Оливковое масло и белый хлеб (ЛП) - Бирс Джорджия - Страница 22

Джиллиан была ошеломляюще близка к тому, чтобы заплакать, когда они оставили Стратмор ранним утром в понедельник. Они проехали мимо крошечных деревень, остановились на вкусный, неторопливый ланч, посетили несколько антикварных магазинов и ехали по дороге с ограничением скорости не быстрее 45 миль в час, но им все равно пришлось вернуться к реальной жизни. Они почти все время держались за руки, и Энджи не раз говорила: - Вот бы нам там и остаться, а не ехать назад.

- Мы должны устраивать такие выходные почаще, - озвучила Джиллиан то, о чем думала все утро. - Я чувствую, что мы как будто получили подзарядку, понимаешь?

Энджи подняла руку Джиллиан к губам и перецеловала каждый пальчик.

- Я знаю, что ты чувствуешь.

Несмотря на их нежелание возвращаться домой, Бу при их виде пришла в восторг, бегала кругами и подвывала, вертя обрубком своего хвоста. Это позволило им гораздо легче перенести разочарование. Они распаковали сумки, постирали вещи и, съев легкий ужин, снова оказались в постели и занялись любовью. Джиллиан старалась не очень-то восторгаться по этому поводу, но она не могла вспомнить, когда последний раз они были близки больше двух ночей подряд - исключая, конечно, то время, когда они были молодоженами. Ей нравилась эта “новая” сторона Энджи, полностью повторяющая ту Энджи, которую она когда-то полюбила.

Утро вторника настало как похмелье. Джиллиан не хотела вставать и одеваться на работу, потому что это фактически означало бы официальное окончание выходных. В голове стоял туман, и ее слегка подташнивало, хотя она подозревала, что оба симптома были производными от болезни “я не хочу идти на работу”. Она ставила будильник на повтор слишком много раз, и теперь в итоге они с Энджи бегали, как сумасшедшие, пытаясь наверстать упущенное время. Когда Энджи устремилась к двери, Джиллиан заставила ее остановиться и, захватив голову обеими руками, повернула к себе лицом.

- Я просто хочу, чтобы ты знала, у меня были самые удивительные выходные, - тихо сказала она. - И надеюсь, что мы их повторим. Спасибо большое. Я люблю тебя, - она поцеловала губы Энджи.

- Я тоже тебя люблю, - улыбка Энджи была сияющей. - Увидимся вечером, - и она ушла.

Джиллиан давала Бу ее угощение и прощалась с ней, когда зазвонил телефон.

- Джилл?

- Брайан? - Джиллиан не виделась с братом много недель, и его ранний утренний звонок показался ей странным. Она привыкла слышать его по вечерам.

- Я надеялся, что застану вас, - отсутствие преамбулы в сочетании с хрипотой в голосе заставило ее напрячься.

- Что случилось?

- Что-то с мамой. Отец позвонил мне сюда в офис. Скорая повезла ее в больницу.

- Что? Почему? Что случилось?

- Я не знаю подробностей. Она сказала ему, что прошлой ночью почувствовала легкое головокружение. Сегодня утром она сказала, что чувствует тяжесть в груди. Когда начались проблемы с дыханием, он вызвал скорую помощь.

- Боже мой! - ее сердце забилось в три раза быстрее, и она опустилась на стул.

- Я знаю.

Брат замолчал на несколько минут. Джиллиан, наконец, спросила: - А что, если это серьезно? Что нам-то делать? - как только эти слова прозвучали, она почувствовала себя так, как будто ей было десять лет.

Она услышала, как Брайан выдохнул.

- Не знаю. Я сейчас еду в больницу.

- Куда они забрали ее?

- В “Святую Марию”.

- Встретимся там.

*****

Энджи чувствовала себя беспомощной.

Ей не исполнилось еще и тридцати. Ей даже в голову еще не приходило, что однажды она может потерять своих родителей. Да, она может потерять их когда-нибудь, но, черт возьми, она просто об этом не думала. Они были молоды, едва за шестьдесят, а на дворе стояли 90-е годы. Люди не падают замертво, когда им исполняется шестьдесят. Так с чего бы ей даже думать о таком?

Но Джиллиан было всего двадцать семь, а ее мать в пятьдесят шесть сделала именно это: упала замертво. Не сразу. Уже когда ее привезли в больницу. Сердечный приступ в пятьдесят шесть.

