Счастливчик Рид (СИ) - Конычев Игорь Николаевич - Страница 46

“Ага, как же. Надо было назвать ее Занозой, а не Терезой!”

Но, в кои-то веки, Счастливчик решил придержать острый язык за зубами. Вместо этого он взвалил охнувшую ведьму на плечо, словно мешок с овсом, и припустил следом за Селестиной что было сил.

Если хочешь что-то сказать о Фэлриде ван Лэйтене – скажи, что он еще не полностью прогнил.

Навстречу новым проблемам

— Все! – выдохнул Счастливчик и тяжело привалился к ближайшему дереву.

Сердце бешено стучало в груди, словно пыталось выскочить наружу, ноги подкашивались, в голове гудело, а к горлу подкатил ком тошноты. Даже перед глазами все плыло и дергалось.

“Знал бы, что придется так бегать – не стал бы пить!”

Но наверняка Рид ничего знать не мог, поэтому оставалось лишь пенять на злодейку судьбу, да пытаться выровнять сбившееся дыхание. Скрючившись в три погибели, наемник опустил на землю Терезу и судорожно вдохнул. Уперев руки в колени, он сплюнул на траву вязкую слюну и тихо выругался.

– С вами все в порядке? – участливо поинтересовалась Селестина. Сама она выглядела немногим лучше Счастливчика — что поделать, жизнь в монастыре не готовит к некоторым вещам, например, устраивать марш броски, удирая от толпы разъяренных восставших мертвецов.

“К такому никакая жизнь не готовит!”

Тем не менее, хранительница нашла в себе силы подойти к Риду и ласково погладила его дрожащей рукой по голове.

“Будто ангел коснулся!”

— Жить буду, — наемник с горем пополам выпрямился, с хрустом размяв ноющую поясницу – пусть Тереза и весила не так уж много, но вот бегать даже с таким весом оказалось довольно таки непросто. – Сами как?

— Все хорошо, – кивнула Селестина, однако ее лицо помрачнело, стоило девушке обернуться. — По крайней мере, у нас, — печально добавила она.

– А больше меня никто и не интересует.

– Вашей вины в случившемся нет, это все я….

-- А может, это все звезды сошлись? Или еще чего? – пожал плечами Рид, всматриваясь в ту сторону, где осталась деревня – ничего не видно. Светать еще не начало, а редкий лесок, в котором оказались беглецы, и вовсе сводил обзор на «нет». Но все же один ориентир имелся – трактир горел, и пламя было заметно издалека. Может, кто-то из неупокоенных опрокинул лампу или сам свалился в очаг, или еще чего. Да и какая теперь разница? Скоро огонь распространится и очистит все вокруг.

Полученного вместе с хвостом зрения Счастливчика хватало, чтобы видеть довольно далеко – он напряг глаза и смог редкие сгорбленные фигуры, что медленно ковыляли в сторону леса.

“Не неупокоенные, а неугомонные!”

Впрочем, нежити осталось немного, да и двигались они довольно медленно. Вполне можно успеть перевести дух и продолжить путь прежде, чем твари пройдут и половину пути.

Пусть опасность отступила лишь на несколько шагов, на душе у Счастливчика заметно полегчало.

– В любом случае, – сказал он Селестине, продолжая недавно начатый разговор. – Не вини себя.

– Но как же…. – та шмыгнула носом. – А как же совесть?

Рид хрипло рассмеялся. Даже несмотря на то, что смех царапал пересохшее от бега горло, словно рубанок плотника доску, наемник продолжал хохотать.

– Головой что ли тронулся? Что смешного в совести? – наконец соизволила подать голос Тереза. Ведьма так и лежала на траве, даже не пытаясь подняться. Она часто дышала и смотрела на хмурое небо, даже не удостоив спутников мимолетного взгляда – она и не предполагала, что путы инквизитора настолько ослабят ее. И вот теперь, когда ведьмовской дар Терезы полностью не восстановился, она вновь исчерпала его. Зато осталась в живых, как и Рид с Селестиной. Почему-то эта мысль радовала ведьму.

– Это вы, видимо, тронулись, если решили поговорить о совести с наемником! – Отсмеявшись, Счастливчик прислонился спиной к дереву.

– Но вы же хороший человек! – возразила Селестина.

– А как же кодекс чести наемников? – спросила ведьма, чем спровоцировала новый приступ смеха Счастливчика.

