Самое древнее зло (СИ) - Лагно Максим Александрович - Страница 40

Братья стоят на заснеженной вершине какого-то хребта. Вероятно, на недостижимых для людей пиках Щербатых Гор… Странное совпадение, но эти пики, большую часть времени сокрытые облаками, так и назывались «Старший» и «Младший»! Всё же людская память хранит больше правды, чем любые так называемые исторические документы.

Братья заняты постройкой большой конструкции из десятка полусфер. В центре каждой установлен самородок. Полусферы соединены металлическими трубками.

— Аппарат назвали «леддель», на древнем языке это значит «управление».

Постройка быстро приобретала сложную форму. Трубы переплетались как стволы ползучих растений, от них ответвлялись более тонкие трубочки, которые переплетались меж собой, иногда как бы прорастая концами одна в другую. Братья трудились не один день. Это можно было понять по тому, как менялся их лагерь: вместо шатра из шкур, который стоял ранее, появилась бревенчатая хижина.

Я не удержалась, и снова задал ученический вопрос:

— А откуда вы деревья взяли на такой высоте?

Мне показалось или Первомаг на самом деле немного расстроился от вопроса:

— Какая тебе разница? Мы были магами сто двадцать пятой отметки! Мы могли хоть все ледники высадить деревьями за один день.

— Проверяю твой умобраз на достоверность.

— Мы работали, не жалея себя, — продолжил Первомаг. — Мы были так охвачены желанием овладеть Вселенной, что были готовы погибнуть. А «со смертью одного живого существа уходит и Вселенная, в которой он жил…»

— Это же цитата из книги Скро Мантиса «Летопись Закрытых Семилуний» — воскликнула я. — Именно оттуда я узнала часть правды о Триедином Первомаге. Но откуда ты знаешь, что в ней написано?

Перед собой я видела только череп Первомага, но он так шевельнулся, словно бы пожимал плечами:

— Скро Мантис это он, — и показал на старшего брата.

Очередное откровение!

— Но ведь он возглавил битву магов с тобой. Зачем?

— По многим причинам. Как ни странно, но одна из них — это чувство вины.

— Вина из-за чего?

— Из-за этого.

3

Третий умобраз

Вместо ледника — обнажённые скалы. Остатки снега виднеются в расщелинах. Магическая конструкция — леддель — превращена в шар из труб и трубочек. Внутри угадываются металлические полусферы, раскалённые добела.

Всё это трясётся, дымится и выплёскивает из себя энергетические разряды такой силы, что на несколько мгновений исчезает само небо, открывая бездонное чёрное пространство, усеянное звёздами… Давно я не видела столько звёзд! Каждое семилунье на Голдиваре бывает короткий период «риттаки», за который на небе могут проступить тусклые звёзды, в остальное время их затмевает свет нескольких из Семилунья.

Старший брат, Скро Мантис, бегает вокруг ледделя. Хватает пучок трубок и старается срастить с другим пучком. Иногда это получается: раздаётся грохот и очередной выброс энергии, раздирающий Вселенную.

Младший стоит поодаль у отдельного прибора, соединённого с шаром ледделя извилистым пучком труб. Прибор напоминает трибуну, за которой выступал когда-то глава Академии. Вместо плоской подставки трибуну венчает многоуровневая конструкция из бесчисленных прозрачных пластин. На пластинах нанесены светящиеся узоры, сложные геометрические фигуры и символы на древнем химмеле.

Подчиняясь указаниям старшего, младший крутит многочисленные регуляторы, выравнивая положение узоров на пластинах. При совпадение свет узоров меняется с синего на белый. Разряды энергии учащаются.

Толстые извилистые молнии начинают бить в скалу рядом с братьями. Младший испуганно отходит от прибора-трибуны, но старший яростно оборачивается и приказывает продолжать.

Я не понимаю ничего из их криков, кроме кое-каких ругательств. За почти три тысячи семилуний химмельский язык поменялся несколько раз, а ругательства остались неизменными…

По мимике братьев понятно: Скро Мантис заставляет младшего брата делать что-то, с чем он не согласен.

