Оливковое масло и белый хлеб (ЛП) - Бирс Джорджия - Страница 40

Линдси пристально посмотрела на нее.

- Я тоже так думаю.

*****

“Что это было?” - спрашивала Джиллиан у себя снова и снова, пока ехала домой. Почему она кокетничала с Линдси? Она и раньше позволяла себе пофлиртовать, но сейчас сделала это намеренно, даже очень. Плохо дело. Совсем плохо. Она потрясла головой, чтобы избавиться от мыслей, осевших в ней, и поклялась вести себя рядом с новенькой осторожно.

Джиллиан уже давно была не рада своему душевному состоянию, но понятия не имела, что с ним делать. Пробурчав что-то неразборчивое с досады, она открыла дверь и вошла в дом. Бросила ключи на кухонный стол и сразу же в который раз задалась вопросом - как бы это было: прийти домой с работы и обнаружить, что Энджи уже дома. Но вдаваться в эти размышления не стала. Все было думано и передумано не раз, но не принесло ей ничего, кроме чувства подавленности.

- Где моя девочка? - проворковала она, как всегда, просматривая почту и ожидая, когда появится Бу, чтобы поприветствовать ее. В последнее время ждать приходилось гораздо дольше - ее дорогой собачке исполнилось почти четырнадцать, и она уже давно не была такой же резвой, как раньше. Взглянув на конверт от газовой и электрической компании, она разорвала его и улыбнулась, глядя на счет и вспоминая, что, когда они жили в своем старом небольшом доме, они платили лишь половину того, что требовали от них сейчас.

Когда Бу так и не появилась, Джиллиан оставила почту рядом с ключами и отправилась на поиски собаки. Слух у Бу тоже стал не таким, как раньше, и часто она даже не слышала, что Джиллиан вернулась домой.

- Мишка Бу, - позвала она, заходя под сводчатый потолок гостиной. Круглая кровать Бу стояла рядом с диваном, и Джиллиан ясно видела белый зад, ставший гораздо меньше и костлявее, чем в лучшие дни ее молодости. Подойдя ближе, она увидела, как грудь собаки быстро движется в такт короткому судорожному дыханию. Она не могла встать, но ее карие глаза с любовью смотрели в сторону Джиллиан.

- О нет! - женщина опустилась на колени и положила руку на бок Бу. Кончик собачьего хвоста чуть-чуть повилял. - Привет, милая. Как ты тут, моя девочка? Не похоже, что чувствуешь себя очень хорошо, - Джиллиан старалась говорить спокойным, твердым голосом. Бу всегда чувствовала ее настроение, всегда знала, когда Джиллиан была расстроена, и она не хотела сейчас тревожить ее.

Пытаясь отогнать от себя панику и страх, угрожавшие заполонить ее, Джиллиан нашла свой телефон на кухне и нажала на единицу в быстром наборе. Когда звонок ушел на голосовую почту Энджи, она подавлено всхлипнула, сбросила звонок и вернулась к Бу.

Шей, как могла, подготовила ее к этому моменту. Бу была старой. Уже почти год они лечили ее, но в таком возрасте почки, скорее всего, в какой-то момент просто должны были отказать. Она станет вялой, будет тяжело дышать, но не будет страдать от боли. Если бы пришлось предпринимать какие-нибудь экстренные меры, Шей приехала бы прямо к ним на дом. Но дать Бу уйти Джиллиан могла только в том случае, если бы знала, что та испытывает боль и страдания, а улучшить ее состояние невозможно. Только тогда она готова была применить единственный остававшийся способ.

Джиллиан снова попробовала дозвониться до Энджи. Быстро взглянув на часы, она увидела, что уже почти пять вечера. Не получив ответа, она набрала номер секретаря, и ей сказали, что Энджи ушла примерно пятнадцать минут назад.

- Позвоните на ее сотовый, - услужливо предложили ей.

- Ух ты! Какая прекрасная идея! - Джиллиан была уверена, что ее сарказм до девушки не дошел.

Надеясь, что Энджи направляется домой, Джиллиан вернулась в гостиную. Бу не двигалась, ее дыхание все еще было поверхностным. Джиллиан легла рядом с ней и вытянулась, чтобы можно было смотреть в лицо Бу, в ее карие глаза. Она всегда чувствовала связь со своей собакой, и этот момент не был исключением. Она точно знала, как все будет происходить.

