Демон-Инквизитор (СИ) - "one of the qwerty" - Страница 48

Выступление закончилось. Оркестр раскланялся. Дирижер повернулся к нам.

И я посмотрел в свое лицо.

Джордан поправил прядь, спавшую на висок. Идеально зачесанные короткие волосы, аккуратный костюм, белоснежное лицо без единого шрама. И все же, наше сходство было поразительным.

– Спасибо, зрители, – поблагодарил Джордан, улыбаясь публике. Но его голос был искаженным, неестественным, он выразил признательность с таким видом, будто…

это ему должны быть благодарны

… он покорный слуга и лишь работал…

он убийца

… и ничего не сделал такого, чтобы получать такие овации…

его желания затрагивают лишь кровь

… я оказался не в силах выдержать этого зрелища. Я отвернулся. Позорно отвел взгляд, боясь посмотреть в лицо неумелого, но жестокого дирижера.

Передо мной снова яйца. Та же пещера. Без входа и без выхода. Размером в один зал. Только я и светящиеся комочки. Чего? Образов, мыслей?.. Или будущего? Это они шевелятся под скорлупой, призывая меня вскрыть их убежище?

Стоило унять дрожь, перед тем как браться за следующее яйцо. Но я решил не откладывать. Видимо, это то, что я должен сделать. Тем более, все, что я увидел, – не более чем бред. Мои шрамы никогда не исчезнут.

Вспомнив, как недавно думал о том, чтобы укоротить волосы, я закрыл глаза.

Неважно.

Ухватившись за горячую скорлупу, я вырвал яйцо из кладки. На этот раз трещина не понадобилась.

Передо мной появился мягкий лесной пейзаж. Листья опадали оранжево-красным дождем, иногда их цвет напоминал по насыщенности кровь. Небо над головой было хорошо видно, чуть в стороне с ветки дерева свисала дощечка, исполнявшая роль качели. А за моей спиной, я знал, находится приют «Арге».

Да, это место было мне известно.

– Рисуй ровнее, вот так, – раздался голос воспитательницы Марии.

Малыш сидел на бревне, держа на коленях кусок светлого дерева. В по-детскому пухлых пальцах был зажат кусок угля, которым ребенок и рисовал.

– Расскажи, – попросил мальчишка, не поднимая головы.

– Прямо сейчас? – рассмеялась воспитательница, а потом вздохнула. – Снова о родителях?

Мальчик только кивнул, вытирая рукавом неправильно нарисованную фигуру и начиная заново.

– Ну слушай… – сказала Мария, поднимая взгляд вверх и глядя в облака. Видно, что ей тяжело давалось исполнение просьбы мальчика, в глазах воспитательницы засела какая-то легкая грусть. – Твой отец, Джордан, был…

Внутри все похолодело. Я развернулся и быстрым шагом пошел прочь. Листва под ногами зашуршала, заглушая слова позади. Уйдя достаточно далеко, я уперся спиной в дерево и закрыл лицо руками.

– Я не хочу это вспоминать… – прошептал я, ни к кому конкретно не обращаясь. Прислушавшись к тишине леса, я продолжил. – Я забыл и я не вспомню.

Деревья ответили мне молчаливым согласием. Но я все еще был среди них.

– Это лишнее. Мне нельзя это все слышать. Я не должен быть в прошлом.

Ветер тихо зашелестел листьями.

– И нельзя меня заставлять вспоминать. Я… должен забыть об этом.

– Их убили, – прошептал лес.

– Что?..

– Их зарезали. Их тела изуродовали.

– Нет…

– Твою мать изнасиловало четверо людей.

– Заткнись! – я закрыл уши ладонями.

Но голос все продолжал. Он звучал не из леса, он звучал в моей голове. Я все-таки помнил рассказ воспитательницы…

– А потом они привязали твоего отца к лошади…

– Я не хочу слышать! Пожалуйста, хватит! – закричал я.

– Они накинули ему петлю на шею, а конец привязали к седлу…

– Пожалуйста…

– Всадник взял твою мать за волосы и заставил бежать вместе с конем.

Я сцепил зубы и зажмурился, изо всех сил зажимая уши. «Нет, не помни об этом, забудь, забудь обо всем, этого не было, ты ничего не слышишь», – говорил я сам себе, пытаясь заглушить голос Марии в голове.

– Когда она не смогла больше бежать, ей пришлось повиснуть на волосах, ее ноги сбивались в кровь, пока твой отец глотал пыль вперемешку с камнями.

– Хватит! Я помню это, перестань! – взмолился я, пытаясь отвлечься, хоть на что-нибудь: на дерево, на небо, но везде я видел лицо Марии.

Она любила рассказывать мне об этом.

– И ты это заслужил…

Она не грустила, когда вспоминала эту историю. Наоборот, ей было весело.

– Потому что ты – мелкий засранец.

Она обожала вспоминать о моих родителях. Потому что…

– Ты мелкий отпрыск, мы все ненавидим тебя.

Мои родители…

– Сучий вампирский сын, – прошипела Мария в самое мое лицо. – И ты снова неправильно нарисовал распятие, ублюдок.

Я упал на землю, утыкаясь в листву. Шепот Марии, ее ядовитый голос звенел в моей голове, и я не мог от него избавиться. Внутри меня все рвало, сердце резало болью и страхом. Я не мог освободиться от этих воспоминаний, я не мог избавиться от чувства безысходного одиночества.

Снова и снова я просил их, этих проклятых людей, рассказывать мне о родителях. И они рассказывали, а я слушал, слушал и хорошенько запоминал, чтобы когда-нибудь отомстить им всем.

– Я ненавижу вас…

Я ревел, хоть и старался сдержать слезы. Я грыз губы, впивался пальцами в лицо, но уже было поздно. Я вспоминал каждый день в приюте, каждую секунду рядом с воспитателями. Я не мог пить кровь, у меня не было клыков, но все знали и помнили, что я ребенок вампиров.

– Ненавижу… умрите… – шептал я, истерично набирая воздух в легкие.

Но я забыл. Стал инквизитором и забыл о том, кто я и что хотел сделать.

Я не вампир...

Я хотел быть инквизитором и защищать людей, чтобы забыть о своем настоящем прошлом. И я закрывал глаза на очевидное. Я пытался не замечать правды.

Я боюсь ненависти.

Так удобно притворяться человеком, когда тебе не надо пить кровь и убивать… так удобно, так удобно…

Хотя меня тошнило от этого.

Я почти не помнил родителей. Но я кристально чисто знал то, как они умерли. И этого хватило, чтобы понять, насколько жестоки люди.

Они монстры.

– Все… – пробормотал я, вытирая лицо. – Я вспомнил. Достаточно.

– Знаешь, – сказала Мария, с задумчивой улыбкой глядя на меня. – Единственное, что нормального было в твоем дерьмовом папеньке… хоть он и умер как жалкая крыса, он старался честно работать. Но… дирижером он был бездарным, ха-ха-ха!