Хотя я и наблюдаю всё это через умобраз, всё равно ощущаю масштабы происходящего. Если уместно сравнивать Вселенную с огромным животным, то братья напоминают двух насекомых, сумевших заползти в её ноздри. Каждый «чих» сотрясает мироздание, волны доходят даже через умобраз…

Нет, я не верю, что Первомаг сочинил его, чтоб обмануть меня… Такое невозможно подделать. Становится так страшно, что едва сдерживаю себя, чтобы не попросить Первомага остановить показ.

Впрочем, скоро всё заканчивается.

Изображение прошлого в умобразе начинает дрожать, подёргивается рябью, как от камня в воде. Младший брат решительно убирает руки с аппарата-трибуны и делает шаг назад, показывая, что отказывается участвовать… как очередная молния ударяет в него. Небо снова исчезает, на этот раз в нём мелькают не звёзды, а некие размазанные нити. Я даже боюсь подумать, что это и есть отблески магических струн.

Скро Мантис, увлечённый сращиванием труб и трубочек, победоносно что-то кричит. Подбадривает брата, перемежая возгласы ругательствами…

Оборачивается.

Отпускает пучок труб и осматривается. Всё буйство Вселенной стремительно успокаивается. Небо затягивают обычные облака, которые всегда висят над Щербатыми Горами.

Скро Мантис несколько раз зовёт брата. Причём его имени я не могу расслышать. Скро Мантис бегает по выжженному участку скалы, кричит и зовёт. Шар ледделя начинает медленно оседать. Магия, которая держала его в неестественном положении, уходит. Металлические полусферы внутри него остывают, трескаются и разваливаются на большие куски.

Скро Мантис падает на колени. Что-то говорит, обращаясь к небесам. Я пытаюсь вслушаться. Даже если не пойму, то запомню, позже переведу…

Передо мной возникает Первомаг, Взмахивает костлявой рукой и стирает умобраз.

Глава 25. Последняя отговорка

1

Увиденное потрясло меня настолько, что забыла о Хадонке. Но возвращение в реальность вернуло и заботы. Подбежала к нему, положила голову на свои колени. Прислушалась к дыханию и сердцебиению. Жив!

Запустила руку в сумочку, чтобы достать рулль исцеления, наткнулась на сельскаб…

Наличие мощного оружия успокоило. Драген уверял, что в прошлом именно активирование сельскабов помогло остановить Первомага. Хотя не была уверена, что нужно это делать и на этот раз…

Первый, второй, третий рулль — безрезультатно. Хадонк оставался без сознания. Его споггель, взлохмаченный и разорванный, висел неподвижно над ним.

— Что ты сделал с ним? — закричала я.

— Он будет жив, если ты выполнишь мою просьбу. Вы все будете живы.

Уложила Хадонка поудобнее, а сама встала напротив черепа Первомага:

— Для начала должна убедиться, что ты не врёшь.

— Глупая девочка. Зачем мне врать?

— Если твоё превращение в магическую сущность, обитающую на уровне магических струн, было случайностью, то почему ты стал тем, кем стал? Зачем все эти циклы созидания и разрушения? Зачем играть жизнями миллионов людей? Разве нельзя стать настоящим Богом и  ничего не делать?

— Когда перестаёшь быть собой, перестаёшь направлять свои поступки. Я стал неотъемлемой частью мироздания, но такой частью, которая сохранила остатки личности. Невозможно передать словами, что такое быть целой Вселенной, которая вдруг приобрела способность осознавать себя… Я — чужеродный элемент мироздания, чем дольше существую, тем хуже для ткани реальности.

Я поняла, что Первомаг способен говорить, как советник Гувернюра, растолковывающий народу необходимость повышения налогов, то есть произносить много слов, которые не объясняли ничего:

— Но ведь маги древности смогли тебя разделить на две части. Это разве не подтверждение, что ты не такой уж и непобедимый?

— Да, но я всё ещё существую. И буду существовать, пока не вернусь в свой прежний вид.