Модификаты (СИ) - Чередий Галина - Страница 3

— Да в чем дело-то? — закатил глаза Рожер Тюссан. — Ладно, может, я неверно сформулировал. Госпоже Старостиной уже как-никак двадцать восемь лет, и, судя по досье, она ни разу не подвергалась ни полной регенерации, ни даже частичной компенсации. И это при том, что аппараты для обеих процедур являются изобретениями ее отца.

А вот это никого не касается, и упоминать родство в подобном контексте более чем излишне.

— Я не пойму, — ощерилась я, вызывающе вздергивая подбородок. — Вы сейчас указываете на то, что моя физическая форма неудовлетворительна, или Вас смущает мое отношение к наследию моего отца в принципе, господин Тюссан?

— Рожер, — предупреждающе произнес Пилад и покачал головой. — У тебя нет права.

Ну еще бы. Пилад был одним из немногих посвященных. Может, и не разделял взгляды моего отца, но и не считал себя в праве как-то их оспаривать.

— Знаете что? — поднял раскрытые ладони мой будущий капитан. — Чихать я хотел. Если этой женщине нет дела до того, насколько Компенсация — удачная идея перед многолетним перелетом, то мне-то тем более все равно. Мне нужен на корабле биолог, способный нести вахту каждые полгода и впоследствии в полной мере исполнять свои обязанности по прибытии. Будет ли она выглядеть как сейчас или как ссохшийся чернослив — да без разницы.

— Вот и договорились, — пожала я плечами.

— Ну и ладно, — дернул головой Тюссан и послал по гладкой столешнице в мою сторону гибкий лист электронного носителя. — Итак, подпишите документы, и советую Вам поторопиться с подведением итогов под всеми своими делами. Очень может быть, что наш полет в один конец.

А то я не догадывалась или обольщалась на сей счет, учитывая, что мой родной брат был самым первым и по сей день одним из лучших разведчиков глубокого космоса. Благодаря которому, между прочим, полет первого "Ковчега" и имел место быть. Вот только того, что для самого Титара пока не нашлось другого пристанища, кроме космоса, в нашей семье и вообще где бы то ни было не принято упоминать. Зачем портить радужные картинки и великие примеры, заставляющие будущих родителей обращаться в центры Модификации снова и снова?

— Я вас покидаю, — едва поставила подпись и прижала браслет с генетической печатью к документу, оживился Тюссан. — Последние сутки на Земле, сами понимаете.

Вот только не надо так по-идиотски подмигивать. Будто кто-то будет не в курсе каждого Вашего шага, капитан, учитывая, что микродроны новостных каналов сопровождают Вашу раздутую от самомнения персону повсюду. В абсолютно полном смысле этого слова, между прочим.

С полминуты после того, как Рожер Тюссан покинул кабинет моего уже бывшего шефа, я стояла неподвижно, выдавая только своей постепенно расплывающейся идиотской улыбкой и взглядом стремительно нараставшую радость внутри. Пилад внимательно смотрел на меня и, как ни странно, не улыбался в ответ.

— Софи, девочка, я не хочу, чтобы вышло как-то так, что я надавил на тебя или подтолкнул, реализуя собственные несбывшиеся амбиции, — наконец забормотал он своим низким бархатистым голосом и стал чем-то ерзать по непрерывно сейчас меняющей цвет столешнице.

— Что? — недоуменно захлопала глазами.

— Да не что, — нервно махнул рукой Пилад. — Если это не твое — откажись. Я пойму, и твои родители бы поняли.

— Да ты в своем уме? — не сдержавшись, почти закричала я и, не в силах уместить радость, раскинула руки. — Я лечу. Я ле-е-ечу-у-у.

ГЛАВА 2

— Госпожа Старостина, просыпайтесь, мы прибыли, — безликий голос андроида постепенно пробрался в мое сознание, и я распахнула глаза, бездумно уставившись в серое лицо с приятными, но неподвижными чертами.

— Лунная карантинная станция, — оповестил робот, до меня пусть и с опозданием дошло, и я разочарованно застонала.

— Ну нет, что же не везет-то так, — проныла я, поднимаясь.

