Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет» - Маклин Алистер - Страница 43

— Я не умер, мой дорогой Гидаш, — прервал его Янчи. — Умер другой человек. Были десятки самоубийств, когда ваши коричневые грузовики в ту неделю были так заняты. Вы просто взяли одного, который был более похож на меня по внешности и телосложению. Мы принесли его в нашу квартиру, подгримировали его и разрисовали руки так, чтобы в медицинском свидетельстве о смерти отразили особые приметы. Майор Говарт, как вы теперь уже понимаете, гений перевоплощения. — Янчи пожал плечами. — Конечно, заниматься этим было неприятно, но ведь, во всяком случае, тот человек был уже мертв. Моя жена была жива. Мы считали, что она останется жить, если меня посчитают умершим.

— Вижу... В самом деле вижу... — Полковник Гидаш имел некоторое время, чтобы прийти в себя и восстановить душевное равновесие, но не мог скрыть возбуждение в своем голосе. — Не удивительно, что нам не удавалось поймать вас так долго. Не удивительно, что мы не могли разгромить вашу организацию. Если бы я знал... если бы я знал... Действительно, для меня похвально иметь вас в качестве противника.

— Полковник Гидаш, — вопросительно обратился начальник тюрьмы, — кто этот человек?..

— Человек, который никогда, увы, не будет судим в Будапеште. В Киеве. Возможно, в Москве. Но в Будапеште — никогда... Начальник тюрьмы, позвольте представить генерал-майора Алексиса Иллюрина, старше которого был только генерал Власов в Украинской освободительной армии.

— Иллюрин?.. — уставился на Янчи начальник тюрьмы. — Иллюрин... Здесь, в моем кабинете?.. Это невозможно!..

— Да, знаю, что это невозможно, но в мире он единственный человек с такими руками. Он еще не заговорил? Нет? Но он заговорит. Вы должны получить от него полное признание до того времени, как он отправится в Россию. — Гидаш посмотрел на часы. — Так много работы, о мой начальник тюрьмы, и так мало времени на ее выполнение. Машину. Хорошо охраняйте моего друга до моего возвращения. Вернусь через два часа. Самое большее — через три. Иллюрин!.. Боже мой, Иллюрин...

Оказавшись вновь в каменном подвале, Янчи и Рейнольдс мало что могли сказать друг другу. Даже всегдашний оптимизм Янчи, казалось, оставил его. Однако лицо его оставалось таким же безмятежным, как и всегда. Но Рейнольдсу было ясно, что все кончено, и для Янчи больше, чем для него самого. Была разыграна последняя карта. Он подумал, что скрывается нечто трагическое за человеком, спокойно сидевшим напротив него. Гигант, низвергнутый в прах, но спокойный и ничего не боящийся.

Глядя на Янчи, Рейнольдс был почти счастлив осознавать, что и он сам скоро умрет. Он не мог не понимать горькую иронию своего мужества. Мысль о скорой смерти исходила не из его мужества, а из его трусости. Когда Янчи погибнет, он не сможет встретиться лицом к лицу с Юлией. Но худшее, чем это, должно неизбежно произойти с ней, когда Граф, Янчи и он погибнут. Едва эта мысль родилась в нем, как беспощадно, одним усилием воли он отбросил ее в сторону. Если и было время, когда необходимо превозмочь любую слабость, то оно пришло теперь. Думать о выражении слез и печали на этом живом утонченном лице — значит проложить себе в собственных мыслях путь к отчаянию... Из труб продолжал идти пар. Влажность в камере усиливалась. Температура постоянно поднималась. 120°, 130°, 140° по Фаренгейту. Глаза заливал пот. Они пропитались потом и стали мокрыми, как мыши. Дыхание — горячим и сиплым. Раза два или три Рейнольдс терял сознание. Он упал и утонул бы даже в этих нескольких дюймах воды на полу, если бы не ремни, которыми их привязали к стульям.

Когда он очнулся после последнего обморока, то почувствовал, как чьи-то руки снимают стягивающие ремни. Он еще не сообразил толком, что происходит, как охранники вновь выволокли его и Янчи из камеры на холодный воздух во двор в третий раз за этот день. Голова Рейнольдса кружилась так же, как и тело. Как он мог увидеть, и Янчи был в таком же состоянии: его почти тащили по двору. Несмотря на туман в голове, Рейнольдс вспомнил о времени и взглянул на часы. Ровно два. Он заметил, как Янчи взглянул на него и мрачно кивнул. В два часа их будет ожидать начальник тюрьмы. Он проявит пунктуальность и точность в отношении этого, как и во всем остальном. А вместе с ним их будут ожидать шприцы, кофе, мескалин и актедрон, чтобы бросить их за порог безумия.

