Фантом - Лисина Александра - Страница 10

Кстати, чужих рук он, как оказалось, не терпел вообще. Только мне позволял к себе притрагиваться. Но если в моем теле оказывался кто-то из Теней, Лин держался подчеркнуто на расстоянии. Когда же я спросила, в чем дело, он со вздохом признался, что только со мной чувствует себя уверенно. Тогда как возле чужаков начинали проявляться его демонические наклонности, отчего он становился раздражительным, агрессивным и неуравновешенным. А поскольку за последние дни уже успел ощутить разницу, то не стремился возвращаться к прошлому. Он не хотел, чтобы однажды уснувший в нем демон снова проснулся и начал представлять для меня угрозу.

После этого я крепко задумалась, однако Лина от себя не отлучила. Хотя и не понимала, почему он так изменился. Но что заставило его настолько измениться, я не знала. Сам он полагал, что дело было в Знаке, который постепенно усыплял его демоническую сущность, а мне почему-то казалось, что проблема в другом. Однако, так или иначе, за эти месяцы демон действительно стал гораздо более сдержанным, серьезным и много чем сумел мне помочь, вспоминая такие неожиданные вещи и так удивительно к месту, словно всегда это знал. К примеру, про кровь эаров и то, как надо готовить из нее лечебный эликсир; про травки, которые мне просто жизнь спасали каждый день; про оружие, доспехи, про то, как помочь с передачей навыков… Оказалось, на самом деле он знал так много и о столь редких вещах, что для демона это выглядело по меньшей мере странно. Для старшего демона – тем более. Слишком уж он был покладист и подчеркнуто верен для коварной и подлой нежити. Но ответов на возникающие вопросы у меня пока не находилось. А Лин на осторожные намеки просто делал большие глаза и честно (врать на прямой вопрос он действительно не умел) говорил, что больше ничего не помнит и вообще понятия не имеет, откуда получил эти сведения. Дескать, ты спросила – я ответил. А что и почему – вопрос не по адресу.

Но зато я наконец-то начала получать от наших с ним прогулок неподдельное удовольствие. Да и сидеть в седле стала так уверенно, словно полжизни тем и занималась, что объезжала всяких там непокорных демонов.

Что же касается Теней, то наши с ними отношения стали еще более тесными. Я верила им так, как никому раньше. Безропотно уступала им свое место, когда они просили. Позволяла им быть собой. Разрешала творить все, что было нужно – плавать, смеяться, спать, охотиться, бегать. А после того как Ас показал, на что мое тело стало способно, я зауважала их еще больше. Потому что неожиданно поняла, до чего же разный у нас с ними уровень. И как же трудно им было подтянуть меня хотя бы до этого, самого первого этапа, после которого они уже не чувствовали себя в моем теле, как здоровый дух в теле неразумного, недоразвитого и страдающего тяжким недугом инвалида.

Другой бы, наверное, плюнул и не стал возиться, раздраженно заявив, что тут бесполезно что-то исправлять. А они изо дня в день терпеливо доводили меня до нужной кондиции, делились навыками, открывали память, разум. И вот сейчас, в свой звездный час, наконец показали все, на что были способны. По очереди выходили на «сцену», освобожденно тянулись, с удовольствием пробовали свои силы, но раз за разом убеждались, что я больше не инвалид, а потом наглядно показывали, каким гибким и опасным может быть человеческое тело. Каким стремительным может быть каждый нанесенный мною удар. И как же много еще предстоит работы, чтобы достигнуть настоящего мастерства. Потому что даже сейчас мое тело было для них слабым и неуклюжим. И даже сейчас они могли и делали его еще лучше и опаснее. Даже сейчас они продолжали меня тренировать, но при этом работали настолько тонко, что я при всем желании не могла с ними соперничать.

По просьбе ребят я почти на целый месяц устранилась от процесса обучения. Практически ни во что не вмешивалась, терпеливо наблюдая за тем, как они шлифуют мои навыки. Как лихо отплясывают танцы с мечами. Как кружат по поляне с невидимым противником. Как работают с одним оружием, с другим, с третьим. Как постепенно наращивают темп и увеличивают силу ударов. Я с немым восторгом следила за тем, как они, поочередно сменяя друг друга, прививают моему телу ловкость, гибкость и поистине кошачью грацию. Как создают из него настоящую машину для убийства… Тварей, разумеется. Конечно же, только Тварей. Людей я убивать не собиралась. Но… боже… до чего же это было красиво! И до чего же теперь стали красивы мои движения! Они действительно были иными. Приобрели необыкновенную пластику – и походка, и бег, и самые простые действия, на которых я раньше не заостряла внимания. Шедевр… Да, всего за полгода Тени создали из неуклюжей девчонки настоящий шедевр. Сплавили внутри меня четыре разных стиля работы, четыре разных силы, тактики и модели поведения. И именно тогда я поняла, что по-настоящему стала ими, а они по-настоящему стали мной.

