Модификаты (СИ) - Чередий Галина - Страница 12

— Хорошо, — наконец смирилась я и вытянулась, заставляя противный тревожный звон в голове отступить. — Черта с два подписалась бы на эту экспедицию, если была бы в курсе, что вы собираетесь убивать кого-то в новом мире.

— София, София. Речь лишь о том, чтобы не дать убить себя, если возникнет угроза, — с легким упреком произнес Рожер, и вот мне уже снова немного стыдно.

— На борту еще есть оружие? — Ой, да прекрати ты уже.

— Нет.

— Хорошо, — повторила я, окончательно расслабляясь.

— Док, Компенсатор готов? — крикнул капитан, пропуская несущую меня платформу в медотсек.

— Мне не нужен Компенсатор, — тут же вскинулась я. — Достаточно воздействия частичного регенератора.

— София, что за детское упрямство, в конце-то концов, — невозмутимость Тюссана слетела, будто ее и не было. — Ты наверняка вся в ушибах и ссадинах под скаф-пленкой, а не только нога повреждена.

— Все остальное — ерундовые повреждения и заживут сами собой, и заметить не успею, — упрямо посмотрела на капитана я. — Я не пойду в Компенсатор.

— Мы не на Земле. Я имею право отдать тебе приказ залезть в этот чертов аппарат, хотя бы потому что все члены экипажа должны быть здоровы и в строю. Нарушишь мой прямой приказ?

— Нет. Если ты его не отдашь, то я его и не нарушу. И я обещаю, что буду в порядке уже через сутки.

— Капитан, София, — обратился к нам док Джеремая Питерс, прерывая поединок взглядов. — Вам не кажется, что последнее слово в данном вопросе за мной?

— Нет, — гневно сверкнул глазами капитан, и, к моему удивлению, док просто поднял ладони и отошел, бормоча: "Разбирайтесь сами".

— Почему ты думаешь, что я уступлю, если с твоей стороны не вижу ни единой уступки? — Рожер наклонился ко мне, глядя в глаза так пристально, будто хотел залезть прямиком в мозг.

— Предлагаешь мне переспать с тобой за то, чтобы ты не заставлял меня проходить эту чертову процедуру? — не сдержавшись, огрызнулась, не собираясь отводить взгляд.

— Хм-м… — насмешливо-зловеще ухмыльнулся мужчина, выпрямляясь, — вообще-то я собирался потребовать у тебя внятных и честных объяснений твоему упрямству и странностям в отношении подобных вопросов. Но твое предложение нравится мне гораздо больше.

— Это не было предложение. Это сарказм, — закатила я глаза.

— Никогда о нем не слышал, — фыркнул Тюссан. — Но так и быть — дам тебе выбор. Чего хочешь: поговорить по душам или потрахаться от души?

— Твое чувство юмора ужасно, — буркнула я, понимая, что оказалась в своего рода ловушке.

Конечно, мы не дети малые, и насильно меня никто заставлять не будет, если не захочу. Но вот вопрос. Чего я не хочу больше: откровенничать с капитаном или заниматься с ним сексом. И можно ли вообще говорить о последнем — "не хочу"?

— Никакого юмора. Завтра в восемь по корабельному времени я приду к тебе, и ты огласишь мне решение, София.

Оглашу. Осталось еще его принять.

ГЛАВА 6

По ощущениям самыми неприятными были первые несколько часов, пока кибер-хирург собирал мою ногу. Конечно, в Компенсаторе я провела бы 24 часа без сознания и очнулась целей и здоровей, чем и была, но-но-но… К тому же сказать, что я скучала, не могу. Может, для кого-то это чересчур, но для меня провести какое-то время, наблюдая за большим голографическим изображением того, как постепенно, словно сложный пазл, обретает прежнюю целостность моя кость, было очень интересно. Даже отвратительное чувство копошения в моем теле отошло на второй план при виде того, как кусочек за кусочком тончайшие, словно волос, пальцы-манипуляторы прибора подбирали нужное и аккуратно "приваривали" на место, создавая для начала тончайший слой костной ткани, которая в течение следующих суток под воздействием регенератора нарастет до нормальной толщины.

Как только кость была собрана, мягкие ткани и эпидермис возвращены на место, активная фаза, требующая непосредственного контроля, закончилась. Док предложил отвести меня в личный отсек. Временный протез уже был отпечатан на принтере, с небольшой помощью Джеремаи я приладила его к согнутому колену и встала на ноги, пробуя на устойчивость. Безусловно, странновато передвигаться таким вот образом, но это всего на сутки, и лучше так, чем прыгать на костылях по старинке или кататься в кресле. Док пошел меня проводить, но уже метров через сто пути я совсем освоилась и предложила ему вернуться. На прощание Джеремая помялся, сильно хмурясь, словно что-то хотел сказать мне, но потом кивнул собственным мыслям и ушел.