— У Вас есть жалобы на самочувствие? — тут же заученно прореагировала умная машина. — Мне вызвать медблок?

— Нет, со мной все прекрасно в физическом плане, — отмахнулась я, ощущая, однако, легкую тошноту, будто в мой желудок поместили шарик с воздухом, что, впрочем, при данных обстоятельствах было совершенно нормально.

Просто, загружаясь в лунный чартер, я с нетерпением ждала того момента, когда мы будем на подлете, чтобы полюбоваться на "Ковчег" во всей красе снаружи. Следующая такая возможность-то будет уже только по прилете на место, когда начнется высадка на Керлер-754. А это только через шесть лет, которые я проведу, изучая корабль исключительно изнутри. Из-за погружения в стазис каждые полгода для меня они превратятся в три, но все же. В последние сутки на Земле оказалось необходимо сделать столько всего и сразу, что о сне пришлось забыть. Но теперь все закончено. Все мои связи с родной планетой, можно сказать, прерваны, и я такая же космическая странница, как и Титар. И это… охренительно здорово. Конечно, это вроде как было глупо в моем возрасте продолжать завидовать старшему брату, особенно учитывая, что и выбора особого в образе жизни и профессии у него не было, но ничего поделать с укоренившимся с самого детства чувством я не могла. Титар всегда для всех был героем, бесстрашным космическим путешественником, загадочным звездным капитаном-одиночкой, совершающим все новые и новые открытия, которые у всех на слуху. А я? Мои достижения сугубо прикладные и чрезвычайно мелкие. В прямом смысле. Новые разновидности бактерий, синтезирующие супербелок, идеально подходящий для питания в экстремальных условиях, в том числе и во время длительных космических перелетов. Бионическая пленка, опять же бактериального происхождения, которая теперь позволит всем погруженным в стазис на "Ковчеге" и всех других кораблях дальнего следования переносить его намного легче и приступать к работе спустя сутки после пробуждения, вместо пяти дней, уходивших раньше на реабилитацию. Ранозаживляющие и противоожоговые эмульсии, ускоряющие естественную регенерацию в разы и не требующие предварительного обеззараживая повреждений. Кто об этом слышал где-то кроме узкого круга моих же коллег? И нет, я не жалуюсь, наоборот. Просто раньше выходило, я создаю то, что никогда не случится проверить на себе и усовершенствовать, если понадобится, а теперь у меня такая возможность появилась. И разве можно хотеть еще чего-то большего?

В ближайшие дни все вещи из родительского дома будут вывезены в подземные склады длительного хранения. Сам дом будет выставлен на продажу, возможность распоряжаться деньгами я в равной степени оставила и за Титаром. Он много лет назад отказался от любых притязаний на родительское имущество и разработки в мою пользу, но, мало ли, за годы может что-то измениться. Если в течение восемнадцати лет не вернусь я и Титар их не востребует, то все средства уйдут в пользу исследовательского центра, созданного нашим отцом и Пиладом. Тогда же пойдут с молотка и вещи, отправленные сейчас на склад. Вот и все. Пройдя сотни медицинских тестов и обязательный забор генетических проб, я провела последние несколько часов, общаясь с немногочисленными друзьями, в беседах с которыми мы старательно обходили тему того, что, вероятно, это наши последние совместные посиделки. Несмотря на то, что все прекрасно понимали: космос — это риск и высока вероятность, что полет "Ковчега" может обернуться катастрофой, каждый хотел бы оказаться на моем месте. Но эту мысль вслух выразила только Алисия.

— Софи-и-и-и, — завывала она, повиснув на мне в зале отлета и влив перед этим в себя дозу алкоголя, неподъемную даже для многих мужчин. — Мы же можем больше никогда не увидеться. Никогд-а-а-а.

— Али, мы прекрасно сможем болтать по видеосвязи.

— Болтать? Сколько? Первые полгода? — взвилась она. — А потом? Я тебе: "Привет, как дела?", а ты мне в ответ через пару недель: "Все нормально" А потом через месяц, и вообще-е-е-е.

И она снова принялась заливать мое плечо слезами.