Ловцы желаний - Сельдемешев Михаил - Страница 41

— А как в основном осуществляется непосредственная добыча? — продолжал Тимофей.

— Для получения образцов обычно хватает подручного инструмента. Копаем, как вы изволили выразиться. Но зачастую прибегаем и к помощи взрывчатки…

— Николай, вы уже нашли здесь то, что искали? — услышал я вдруг ее голос, и внутри меня все похолодело. Ее глаза смотрели на меня не мигая.

— О да, и даже сверх того, — собственный голос показался мне чужим и далеким. — А вы? Нашли то, ради чего оказались здесь?

— Мечта Екатерины — отыскать эдельвейс, — вмешался Тимофей. — Хотя и я, и папенька ее сто раз говорили, что заветный цветок уже давно стал редкостью в этих краях.

— У каждого человека должна быть мечта, Тимофей. Нельзя жить одним лишь прагматизмом. А вы как считаете, Николай? — она уже второй раз за этот вечер обратилась ко мне.

Я на мгновение растерялся — так не хотелось сказать какую-нибудь банальность.

— Сколько себя помню, мною постоянно двигала какая-то мечта, — произнес я, не сумев придумать ничего более умного.

— Эх, — усмехнулся Тимофей. — Ведь на то они и мечты, чтобы никогда не сбываться. — Он поднялся на ноги. — Уже поздно, пора нам восвояси. Весьма приятно было побеседовать, сударь, — Тимофей протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатием.

— Надеюсь, мы еще вернемся к нашей беседе о мечтах, — сказала Катя.

— Покорнейше прошу разрешения проводить вас! — выпалил я.

— У нас и так трое провожатых, так что не извольте беспокоиться, — улыбнулась она.

— Когда мы увидимся снова? — спросил я уже так, чтобы услышала лишь она.

— Не знаю, быть может, завтра. Ваш руководитель не будет возражать, если мы снова придем?

— Ну что вы! — Я сделал к ней шаг, но она мягко отстранилась. — Завтра я буду ждать, обязательно приходите.

Когда они ушли, я еще какое-то время посидел возле костра, чтобы та карусель, что вертелась в моем мозгу, немного успокоилась. Только после этого я отправился в свою палатку.

— Э-эй, так я и думал, что тебе на ум придет какая-нибудь глупость, — ворчал Азамат.

Было раннее утро следующего дня, и мы уже успели протопать пару верст.

— Почему это, интересно, ты так думал? — переспросил я.

— Я ведь видел, как ты вчера смотрел на ту женщину, — продолжал Азамат.

— Ну вот, ты сам видел. Разве это прекрасное создание недостойно какого-то там цветка, пусть он и является редкостью?

— А еще я видел, как на вас двоих смотрел тот бородатый байке, — продолжал Азамат. — И ему не нравилось то, что он видел. Подозреваю, никчемное дело ты затеял.

— Да брось ты ворчать, Азамат. Я тебя что — прошу о чем-то невозможном? Просто отведи меня туда, где растут эдельвейсы. Мне и нужен-mo всего-навсего один цветок.

— Чтобы попасть в то место, нам придется часа четыре убить, — сдавался Азамат. — Да и не уверен я, что они все еще там растут.

— Они там. У меня предчувствие. Да и не привыкать нам ноги передвигать. Глядишь — заодно какие-нибудь камешки попадутся, — я хлопнул его по плечу.

— Столько хлопот из-за одной посторонней женщины, — качал головой Азамат. — Почему она не сидит дома и не растит детей?

— Насколько я вчера успел разузнать, Екатерина не замужем, — улыбнулся я. — Пока.

Путь оказался несколько длиннее, чем предполагалось. Азамат помнил место не очень точно, и мы долго петляли, прежде чем нашли его. К этому моменту солнце уже перевалило за полдень.

Мы приблизились к высокой горе, вся растительность на которой сводилась к редкому низкорослому кустарнику, торчавшему из бледной невыразительной травы. Снизу путь до вершины казался достаточно близким, но выступающая тут и там скалистая порода обещала сделать этот путь извилистым.

— Если тебе повезет, ты найдешь эдельвейсы там, — Азамат показал рукой на вершину горы. — Только не думай, что я полезу вместе с тобой. Это — твоя глупая затея, а не моя.