Начальник тюрьмы ожидал их. Но не в одиночестве. Сначала Рейнольдс увидел охранника АВО, потом — гиганта Коко, осклабившегося на него с предвкушающей удовольствие широкой ухмылкой на жестоком лице. Последним он увидел спину человека, небрежно облокотившегося на оконную раму и курившего коричневую русскую сигарету. Когда человек повернулся, Рейнольдс узнал его — это был Граф.

Глава 9

Рейнольдс был уверен, что глаза и разум обманывают его. Начальник тюрьмы сказал, что в последнее время Графа держали подальше от секретных операций. Фурминт и полковник Гидаш не позволяли ему сделать и шагу без четкого контроля — они наблюдали за ним, как ястребы. Он также знал, что за последние полтора часа от пара в подвале у него помутился разум. Человек у окна лениво оторвался от стены и легкой походкой направился через комнату, в одной руке держа мундштук, а в другой — пару кожаных перчаток, небрежно помахивая ими в воздухе. Сомнения исчезли. Это действительно Граф, живой и насмешливый, каким он знал его всегда. Губы Рейнольдса разомкнулись, глаза расширились, на его бледном, измученном лице мелькнуло подобие улыбки.

— Где это, Бога ради?! — воскликнул он, потом, качнувшись, привалился к стене.

Граф подошел и ударил его тяжёлыми перчатками по лицу. Он почувствовал, как кровь полиласьиз начавшего заживать пореза на верхней губе, и вместе со всем, что пришлось перенести, эта боль добавила к головокружению слабость. Графа он видел смутно, как сквозь туман.

— Урок номер один, джентльмены, — небрежно бросил Граф, сосредоточенно рассматривая пятнышко крови на перчатке, — в будущем вы должны говорить только тогда, когда вас спросят. — Брезгливый взгляд переместился с перчаток на пленников. — Эти люди выкупались в реке?

— Никак нет. — Начальник тюрьмы выглядел разочарованным. — Они подвергаются курсу обработки в одной из наших паровых комнат... Мне очень жаль, капитан Злот, но приказ полковника Фурминта нарушает всю мою систему.

— Не нужно беспокоиться, — сказал Граф примирительно, — я кое-что скажу вам, но это не официально, и, пожалуйста, не ссылайтесь на меня, я полагаю, их доставят обратно поздно вечером или рано утром. Полагаю также, что товарищ Фурминт верит в вас как... э... в величайшего психолога.

— Вы уверены в этом, капитан? — Начальника тюрьмы явно взволновало то, что сказал Граф. — Вы вполне уверены?

— Да. Вполне. — Граф бросил взгляд на часы. — Нам нельзя задерживаться. Вы знаете, что в этом деле спешка необходима. Кроме того, — улыбнулся он, — чем скорее мы их заберем, тем скорее доставим обратно.

— В таком случае не будем тянуть. — Начальник тюрьмы теперь был само дружелюбие. — Я не возражаю против их отъезда. И буду ожидать их скорейшего Возвращения, чтобы завершить мой эксперимент На такой знаменитой личности, как генерал-майор Иллюрин.

— Да, подобные случаи выпадают раз в жизни, — согласился Граф. Он повернулся к четверке людей из АВО. — Давайте в машину с ними, быстро... Коко, друг мой, боюсь, ты теряешь хватку. Может, думаешь, они сделаны из стекла?

Коко улыбнулся, мол, понял намек. Резким ударом тяжелой ладони в лицо он с дикой силой отбросил Рейнольдса к стене, а двое других, схватив Янчи, грубо вытолкали его из комнаты. Начальник тюрьмы в ужасе поднял руки.

— Капитан Злот! Совершенно необходимо, я имею в виду... чтобы они вернулись в хорошем состоянии, чтобы...

— Не беспокойтесь, — улыбнулся Граф. — Мы тоже, хотя иногда и бываем грубы, считаемся в своем деле, согласитесь, хорошими специалистами. Когда вернется полковник Гидаш, вы объясните ему все, и пусть он позвонит товарищу Фурминту. Также передайте, что мне очень жаль, что я разминулся с ним, но ждать нет времени. Хорошо? Спасибо. И до свидания.