Ловцы желаний - Сельдемешев Михаил - Страница 20

Еда в горло не лезла, и поэтому я, не ужиная, лег на нашу постель и остался наедине с тревожными мыслями, одна за другой приходящими в голову. Ближе к рассвету меня все-таки одолел сон.

Проснувшись и не обнаружив любимой рядом, я вернулся в то место, где мы должны были накануне встретиться — туда, куда я перемещал ее при помощи, как вы изволили выразиться, «шариков-кружочков». Это был древний полуразрушенный и заброшенный храм на окраине города, сразу за которым начинались джунгли. По куполу храма расползлась гигантская трещина, словно от обрушившейся сверху гигантской сабли. От тораны [1] осталось лишь несколько жалких фрагментов. Дикая растительность подступила к самым стенам, наползала на древнюю постройку, словно хотела ее окончательно раздавить, поглотить в своей зеленой массе всякие следы человека. Уцелевшей выглядела лишь скульптура какого-то женского божества, выполненная из песчаника. Она была похожа на Даю, как мне тогда показалось, отчего сердце еще сильнее сдавила тоска.

Но, как и накануне вечером, Даи в храме не оказалось. Я заглянул почти за каждый камень, прочесал близлежащие джунгли, кричал и звал ее. Тревожные мысли роились в голове. Что с ней случилось? Чей-то злой умысел, дикие звери, что? Она была так наивна и доверчива!

В полном отчаянии я снова вернулся в развалины храма и уселся на каменный пол, прислонившись спиною к стене. Я внезапно осознал, что жизнь без Даи не имеет для меня никакого смысла. Не знаю, сколько я там просидел, терзаясь угрызениями совести и бесцельно блуждая взглядом по трещинам в стенах. Наступление полдня я не заметил. Не обращал внимания и на многочисленные рельефные изображения на стенах, облупившиеся от времени или, скорее всего, от чьего-то варварского вмешательства.

И вот солнце, пробившееся сквозь трещины, осветило угол храма, бывший все это время в тени, и мой взгляд упал на странный рисунок, которому я некоторое время не придавал значения, занятый переживаниями. Но что-то все же заставило меня встать и рассмотреть его вблизи.

Рисунок был нацарапан на стене и выглядел совсем свежим. Это было изображение треугольника, внутри которого размещался какой-то необычный узор. Что-то странное было в этом треугольнике — что-то приковывающее внимание. Какое-то время я разглядывал его и вдруг ощутил нечто жуткое. Меня охватил леденящий ужас, подобного которому мне никогда ранее не приходилось испытывать. День был в самом разгаре, а я просто оцепенел от всепоглощающего страха. Не помню, как я нашел в себе силы и ринулся прочь из развалин.

Придя в себя, я обнаружил, что бегу, не разбирая дороги, и громко кричу. Вскоре на моем пути повстречались люди, которые шарахнулись от меня в сторону и недоуменно переглянулись между собой. Грязные оборванцы, которым я впервые в жизни был несказанно рад за их появление. Я остановился. Меня трясло, словно в лихорадке. В изнеможении я сел на дорогу, без сил и мыслей, просидел некоторое время неподвижно, затем поднялся и побрел прочь…

Шли дни, но я никак не мог забыть мою Даю. Не было минуты, чтобы я не думал о ней. Но не выходил у меня из головы и тот треугольник в развалинах храма. Все это время я не переставал винить себя за то, что произошло. Видимо, я ошибся в расчетах и девушка оказалась в каком-то ином пространстве. Быть может, это было как-то связано с тем злополучным треугольником…

В какой-то момент во мне поселилась надежда, что я смогу вернуть Даю, и я с небывалым рвением вернулся к заброшенной на время работе по расшифровке собранных мною по всей стране древних фолиантов. Я изучал их днем и ночью, практически ничего не ел, спал два-три часа в сутки. Когда мой организм был уже почти на грани физического и психического истощения, я наткнулся на нечто странное. Это была очень древняя рукопись, которая мало того что содержала текст на довольно редком древнеиндийском диалекте, но к тому же еще и была зашифрована!