Я не спорил. Мы перекусили, немного передохнули, и я начал взбираться.

Поначалу подъем не был трудным: я просто шел наверх. Без заплечного мешка было непривычно легко. Но вот через некоторое время склон горы стал заметно круче. Мне уже приходилось петлять, обходя почти отвесные каменные выступы. А иногда даже не оставалось ничего другого, как цепляться за камни руками, чтобы преодолеть наиболее неприступные участки.

Очень скоро подъем меня утомил. Я стоял на выступе скальной породы и глядел вниз: Азамат казался отсюда таким крошечным, что захватывало дух. А до вершины еще было не близко. Продолжая упираться ногами в каменный выступ, я развернулся спиной к склону горы и откинулся на него, чтобы слегка передохнуть. Мне открылся великолепный вид: горы, вершины которых утопали в облаках, степи с пасущимися табунами коней, блестящая извивающаяся Ак-Суу. Солнце слепило, и я прикрыл глаза…

Мне представилось, как я вернусь вечером в лагерь, где меня будет ждать Катя, как она станет расспрашивать меня обо всем, и мы долго будем сидеть у костра, а под утро пойдем гулять за пределы лагеря…

Мое внимание привлекло какое-то шевеление возле левого колена. Я не мог дернуться, так как стоял на уступе довольно крутого склона. Я с трудом разлепил веки, и солнце ослепило меня, но я все-таки разглядел то, от чего меня сразу бросило в жар: вверх по моей ноге ползла здоровенная гадюка: желтые зигзагообразные полосы на ее спине не оставляли сомнений в том, что это именно она. Я оцепенел. На поясе у меня болтался нож, но я боялся пошевелиться. Гадюка переползла через ремень, осмотрелась и направилась дальше — прямо к моему лицу. Ее голова приближалась. Не в силах смотреть на нее, я зажмурился и сжал зубы. Змея заползла ко мне на грудь, на некоторое время замерла, затем поползла в сторону. Я едва сдерживался от отвращения, когда ее скользкая кожа касалась моей шеи.

Я открыл глаза, медленно повернул голову и посмотрел ей вслед: змеиный хвост удалялся. Выждав еще несколько минут, я встал, и меня передернуло, а по спине пробежал неприятный холодок.

Теперь я забирался, внимательно вглядываясь в каждый камешек.

Наконец подниматься стало проще: склон сделался более пологим, а редкие каменистые выступы уже не мешали моему восхождению. Прежде чем достигнуть вершины, я еще раз сделал передышку. Змеи мне попадались, правда, видел я их издалека и поэтому не разглядел, гадюки это были или нет.

У самой вершины гора была как бы опоясана каким-то красноватым грунтом, растительный покров на котором практически отсутствовал. Издалека казалось, будто этот участок испещрен какими-то выбоинами, но когда я приблизился достаточно близко, оказалось, что это норы. Много, очень много нор.

Мой энтузиазм угас окончательно, так как я был почти уверен, что это змеиные норы. Поначалу я попытался обойти их стороной, но увы — похоже, что они окаймляли всю гору целиком. Я даже было подумал о том, чтобы плюнуть на все и вернуться. Но, во-первых, было обидно, что проделанный путь окажется напрасным. И, во-вторых, что более важно — Катины глаза того стоили. Ради нее я пойду дальше и никакие ползучие гады меня не остановят! Я вынул нож, сжал его в руке и стал карабкаться вверх.

Пока я более не встретил ни одной змеи, и я понадеялся, что ошибся в предположении и это не их логово. Но все же, аккуратно ступая меж нор, я испытывал нечеловеческое напряжение. Сердце мое готово было выскочить, а холодный пот предательски струился по спине. «Только бы не запаниковать!» Участок с норами был довольно коротким, но время, затраченное на его преодоление, показалось мне вечностью. Расслабился я, лишь когда оказался, наконец, на самой вершине горы.

Здесь росли трава и все тот же кустарник. То тут, то там в траве виднелись валуны. Но я не видел главного — того, ради чего оказался здесь, — эдельвейсов. Лишь одна невзрачная трава. Либо Азамат ошибся, либо цветок действительно был подвержен вырождению. Мне не оставалось ничего другого, как обойти всю вершину горы (благо она была невелика) в надежде отыскать в траве хоть один цветочек.