Оливковое масло и белый хлеб (ЛП) - Бирс Джорджия - Страница 38

- Я начала работать с продажами, когда наш Желторотик пошел в начальную школу, - сердито произнесла Хоуп, через плечо Энджи читая распоряжение. “Наш Желторотик” - так они прозвали Джереми. Это прозвище было значительно менее красочным, чем все остальные. - Маленький эгоист, ему лучше прекратить оскорблять нас.

Энджи ничего особо не грозило. Она играла в эту игру достаточно долго, чтобы знать, как застраховать свои ставки, и, если приходилось, спокойно могла приврать, чтобы сделать Джереми счастливым - он не слишком внимательно присматривался к ней. Она припасала лишние заказы с прошлой недели и включала их в отчет о квотах на эту неделю. Или заносила в отчет только после того, как фактически закрывала ордера.

- Я умею играть в эту игру, - сказала Энджи приборной панели.

Но она также знала, что могла бы управлять торговым персоналом намного лучше, чем он. Знала, но ничего не могла с этим поделать. Так она и жила, прикидываясь перед Джереми хорошим работником и выслушивая жалобы коллег. Кит был в ярости. Он занимался этой работой целую вечность и был самым успешным продавцом компании. Все об этом знали. Общеизвестный факт. Кит приносил больше продаж, чем Энджи, Хоуп и еще кто-нибудь вместе взятые. Самое умное, что мог сделать Джереми - оставить Кита в покое, позволить ему делать свое дело и тихо пожинать плоды.

- Папа всегда говорил: “Работает - не лезь с ремонтом”, - сказала она, поворачивая на стоянку “Логотип Промо”.

К сожалению, Джереми при случае был склонен афишировать свою власть. Не все время. Он был неплохим парнем. Вообще-то, он Энджи даже нравился и, скорее всего, понравился бы больше, если бы не тот факт, что он прямо из ее рук похитил должность, о которой она мечтала, но не смогла предвидеть такой поворот событий. Но он снова и снова совершал какую-нибудь очередную глупость, ставившую под угрозу благо всей компании.

Заставить заполнять Кита Малдуна кучу бессмысленных бумаг и этим разозлить его - это был всего лишь один из примеров. Эта идея зародилась в его голове, и Энджи решила позволить ему довести ее до абсурда. Схватив портфель с заднего сиденья, она направилась внутрь здания.

Ей предстояла встреча с Джереми по поводу годового отчета, в котором давалась очень тактичная оценка работы компании за прошедший год, и она не знала, как лучше поступить - либо предложить несколько советов по исправлению ситуации и отношений с людьми, либо просто сидеть, сложив руки, и наблюдать, как компания начнет рассыпаться. Хотя до этого, скорее всего, не дойдет. Вероятно, такие старожилы, как Кит, уйдут работать на другую фирму. Джереми приведет в “Логотип Промо” новые силы и подумает, что прекрасно обойдется без старичков… хотя будет хорошо, если ему удастся спасти хотя бы половину того бизнеса, что был раньше.

Она дошла до кабинета, бросила портфель и плюхнулась в кресло, вдруг почувствовав усталость.

- Господи, мне сорок лет. Я слишком стара для всего этого дерьма.

Домашняя обстановка тоже расстраивала ее. Джиллиан, казалось, всегда на нее немного дулась. Она не помнила, чтобы ее партнерша была особенно требовательной, но в последнее время стала именно такой. Черт, они были вместе уже шестнадцать лет - казалось бы, как-то поздновато для пробуждения новых черт в личности, но дело обстояло именно так. Казалось, Энджи ничего не могла сделать правильно. Она слишком много работала. Слишком много пила. Ничего не делала дома (вчера Джиллиан отругала ее за оставленную в раковине грязную посуду… снова). У нее никогда не было времени поговорить, она была не заинтересована в сексе и стала слишком скучной.

Все это было неправдой. Ну да, ладно, может быть то, что касалось работы, да. Ну, и выпивка тоже была проблемой, но она не могла не пить, потому что работа полностью высасывала из нее все силы. А возвращение домой к человеку, который только бурчит и ноет, не давало разрядки. Кто не захочет выпить пива или бокал вина, чтобы успокоить нервы? Господи! Она в последнее время почти совсем не помогала с работой по дому - это тоже была не совсем ложь. Но она так чертовски уставала. Вот почему у нее не было сил на разговоры. Она весь день на работе говорила по телефону. Последнее, что ей хотелось делать в свободное время - заниматься болтовней. Но Джиллиан болтала без умолку, боже, она могла бы дать Энджи хоть пятнадцать минут, чтобы обрести равновесие, а уж потом втягивать ее в дискуссии?