Если б вы знали — сколько сил я потратил на разгадку ее смысла. Но мои усилия не пропали даром. Рукопись была составлена каким-то древним магом, и в ней он упоминал о треугольниках, изображение одного из которых так напугало меня. Маг писал, что эти знаки являются символами Ловцов Желаний. Именно так он их называл — «Ловцы Желаний».

Как я уже ранее упоминал, существует бесконечное множество пространств, пересекающих наш привычный мир. Подавляющее большинство из них при должном и умелом обращении не представляет угрозы для исследователя. Наоборот — они открывают неограниченные перспективы для пытливого и любознательного ума. Но есть также что-то, неподвластное пониманию, с чем можно столкнуться при их исследовании. Вероятность этого, к счастью, ничтожно мала, но она все же существует. Автор рукописи предостерегал от каких-либо экспериментов с миром Ловцов Желаний, но все же дал своеобразный ключ в этом направлении.

Маг писал, что у того, кто случайно или намеренно соприкоснется с миром Ловцов Желаний, практически не останется шансов избежать последствий. Мир их настолько непостижим, что уберечься не дано даже самому прозорливому человеческому уму. Тот же, кто ощутит это, навряд ли окажется в состоянии донести свои ощущения до других. Ловцы Желаний рано или поздно находят того, кто осмелился потревожить их пространство. Автор описывает, что символ треугольника как раз свидетельствует о том, что Ловцы Желаний проникли в наш мир и идут по пятам несчастного, слишком далеко зашедшего в своем стремлении к познанию непознаваемого.

Несмотря на это и проигнорировав все предостережения, я решил в тот же день воспользоваться формулой древнего мага. Двигало тогда мною лишь одно — невыносимая тоска по любимой женщине, подкрепляемая надеждой, что я, быть может, сумею ее вернуть. Я, правда, не представлял, как именно я буду возвращать Даю, и поэтому безрассудно ринулся применять советы мага на практике.

Вечером я заперся в комнате, которую мы снимали, и последовательно выполнил все этапы, описанные автором рукописи. То, что вскоре последовало, невозможно описать… Сейчас я вам это рассказываю, а у меня зубы сводит от страха.

Если то, что я увидел тогда, и было миром Ловцов Желаний, описанным магом, то я готов поклясться, что согласился бы провести всю жизнь в Аду, чем несколько минут в их мире! В тот вечер я всего лишь заглянул в слегка приоткрытую дверь и в одно мгновение познал ужас, который не испытывал за всю жизнь. Я думал, что мой разум не выдержит, но каким-то чудом мне удалось это пережить. Через некоторое время я провалился в беспамятство…

Трудно сказать, как долго я спал — усталость, накопившаяся за многие бессонные ночи, дала о себе знать. Когда я проснулся, то первым делом взмолился, чтобы произошедшее оказалось лишь сном. Я еще долго лежал, глядя в потолок и обдумывая пережитое, пока луч света, проникший в окно, не ослепил меня.

Я вдруг понял, что меня тревожило еще что-то, помимо последнего опыта с пространствами. Это была непривычная тишина. Мы с Даей снимали комнату в доме одной многочисленной зажиточной семьи. У них были дети разных возрастов. Помимо этого в доме жила прислуга. Привычное дело в это время суток — гам и суматоха, царящие в доме, к которым я за время проживания успел привыкнуть. Сейчас же стояла полная тишина: не слышно было даже животных за окном. Давящее, ничем не нарушаемое безмолвие, благодаря которому удавалось услышать биение собственного сердца. А оно у меня в тот момент колотилось как бешеное.

Заставив себя подняться на негнущиеся ноги, я, пошатываясь, вышел из своей комнаты. Ничто не напоминало о присутствии людей в доме: на кухне не пахло готовящейся пищей, прислуга не суетилась, выполняя свои повседневные обязанности, дети не смеялись и не бегали по комнатам. Я пересек почти все пространство дома, заглянув во все его многочисленные комнаты, чего ранее никогда не позволил бы себе. Но я так никого и не встретил: ни хозяев, ни прислуги. Мне стало не по себе в этом пустом доме, поэтому я подошел к выходу и распахнул дверь на улицу…