- Привет, красавица. Как дела?

Розовый язык Бу свисал в сторону из пасти. Запах был ужасным, но Джиллиан это не волновало. Она поцеловала собаку прямо в черный нос, который был пугающе сухим. Кончик хвоста тихонько вильнул.

- Ты готова оставить меня, не так ли, милая? - скорбь в ее голосе была неподвластна Джиллиан, и глаза наполнились слезами. - Это нормально, - тихо сказала она. - Все хорошо, малышка. Я знаю, что ты устала. Если бы я смогла, я навсегда удержала бы тебя рядом со мной, однако знаю, что ты должна появиться где-то в другом месте, - ее слезы теперь свободно катились по щекам, но она хотела сказать своей собаке все, что было у нее на сердце. - Ты была самой лучшей собакой, о которой любая девушка может только мечтать. Я хочу, чтобы ты знала это. Ты так заботилась обо мне, и я буду вечно любить тебя, - она гладила голову Бу, ее бархатистые уши и сильную шею. Бу нежно смотрела ей в глаза, а Джиллиан внимательно разглядывала ее в поисках каких-либо признаков боли. - Я здесь, Мишка Бу. Я не уйду от тебя.

Не вставая с пола, она потянулась к мобильному и снова набрала номер Энджи.

*****

“Я не могу ответить ей прямо сейчас”.

Это была первая мысль, которая промелькнула в голове Энджи, когда она взяла телефон и увидела номер Джиллиан. Она нажала кнопку и отключила звуковой сигнал, жестом сделав заказ бармену, а затем уронила телефон во внутренний нагрудный карман своего пиджака.

Хоуп увидела достаточно, чтобы понять, кто звонит.

- Ты думаешь, это разумно - не отвечать на звонок своей второй половинки?

- Нет, - Энджи отпила слишком большой глоток пива. - Но я уверена, она звонит, чтобы спросить, где я нахожусь и когда окажусь дома, и она произнесет все это совершенно недовольным голосом. Такие отношения заставляют меня чувствовать себя худшим партнером в мире. Прямо сейчас я просто не хочу разбираться во всем этом.

Они сидели на барных стульях - последнее приобретение местного лесбийского бара - и пользовались специальным предложением “счастливого часа”. Скидка в четверть доллара с каждых двух, потраченных на напитки с четырех часов до семи в понедельник, среду и четверг. Это говорило о том, что она знала наизусть расписание и цены “счастливого часа”. Энджи проигнорировала эту мысль.

Хоуп осмотрела бар, пытаясь заметить изменения, которые произошли здесь после их последнего визита с Энджи. Исчез характерный для этого места шик, полированное дерево в интерьере больше не присутствовало. На его месте появились острые углы, удручающе слабое освещение и музыка в стиле хаус. Посетители стали явно моложе, деловых клиентов осталось гораздо меньше.

- Господи! - пробормотала Хоуп, - это место чаще меняет вывески, чем я - свое нижнее белье.

- Проклятие лесби баров, - ответила Энджи. - Никто не может содержать их так, чтобы можно было зарабатывать деньги. Когда они научатся? В отличие от баров для мальчиков, лесбиянки не часто выходят из дому. Хотя, я должна признаться - мне нравится, что теперь здесь можно свободно вздохнуть.

- И теперь ты не возвращаешься домой, воняя, как пепельница.

- Аминь! - Было очень много разговоров и много шума от владельцев баров и ресторанов, когда в Нью-Йорке приняли закон о запрете курения в общественных местах, но Энджи это очень понравилось. Она ненавидела смрад сигаретного дыма и то, как он пропитывал собой одежду и волосы - настолько, что даже уходя из бара, от него невозможно было избавиться. - Я помню, как было десять лет назад, - сказала она. - Даже если ты заходила в бар на три минутки, чтобы с кем-то пересечься, потом приходилось бросать всю свою одежду в стирку и принимать душ.

Хоуп кивнула соглашаясь.

- Я тоже чувствую себя намного лучше, хотя мне жаль курильщиков, особенно зимой, когда они, как кучка изгоев, собираются возле пепельницы.

- Я не знаю. Это грязная и опасная привычка, но, в конце концов, наступила новая эра, ради бога! К настоящему времени они все должны были понять, что им от этого самим лучше.

Хоуп внимательно посмотрела на нее.