Возрождение Зверя. Любовь за гранью 12 (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 47

Каждое утро превращаться в скелет, издыхающий в пещере у подножия горы, лежащий обездвиженным до самой ночи. Когда появятся силы, а главное — необходимость оставить собственный труп валяться бесполезным мешком с костями, пока ты медленно встаешь с него и, привычным движением надевая маску, приступаешь к тому, что теперь стало смыслом твоего существования.

Я услышал ритмичный стук нескольких пар тяжелых сапог, раздававшийся в коридорах замка, и поднял голову, откидываясь на спинку стула.

Два карателя вошли в кабинет, предоставленный мне Курдом, и, соблюдая церемонию приветствия, склонили головы, ожидая, когда им будет позволено заговорить.

— Докладывайте.

— Восстание ликанов. На севере страны. Недовольство правлением Алексея.

Я выдохнул, бросив взгляд на говорившего. Ликаны поднимали восстания против своего короля еще до зачистки, устроенной нейтралами. И, надо сказать, путем интриг и скрытой помощи Воронова, желавшего вернуть своему внуку утерянные им территории, повстанцам удалось свергнуть неугодного правителя. Пока Курд не решил иначе, пообещав за некоторые услуги и принесение присяги Нейтралитету вернуть Алексею Галицкому власть и место на троне с последующей возможностью стереть семьи предателей в порошок. И, судя по тому, что в последний месяц мы то и дело слышали о новых вспышках волнений, ликану явно не удалось воплотить свои планы мести в жизнь.

Я развернул карту, лежавшую на краю стола, и каратель приблизился к ней и ткнул пальцем в нужное место.

— Вот тут, — он обвел карандашом территорию, — убит один из союзников Галицкого вместе с семьей. Их зарубили и украсили их головами частокол, обозначающий территорию стаи.

Что ж, совершенно обыденная жестокость от этих шавок. На самом деле нейтралам было откровенно наплевать, даже если бы эти мохнатые недоволки перебили друг друга, но обещание Курда… да и смысл нашей службы состоял именно в этом — в сохранении баланса, как внутри каждого вида бессмертных, так и между расами.

— Задержанные?

— Княгиня Белова, скрывающая местоположение мужа.

— Мерзавец сбежал, оставив в доме жену и детей. Явно полагая, что мы их пощадим.

Второй, молчавший до этого, хищно усмехнулся, глядя на своего напарника, и на губах того ответным огнем загорелась плотоядная улыбка. Трусливый князь просто-напросто отдал на потеху кучке озабоченных и обозленных невозможностью из-за непрекращающейся войны мужиков свою жену. Спасая собственную задницу, он предоставил упругую попку жены в услужение десяткам разъяренных вынужденным целибатом самцов.

А я отстраненно подумал, что еще несколько недель назад каратели, да и любой другой нейтрал побоялись бы открыто выражать свои эмоции. Все мы знали, что ждет нас за подобную оплошность. Но сейчас эти двое явно не скрывали своих намерений.

Так и есть. Молчун посмотрел мне пристально в глаза и спросил:

— Морт, мы хотели предложить тебе первому провести ее допрос, — красноречивая пауза, после которой он продолжил, — С целью выяснить местонахождение ее супруга.

Все понятно. Парни просто "угощали" меня. Сдержал усмешку. За последние два месяца все больше становилось очевидным, что старый режим дал сбой. Прогнил насквозь со всей своей системой ценностей, порядками отборами "серых", назначениями карателей, вершителей. Власть совета была, скорее, номинальной. Рядовые нейтралы все чаще становились орудием мести или способом сдержать обещания, данные союзникам, для Курда. И это не могло не вызывать пока молчаливого возмущения у тех, кого приучили к мысли об их оригинальности, необходимости их существования и силе.

Молчание, воцарившееся в кабинете, дало понять, что они ждали ответа, и я мотнул головой.

— Справитесь с ее допросом сами. Выслать отряды во все стаи, откуда поступили сообщения о мятежах. Задержать всех предводителей. На каждой территории оставить одного из наших наблюдателей, организовать временные правительства стаи, состоящие, минимум, из пяти ликанов, и передать им власть вплоть до полного урегулирования ситуации.

