Необыкновенное счастье (ЛП) - Харлоу Мелани - Страница 39

«Боже, её задница принадлежит мне. И чёрт, эти ноги. Эти туфли».

— Не двигайся, — приказал я, рывком сняв её мокрые трусики. Затем я встал и расстегнул ремень и штаны.

— Да, — тяжело дышала она. — Я хочу этого.

— Да, чего? Чего именно ты хочешь, ангел? — О боже, я, вероятно, отправлюсь в ад за то, что связал Скайлар Никсон и заставил её умолять меня трахнуть её.

Но прямо сейчас вечные муки моей души казались довольно справедливой ценой.

— Я хочу тебя, Себастьян, — сказала она, задыхаясь. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Жёстко.

— Жёстко? — Я обхватил член рукой, поглаживая его, наблюдая за тем, как она склонилась над моей кроватью, руки связаны, ноги разведены. Я подразнивал её киску кончиком члена, размазывая влажность по её заднему проходу.

— Да. — Она закрыла глаза, её рот был открыт.

— Извинись.

— А? — Она широко распахнула глаза.

— Извинись, — зарычал я, толкаясь в неё. — За то, что ты такая красивая. За то, что заставляешь меня так сильно хотеть тебя. За то, что сломила меня. За то, что заставляешь меня всё время быть чертовски твёрдым. — Слова вылетали изо рта, когда я схватил её за бёдра и медленно входил и выходил из неё. — С момента нашей встречи я понял, что ты можешь разрушить меня. Я знал, что должен держаться от тебя подальше, но не смог. Я не могу. Единственное, что я могу, это сделать тебя своей.

— Я не сожалею об этом, — прохрипела она, её связанные руки сжимались в кулаки также, как её киска сжималась вокруг моего члена. — Я не собираюсь извиняться. Никогда.

— Значит ты хочешь этого? — Я притянул её обратно к себе, медленно, но грубо. Загипнотизированный, я наблюдал, как исчезаю внутри её тела.

— Да, — сказала она. — Да, я хочу этого. Я хочу сломить тебя. Я хочу быть твоей. Я хочу, чтобы ты был внутри меня. — Её голос превратился в шёпот. — Я хочу всё это.

— Чёрт. Чёрт. — Всё это было слишком для меня. Верёвка вокруг её рук, бледная кожа и соблазнительное тело, её слова и воспоминания о ней, возможность быть с ней. Я вцепился в бёдра и трахал её быстро, жёстко и глубоко. Никогда, никогда за всю свою жизнь я не чувствовал себя так хорошо. Сила, власть и нерушимая уверенность в том, что я мог сделать всё, что угодно разлилась по моим венам. Как только я дошёл до предела, всё моё тело оцепенело, а затем я взорвался глубоко внутри неё. Всё, о чём я мог думать, это желание вобрать её внутрь себя, заключить её в своём теле, сделать её частью своего потрёпанного, несовершенного, запутанного сердца.

Моя.

***

Позже, после того как я развязал запястья и поцеловал слегка красные следы от верёвок на её алебастровой коже, мы раздели друг друга и скользнули под холодные белые простыни моей постели, крепко обнимаясь. Она уснула первой, а я лежал, поглаживая её волосы в попытке прогнать призраков, которые пытались заполнить мою голову карающим страхом. Я старался сосредоточиться на запахе её кожи, мягкости её дыхания, ощущении её тела на своей груди. Затем я закрыл глаза и держал её в объятьях, погружаясь в сон.

Утром я проснулся, лёжа спиной к ней, её рука раскинулась на моём торсе. Я поднял и поцеловал её руку, прежде чем выскользнуть из кровати и натянуть на себя пару джинсов и футболку. Мягкие, золотые лучи утреннего солнца едва появлялись в окне на крыше, и я улыбнулся, глядя, как они очерчивали её силуэт. Так легко было привыкнуть видеть первые лучи утреннего солнца на её лице.

Это напомнило моё любимое стихотворение Роберта Фроста о мимолётной красоте новых начинаний.

Было ли это нашим началом? Будем ли мы всегда помнить первую ночь, проведённую вместе? Первое утро здесь, в хижине?

«Не будь таким чертовски драматичным», — раздался голос. — «Ты понятия не имеешь, что она чувствует. Думаешь, то, что она сказала тебе, когда была связана и беззащитна, было всерьёз? Это была долбаная игра».