Что касается секса…

Энджи вздохнула. Она утомлялась и была раздражительной. Ей исполнилось сорок. Вот ее оправдания. Ее сексуальное влечение исчезло? Конечно же, нет! Оно же не должно быть таким, каким было в двадцать пять? Конечно, нет! В этом был весь смысл. Джиллиан всегда была более возбудимой, с более сильным желанием. Но в последнее время она связывала отсутствие секса с тем, что больше не привлекательна для Энджи, а в этом вообще не было никакого смысла. Джиллиан была самой красивой, самой сексуальной женщиной из всех, что она встречала. С возрастом ее внешность стала настолько лучше, что Энджи даже забеспокоилась. Морщинки вокруг глаз стали немного более заметными, и Энджи они очень нравились. Животик стал чуть менее плоским, но и это Энджи тоже нравилось. Ее глаза стали мудрее, голос - мягче, ее улыбка - нежнее (за исключением тех дней, когда она была раздраженной). Энджи обращала внимание на все это. Ничего не изменилось, и в глазах Энджи проблем не было, все было нормально.

Вот только Джиллиан была не согласна с этим. Энджи весьма хорошо это понимала. Джиллиан могла точно сказать ей, сколько дней, недель или месяцев прошло с тех пор, как они последний раз занимались сексом, а иногда и говорила. Такие разговоры сводили Энджи с ума. Джиллиан также говорила, что чувствовала себя старой и толстой. Она думала, что больше не привлекала ее, и неважно, что отвечала ей Энджи - Джиллиан, казалось, не слышала ее. Она выглядела напряженной. Раздраженной. И самое худшее: несчастной.

“Я была такой наивной”.

Эта мысль в последнее время часто посещала Энджи. Нормально ли считать свои собственные отношения исключением из правил? Люди могут сколько угодно рассуждать о том, что над отношениями нужно все время работать, и о том, что на этой дороге не все будет гладко, но не все ли в какой-то момент решают, что это бред? Да все и каждый, когда им хорошо, думают: “У нас все будет по-другому” или “Мы не такие”. Энджи знала, что виновата, ее посещали подобные мысли. Да, у нее с Джиллиан всегда были восхитительные отношения и доверительная связь, но она была бы полной дурой, если бы подумала, что проблем у них нет. Ее жена была несчастна.

Эта мысль одновременно разозлила Энджи и страшно напугала, главным образом потому, что она понятия не имела, как исправить положение. И не дай бог, если Джиллиан захочет поговорить с ней о том, как она себя чувствует. Джиллиан обычно все держала внутри, созревала, пока ее терпение не кончалось. Именно этот надвигающийся взрыв так пугал Энджи.

Совет. Ей был нужен совет. Но от кого? Несколько имен промелькнуло в ее голове: мама, Хоуп, Доминик, Шей. Мысль о том, что ей придется подробно рассказать близким друзьям о своих отношениях, а что еще более ужасно - о своей сексуальной жизни, заставила ее нервничать. Все это было очень личным. Разве она не должна разобраться самостоятельно с тем, что ее беспокоило, не позорясь перед близкими людьми?

Компьютер издал сигнал, подсказывая, что по электронной почте пришло письмо, но она проигнорировала его. Разум был где угодно, но только не на работе, которая требовала ее участия. На нее столько всего навалилось, и все требовало внимания, но она не могла избавиться от ощущения, что потерпела крах как партнер и как жена. Ей вспомнилось лицо Джиллиан сегодня утром, на нем отчетливо читалось разочарование и что еще хуже - отторжение.

А была ли Джиллиан все еще влюблена в нее?

Мысль пришла неожиданно, из ниоткуда, и так поразила ее, что Энджи выпрямилась в кресле. Она сидела, словно проглотила аршин, опустив ладони на стол. Это был первый раз, когда подобные слова проникли в ее мысли; она никогда не сомневалась в любви Джиллиан, никогда, ни разу.