— Галицкий…

— Остается на своем месте, но пасть на другие территории не разевает. Не более того, что обещал ему Глава.

Дождь. Бьет огромными тяжелыми каплями по верхушкам деревьев. Нещадно барабанит по темным стволам, кажется, утром можно будет обнаружить на них выбоины от косых ударов дождя.

Ночное небо вспарывает молния, словно хирург скальпелем тело пациента. Косыми линиями. Еще и еще. Без анестезии. Пациент все равно сдохнет, и неважно, от чего именно: от болевого шока или же от перелома костей, с которым поступил. Психу, с невиданным, больным энтузиазмом разрезающему его плоть, доставляет нереальное, сравнимое с оргазмом наслаждение смотреть, как тот корчится в агонии, как пытается сбросить с запястий и лодыжек железные путы. Крики. Больше криков. Чем громче подыхающий орет, тем сильнее закатываются от удовольствия белесые с кровавыми зрачками глаза его мучителя. По крайней мере, теперь я знал, как выглядит моя давняя подруга и единственная преданная мне женщина — Смерть. Я называл ее так. Ну или тварью.

Она продолжает приходить ко мне после отбоя. У нейтралов он наступает всегда в разное время — в зависимости от того, какие операции мы выполняли, и кто был объектом. Люди или бессмертные.

И Смерть всегда выбирала соответствующий наряд на свидание со мной. Приходила и поджимала недовольно губы, видя, что я недостаточно, по ее мнению, готовился к нашей очередной встрече. Первое время я смеялся в ее изуродованное лицо, содрогаясь от отвращения, когда она смотрела на меня. Скроенное из разных лоскутков человеческой кожи, оно улыбалось, широко открывая рот с тысячами острых, словно у акулы, зубов. Улыбалось, облизывая тонким, раздвоенным змеиным языком кончики клыков, чтобы в следующее мгновение впиться в мое тело, заставить завыть от боли. Потом… потом я привыкну к нему больше, чем к своему, которое начну забывать, перестав смотреться в зеркало.

Черные Львы. Гиены. Представители нескольких ответвлений Северных Львов. Ликаны из Восточной стаи. Ликаны из Центральной Африки. Вампиры Азиатского клана. Трупы. Трупы. Горы трупов. Тел, которые необходимо уничтожить, не дожидаясь прихода рассвета. В разных частях земного шара. Ищейки поддерживают короля. Оборудования на всех союзников новых правящих режимов не хватает, поэтому львиную долю их работы выполняют нейтралы.

Слухи о недовольствах в Мендемае. Новые отряды карателей, отправленных в Нижний мир для выяснения причин. Пока только для сбора информации. Демоны — самая привилегированная раса, и никто не позволит применить к ним силу без выяснения всех обстоятельств.

Носферату, снова вырвавшиеся на свободу. Носферату, продолжающие нападать на смертных и раздирать их в клочья. Конфликт Нолду и нового короля фон Рихтера, требующего у первого держать на привязи своих зверей, иначе Братство восстанет против них и уничтожит всех до единого, как в сражениях, так и прекратив подачу мяса.

Нолду громко хлопает дверью, оставив заявление короля без положительного ответа, но не забыв прорычать тому, что Носферату все равно, чем питаться: людьми или бессмертными.

Так выглядит апокалипсис, по мнению Курда. И он крайне недоволен подобным развитием событий. Судя по его бледному лицу и дрожащим рукам, его вызвали к себе Высшие, так же выразившие свое отношение ко всему происходящему.

Курд впервые срывается на крики. Грозит наказанием лучшим из своих подчиненных, если в ближайшее время ситуация с Носферату не будет решена.

Мне в очередной раз плевать. У меня был свой личный апокалипсис. Тот, с которым этот не шел ни в какое сравнение. Мой гребаный личный апокалипсис, который я так и не пережил.

Ненавижу дождь. Ненавижу звук его капель, оголтело бьющихся о стены моей пещеры. Слишком много воспоминаний, связано с ним. Воспоминаний, слишком ярких, отдающих привкусом гнили.