Дерьмо. Это была своего рода игра, но я не чувствовал в ней лукавства или притворства. Казалось, что она говорит правду. Я хотел, чтобы это было правдой.

Сможет ли всё это между нами сработать? Я никогда ни в чём не был уверен, но что-то заставило меня подумать, что возможно Скайлар Никсон могла быть той единственной женщиной, достаточно сильной, достаточно милой, достаточно прощающей, чтобы быть со мной. Эта мысль была одновременно ужасающей и великолепной.

Я тихо спустился по лестнице, воспользовался ванной, приготовил кофе и вышел с блокнотом на крыльцо. Я чувствовал себя отдохнувшим, но на протяжении ночи я неоднократно просыпался. Слова были разбросаны в моей голове, и я хотел посмотреть, смогу ли я собрать их на бумаге. Иногда я позволяю голосу расшифровать их смысл — это сближает нас. Это были мои мысли, мои слова, мои чувства, и я владел ими. Я не был их жертвой. Вытащив карандаш из спирального переплёта блокнота, я несколько минут смотрел на лес, позволяя отдельным словам сплестись воедино.

Скайлар

Ты мягко падаешь

словно снег

моя

Я прямо под тобою (я падаю тяжело, будто камень)

поэтому я поймаю тебя

языком

Ты растаешь, словно печаль

моя

Я связал твои руки (мои)

тщетный, сильный порыв

сломить тебя

мою

Осколки души и тела

моих

разбросаны по спальне этим утром

Я осторожно обошёл их,

боясь поранить

себя,

но, думаю, ты храбрая

Ты соберёшь их воедино

и попытаешься сгладить их острые края

мои

с бесстрашной, бесконечной благодатью

твоего безрассудного сердца

моя

26 глава

Скайлар

Думаю, он не шутил насчёт рассвета.

У меня был выходной, поэтому пробуждение на рассвете не было в моих планах, но когда я проснулась одна в постели Себастьяна, то сразу же заскучала по нему. Чёрт возьми, прошлая ночь была потрясающей. От минета в машине — я даже не знаю, что на меня нашло, я никогда не делала этого раньше — до секса в его спальне и того, что он говорил… Моя голова шла кругом. Господи, он действительно связал меня? Себастьян Прайс, который так боялся причинить вред людям, что спрятал свои острые ножи над холодильником, в самом деле связал мне руки за спиной?

Обнаружив на полу верёвку, я поднесла простыню ко рту и тихо захихикала. Боже. Он был полон противоречий. Но мне нравилось, что ему было достаточно комфортно со мной, чтобы решиться на такое. Мне нравились слова, которые он говорил в процессе. Я всё ещё слышала его низкий, глубокий голос в своём сознании.

«Извинись... За то, что сломила меня... Единственное, что я могу, это сделать тебя своей».

Каждая секунда с ним была идеальной. Я была серьёзной, когда сказала, что не собираюсь извиняться за то, что желала его, и я не думаю, что сломила его. И насчёт того, чтобы принадлежать ему... Мой живот напрягся от этой мысли. Что он имел в виду? Принадлежать ему? Навсегда? Или это был просто отличный секс? Может, он был из тех парней, которые ночью говорят одно, а днём — совсем другое. Мне хотелось поговорить об этом, но, вероятно, ничего хорошего из этого не выйдет. Выдернув простыню, которая, несомненно, была идеально заправлена, я обернула её вокруг себя и чудом смогла спуститься по лестнице, при этом не упав.

Запах свежего кофе ударил в нос, как только я начала спускаться. Я не увидела его на кухне или в гостиной, но заметила, что входная дверь была открыта. Сквозь сетчатую дверь я услышала утреннее пение птиц и вспомнила, что он обожал любоваться рассветом с крыльца. Я отложила простыню в сторону и помчалась в ванную, где обнаружила новую зубную щётку и мочалку. «Боже. Он самый милый и непредсказуемый засранец на свете. Возможно, это всё действительно сработает между нами… Он же попытается?» Воспользовавшись ванной комнатой, почистив зубы и смыв остатки вчерашнего макияжа, я налила две чашки кофе и побрела к двери, крепко прижимая простыню руками.