросы?

– Если обвинения зашли столь далеко, дайте мне пневмопистолет с одним осиновым дротиком, и я хотя бы спасу свою честь. – Несмотря на прессинг, Эрнст выпендривался, будто у него всерьез за пазухой спрятан надежный козырь.

– Не прячься за красивые жесты. Может быть, я и дам тебе пневмопистолет, но сначала выпотрошу, как осетрину. Есть версия, что над полем для чеснока ты произвел девяносто процентов магических действий впрок, тебе оставалось только шепнуть в нужный момент последнее заклинание. Теперь будем сознаваться?

– А смысл? – чтоб не ляпнуть лишнего, оставалось отвечать вопросами. Хотя бесконечно это продолжаться не могло, палач Эдвард скоро врубится, что допрашиваемый четко работает на слив «Детектора правды».

– Для Эрнста фон Зигфельда смысла нет, а вот для внедренного агента волхв-дивизиона такие вольты очень даже интересно совершить. Мы проверили другие участки, где ты выполнял какую-либо толику работ, и всюду обнаружили фон недосказанных проклятий.

– Я могу только лишний раз повторить, что я чист перед своими командирами. – Какими конкретно командирами, Зигфельд умолчал из уважения к «Детектору правды».

– И повторишь это под пыткой?

– Под пыткой, особенно в ваших опытных руках, я сознаюсь в чем угодно. В том, что я похитил карту обратной стороны Луны и продал дервиш-янычарам; в том, что кропил настоем серебра колодцы в округе «Старшей Эдды»; в том, что «Красный дракон» чуть не обернулся синей птицей... В чем еще надо признаться? – Увы, ни сном, ни духом не подозревал фон Зигфельд, какие интересные магнитофонные ролики сейчас слушают этажом выше Джи-Джи и невольнонаемная Екатерина.

«...– Смена темы?

– Шевроны обозначают срок службы на «Старшую Эдду», двойной шеврон фиксирует второй век службы. Золотой скарабей, подчеркну, что не серебряный и не бронзовый, говорит о моей принадлежности к касте старших офицеров. Причем, у нас, у старших офицеров, есть две моды обхождения с фуражкой. Или она распята обручем так, что передок выгибается по дуге, или обруч вообще выбрасывается, тогда фуражка получается стандартно мятая, будто кепка из кармана. А вот, служи вы в наших рядах, я бы не рекомендовал держать изображение пирамидного кирпича[8] на пуговицах, хотя это и требуется по уставу для нижних чинов...» – выговорившись, череп в холостую защелкал челюстью.