– Вам обеим надо выступать на праздниках и смешить толпу, – у Рида на глаза даже слезы от смеха навернулись. – Честь наемника! Ах-ах-ха!

– Что смешного? – Тереза села на траве и впилась злым взглядом в мужчину.

Даже Селестина нахмурилась и обиженно поджала губы.

– Я читала о пиратах и наемниках, господин Рид! Даже среди них встречаются добропорядочные люди!

– Ага, только я вот ни одного не видел, – хмыкнул Счастливчик. – Ну вы даете! Честные наемники? Серьезно? Не знаю, что там пишут в книжках, но, поверьте, девочки – эти сказки не имеют никакой связи с реальностью! Все наемники – сплошь грязные и мерзкие типы, что удавят любого, если сочтут цену приемлемой!

– Но вы…, – неуверенно попыталась возразить хранительница.

– И я в том числе, – перебил ее Рид. – Разве что моюсь.

– Иногда, – нахмурилась ведьма, и с тихим стоном встала. – И все же, неужели у таких, как ты, нет никакого понятия о чести?

– Объясняю для особо одаренных, – Счастливчик поочередно посмотрел вначале на Терезу, а потом на Селестину. – Честь наемника – это нечто сродни невинности портовой шлюхи – она утверждает, что таковая была, но никто из тех, то имел с ней дело, такого факта подтвердить не может.

– Какое красноречивое сравнение, – скривилась Тереза. – Ты прямо мастер слова!

– Я знаю, – Рид отвесил девушке насмешливый поклон. Но когда он выпрямился, от беззаботной улыбки не осталось и следа – Счастливчик нахмурился, исподлобья глядя на спутниц. – А еще я не такой наивный, как вы! Ладно, Селестина – ей, можно сказать, пять лет отроду, да и то в монастыре жила, но ты-то! Ты же ведьма! Давно должна была понять – стоит тебе заиметь совесть и тебя начнут иметь все те, кто ее не имеет! Вы обе должны это понять! Иначе долго не протянете.

Тереза приоткрыла рот, намереваясь ответить, но не произнесла ни слова. Она лишь смотрела в голубые глаза Счастливчика и пыталась понять – показались ли ей прозвучавшие в его голосе нотки заботы? Неужели это грубое напутствие сказано наемником не просто так, и это неуклюжая попытка предостеречь их?

Как бы то ни было, все указывало на то, что вот в такой вот странной манере, Счастливчик только что выразил свою заботу. И что самое страшное – ей было это приятно.

– Ненавижу с тобой соглашаться, – ведьма поджала губы. – Но тут ты прав. Только скажи, раз ты такой бесчестный – почему вернулся за нами там, в деревне?

– Потому что дурак, – честно признался Рид и отвернулся. – Я всего лишь вернул тебе долг за спасение. Обеим. И не заставляйте меня жалеть о содеянном! – грозно рявкнул он. – Все, хватит сидеть – едва ли мертвяки отстанут или передумают, так что нужно быстрее добраться до корабля, мы и так потеряли кучу времени!

С этими словами Рид первым двинулся с места. Он не оборачивался, лишь на миг остановился, чтобы убедиться, что спутницы идут следом. При звуке их торопливых шагов, губ наемника коснулась едва различимая улыбка.

“Честь наемника – что за вздор?!”

* * *

Счастливчик слышал море. О, этот знакомый, дивный и одновременно пугающий звук, с которым волны вздымаются вверх, чтобы с гомоном и ревом обрушиться на камни! Стихия отступает, а потом вновь бросается в безнадежную и безумную атаку на сушу. Снова и снова.

Каждый раз, когда Рид наблюдал за этим безуспешным штурмом неприступной тверди морем, он ощущал себя совершенно крохотным и беспомощным – эти волны, они запросто смяли бы его тело, разбили о камни и вышвырнули бы на берег изломанной куклой. Даже могучие фрегаты бессильны перед стихией, куда уж человеку тягаться с ее безудержной силой?

Но сколь бы страшно не было море в мгновения своей ярости, оно неизменно завораживало. Фэлрид ван Лэйтен любил его, восхищался и даже боготворил, а вот Счастливчик Рид перенял от этих чувств лишь жалкие крохи – ему все равно было, что ходить по земле, что по волнам, сражаться пешим, на коне или на скользкой палубе – главное, чтобы за это платили. Теперь звон монет был наемнику куда милее шелеста волн и свежего бриза.