Кошмары с участием бешеного робота мне не снились, гораздо больше этого меня беспокоил предстоящий разговор с Тюссаном.

Капитан явился как раз тогда, когда доктор освобождал мою голень от плотного захвата регенератора, разбирая его и укладывая в небольшой чемоданчик.

— Что, док, София уже в полном порядке? — осведомился Рожер, поздоровавшись кивком и "встав над душой" у мужчины, что явно заставило того занервничать, судя по более резким и суетливым движениям.

— Она будет в полном порядке уже к завтрашнему утру, когда восстановительные процессы в организме окончательно завершатся, — натянуто улыбнулся Питерс. — София, если почувствуете что-то… не важно что, вызывайте меня немедленно.

— А что такого может быть? — пристально уставился на собравшегося уходить дока капитан.

— Ничего. Это обычное напутствие и рекомендация, капитан, — ответил тот и, торопливо попрощавшись, покинул мой отсек.

— Итак, София, звезда моя, слово или действие? — самоуверенно ухмыляясь, Рожер устроился в только что сформировавшемся по его приказу глубоком прозрачном кресле и вытянул свои длиннющие ноги. Вообще-то, мне не очень понравилось, что Клэй — так я назвала локальную систему обеспечения моего личного пространства за приятный мужской голос — без возражений выполнил его указание, но, с другой стороны, на то Тюссан и капитан, чтобы везде быть хозяином.

— То есть, если я сейчас выберу перепихнуться с тобой по-быстрому, больше ты доставать меня вопросами не станешь? — ответила я ему не менее нахальной усмешкой, опускаясь напротив и повторяя его позу.

Рожер пару секунд пристально смотрел на меня, будто оценивая, насколько в моей шутке реальных процентов шутки как таковой, а потом запрокинул голову и рассмеялся. Совершенно не зло, а так, что я тоже невольно заулыбалась и заерзала, ощущая странную дрожь внутри от такого проявления его веселья. Черт возьми, этот мужчина что-то делал со мной. Волновал или реально нервировал — не пойму, но точно не оставлял равнодушной.

— Перепихнуться по-быстрому — это не про меня, София, — продолжая улыбаться, заявил капитан. — И учитывая, сколько я ждал, даже одним свиданием, думаю, мы не обойдемся.

— Считаешь, у тебя есть шансы заинтересовать меня в долгосрочной перспективе? — Что скажешь: наглеть — так наглеть.

— Безусловно. — Как могут один простой кивок головой и слово быть настолько наполнены утверждением, которому сложно что-либо противопоставить? — И ты в этом убедишься. Со временем, София. Но возвращаясь к вопросу выбора: ты же не можешь не понимать, что теперь я хочу знать причину твоей неприязни к определенной технике, причем разработанной именно твоим отцом, в сто раз сильнее, чем до этого.

— Ага, значит, разговор по душам избавит меня от твоего пристального внимания? — гнула я свое, игнорируя ощущение какого-то ограничения пространства, странного его смыкания в некий замкнутый контур, заключающий нас двоих.

— Снова неверно. С некоторых пор я стал думать, что ничто в принципе не избавит тебя от моего, как ты выразилась, пристального внимания. Сейчас или позже мы будем близки, уж смирись. И я никуда не тороплюсь, так что, будь выбор за мной, сегодня предпочел бы поговорить.

Вот теперь я почувствовала раздражение. Крайне иррациональное причем. Надо быть честной, меня всегда исподволь привлекало в мужчинах нечто… первобытно-собственническое, что ли. Даже стыдно признаться, что в век полного и безоговорочного равенства полов, полной сексуальной свободы и бесконечного искоренения примитивных инстинктов я в глубине души лелеяла глупую фантазию о сценарии отношений из второсортных старинных романов, когда герой, лишь раз увидев героиню, понимал, что вот она, его единственная на все времена, и готов был преодолеть все что угодно на пути к их общему счастью, даже отторжение и непроходимое упрямство самой героини. И четкое понимание, насколько это утопично, а местами и вовсе смешно и тупо, никак не помогало. Логика — это одно, грезы на грани сна и бодрствования — совсем другое. Слова же Рожера… Они были как издевка над моей идиотской, старательно запинываемой в глубины разума фантазией. Как будто мне и мысленных насмешек над собой не было более чем достаточно. Или знания, что, с чисто научной и эволюционной точки зрения, моногамия, особенно для сильнейших самцов, просто неприемлема и является бездарным закапыванием в землю лучшего генетического материала. Но где наука с ее реалиями и где я с тайными мечтами об исключительном месте в жизни своего только предполагаемого избранника.