Сидя в углу дивана, Энджи обнимала Джиллиан, стараясь изо всех сил согреть ее, защитить, сохранить от истерики или поддержать, если она все-таки наступит. Она понятия не имела, что можно сказать или сделать, чтобы как-то исправить положение, поэтому просто сидела и держала свою девушку в объятиях, пытаясь через них передать Джиллиан каждую частичку любви, жившую в ее сердце, и надеясь, что Джиллиан, как бы она себя ни чувствовала, знает об этом.

Джиллиан продолжала повторять одно и то же. Она была не готова к произошедшему. Оказалась неподготовленной. “Кто в двадцать с небольшим думает о смерти своих родителей?” - она задавала этот вопрос снова и снова, как будто кто-то, наконец, материализуется из ниоткуда и даст ей ответ, который она хотела услышать. “Да никто, Джиллиан. Ты абсолютно права! Все это было ужасной ошибкой. Вот вернется твоя мать…”

Поминки дались ей еще тяжелее. Бесконечная череда сочувствующих обнимала Джиллиан, ее брата Брайана, потом их отца, в очередной раз повторяя, какой же это шок и неожиданность. Как будто они сами не знали. Как будто они, все трое, не были сейчас живой иллюстрацией к словарному описанию понятия “шок”. У мистера Кларка были впалые щеки, и, казалось, он не спал несколько дней, хотя и пытался храбриться перед своими детьми. Брайан был очень похож на Джиллиан, только выше ростом и более мужественный. Недавно подстриженные рыжеватые волосы, классический черный костюм, траурный черный галстук с сиреневым отливом. Энджи подумала: то, что он пошел в риэлтерский бизнес вместе с отцом, стало благословением, потому что он легко переключался в деловой режим, пожимая руки, благодаря людей за их участие, оставаясь при этом на один шаг в стороне от реальности, от боли. А вот выражение лица Джиллиан можно было описать только как ошеломленное. Она была похожа на работника сцены, который вдруг оказался прямо в луче прожектора перед заполненной людьми аудиторией. Ее голубые глаза были широко открыты, слишком широко. Покрасневшие, опухшие и такие распахнутые. Кожа на лице побледнела и выглядела почти прозрачной. Джиллиан все три дня ничего не ела, и теперь платье так свободно свисало с ее плеч, словно она была ребенком и надела мамин наряд.

Энджи отступила на задний план. Мистер Кларк и Брайан знали, кто она для Джиллиан, и были рады, что она была рядом с ней для моральной поддержки. Но большинство друзей и родственников, в основном со стороны миссис Кларк, кроме Шей и ее родителей, либо не знали, либо не одобряли их отношений, но Энджи понимала, что сейчас не время и не место выступать за гей-равенство. Она просто оставалась рядом, подавая Джиллиан стакан с водой, салфетки, мятные леденцы, словом, все, что ей могло потребоваться. В один момент, уже поздно вечером, она подошла к Джиллиан, чтобы посмотреть, как та держится. Джиллиан просто схватила ее руку и не отпускала в течение следующих двадцати минут, пока последний скорбящий не покинул похоронное бюро.

Сами похороны прошли, как в тумане. Гораздо быстрее, чем ожидала Энджи, католичка, привыкшая к долгим мессам и молитвам. Потом она стояла рядом, чувствуя себя совершенно бесполезной, пока Джиллиан говорила, улыбалась и приветствовала людей так долго, сколько смогла, пока, наконец, не дернула свою партнершу в угол и не произнесла несколько слов, которые заставили Энджи действовать.

- Забери меня из этого ада.

Они приехали домой, переоделись в удобную одежду и обнялись на диване. Они еще немного посидели там - чтобы просто подышать, просто побыть вместе. Бу крутилась и вертелась вокруг них, чувствуя горе Джиллиан и желая помочь ей. Она забралась на диван, слизнула одинокую слезу у нее со щеки и, положив голову ей на бедро, замерла так на несколько минут, а потом придвинулась еще ближе.

Когда собака посмотрела в глаза Энджи, та мысленно сказала Бу: - “Я знаю, что ты чувствуешь, милая”. Легонько прижав Джиллиан к себе, она заговорила вслух: - Дорогая, тебе надо поесть.

- Я не голодная, - голос Джиллиан был сиплым.