Притихнув и полностью отдавшись на их волю, я лишь изредка выходила наружу, чтобы опробовать то или иное действие, ту или иную связку, понять смысл очередной придуманной ими комбинации. Но с каждым разом убеждалась, что тело слушается все лучше, и все больше проникалась тем, что делали для меня эти удивительные люди. Мне казалось, что тело теперь буквально пело, сияя изнутри каким-то совершенно новым светом, излучая необыкновенную силу и уверенность. И это была такая ювелирная, филигранная, поистине гениальная работа, что когда Ас наконец вернулся и сказал, что я готова выйти на большой тракт, я молча его обняла и крепко поцеловала. А потом по очереди обняла всех остальных, ведь то, что они сделали для меня за эти трудные месяцы, не шло ни в какое сравнение с теми пустяками, которые я успела сделать для них.

– Спасибо, ребята, – прошептала я, отступив на шажок, чтобы видеть их всех, и чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы. – Спасибо вам, братья. За все. Вы действительно настоящие мастера.

Глава 3

Покидала я нашу пещеру не без сожаления – прижилась все-таки, привыкла, столько ночей тут проспала, ютясь в дальнем уголке, как бездомная сирота. Здесь даже стены, казалось, были насквозь пропитаны мной. Здесь и пахло уже совсем иначе. Чувствовался какой-никакой, но вполне человеческий уют. Однако дальше тянуть было нельзя – полгода уже прошло после моего обещания Теням, осень давно закончилась, где-то на севере подошла к концу долгая в тех краях зима. Это на юге я ее почти не ощутила, а возле Дальних гор и не менее Дальнего моря были и снег, и метели, и заморозки. После этого дороги успели сперва раскиснуть, потом снова высохнуть, на опушках распустились первые весенние цветы, зазвенело разнотравье, земля вздохнула с облегчением, начиная новый цикл… Пора было и мне приниматься за дело.

Жаль только, что за это время бесследно пропавший Мейр так и не объявился, однако ждать его я больше не могла. Да и если честно, уже не была уверена в том, что он действительно вернется. Мало ли что могло у него приключиться? Вдруг исцелившийся отец его на радостях женить надумал? Или все-таки отдал трон заботливому отпрыску? Кто их знает, этих миррэ? Может, у них так принято благодарить за заботу. А может, и не вышло у него ничего, и теперь бедняга ло-хвард вынужденно занимает отцовскую должность, не зная, как открутиться от невесты-мачехи.

Думаю, если бы он мог, то уже давно бы вернулся – отсюда до его родных мест всего около четырех дюжин дней хорошим ходом. А прошло раза в три больше. Он успел бы прийти, даже если бы пополз из дома на карачках. Но его не было. И ответа на мой настойчивый зов, послушно отправляемый в пустоту каждую дюжину дней, не было тоже. Миррэ или не слышал его совсем, или слышал, но почему-то не приходил.

Мои же сборы были недолгими: покидать в мешок запасную одежду и котелок, завязать потяжелевший кошелек потуже, расчесаться, натянуть специально сбереженную для этого дня рубаху. С теплотой погладить подаренные другом-оборотнем сапоги. Влезть в чистые штаны, подивившись их просторности. Набросить сверху старую куртку, из которой после переработки получился неплохой поддоспешник, потом – кольчугу (одну из тех, что потяжелее и понадежнее), вторую – назад, про запас. Поверх нее – еще одну куртку, чтобы не мозолить прохожим глаза блеском не самой хорошей стали. На голову – тонкий подшлемник, на него – кривовато скроенный капюшон с бармицей[3], чтобы прикрыть затылок, плечи и заодно мою светлую шевелюру. Потом – шлем, надежно закрывающий верхнюю половину лица. Слегка побитые жизнью перчатки. Без наручей и поножей я пока обойдусь, поэтому они, так же как шестопер и булава, спрятались в походном мешке, аккурат между модными кружевами и туго свернутым одеялом. Плащ долой: жарко сейчас на улице. Взгляд вперед. Прыжок в седло. Тяжелый вздох. И…