Волчье Семя. Дилогия (СИ) - Гвор Виктор - Страница 8

Продолжим. Прибыли к владетелю земли. Да-да, покойному графу. И во всем подчинялись. Его владения, он и старший. А граф, между прочим, вел себя неподобающим образом: не будь брат Густав столь уверен в правоте виконта, вообще бы закрыл глаза на происходящее. Почему решил действовать исключительно своим отрядом? Так на это пусть отвечает он сам. Каждый, кто присутствовал, готов подтвердить слова покойного: мол, его отряд лучший в Нордвенте. Именно! Когда понял, что не отвертеться, решил, что негоже делить ни славу, ни награду. И поплатился.

Плохо, что мальчишка сбежал. Но и тут вся вина на людях графа. Они ловили, они упустили.

Слова старика. Вот где больное место. Забыть. И надеяться, что если уж угодно Небесам покарать виконта, то на стол магистра ляжет обвинение в смерти Светоча, а не тщательно записанные слова умирающего оборотня…

«Всё возвращается…», «Разберись со своей хворобой…», «Предатель…». Он, виконт Фридрих фон Каубах, не предатель! Он бьется с нечистью во имя Господа, и будет это делать до последнего вздоха! Раз Пречистая Церковь объявила вильдверов прислужниками Нечистого, значит, так оно и есть! И кто с кем ходил в бой и кому прикрывал спину — уже не имеет значения.

Капитулу виднее, он волю Господа выражает, который за людей мученическую смерть принял! Каковую надо и Зверям подарить, чтобы очистить их души от скверны оборотничества

Путь предстоит не близкий, но это не имеет особого значения. Он жив, более того, цел и невредим. Как и все воины отряда. Испорченная рукавица — небольшая плата за пару клыков. А может, и две пары. Хотя мелкую даже предъявлять неудобно. Неважно, сведения о вильдвере, что в столь малом возрасте способен обернуться, ценны сами по себе.

Фридрих улыбнулся собственным мыслям и перевел коня на размашистую рысь.

Примечания

Сыновий замок — надел, выделенный отцом наследнику в управление, пока сам жив. После смерти отца возвращается в общие владения.

Глава 3

Арнольд Хюбнер и не думал бросаться выполнять приказ виконта сломя голову. Капитан отряда ягеров далеко не худшего в Нордвенте, слишком много видел на своем веку тех, кто недооценивал противника. Видел и до схватки, и после. Если после оставалось, на что смотреть. Далеко не всем удавалось отделаться отрубленным ухом или парой незапланированных дырок в требухе. Поэтому, к порученному делу, Арнольд подошел безо всякой спешки, со свойственной любому уроженцу Шварцвальда степенностью. И привычкой сначала думать, а уже потом суетиться. А лучше, делать свою работу без суеты.

Первая мысль, что пришла в капитанову голову была вполне ожидаемой и поэтому, ее позорное изгнание не заняло много времени. Трудно придумать большую глупость, чем пошарить по окрестностям, изображая активные поиски, а после выжечь деревеньку и вернуться в Каубах. При всей внешней привлекательности подобных действий, предсказать их последствия несложно: не пройдет и двух дней, как кто-нибудь из ягеров, упившись в трактире, брякнет правду, которая долетит до ушей виконта быстрее, чем болтун проснется. А такое не прощают! Кроме того, нельзя подавать пример невыполнения приказа. Сам же с размаху и напорешься. Не сегодня, так завтра.

Мчаться за вильдвером, как на пожар? Можно подумать, капитану не терпится обнаружить оборотня, выскочившего из каких-нибудь лопухов вплотную к капитану и начавшего махать лапами направо и налево? То, что беглец так мал, вовсе не делает его беззащитнее.

Семь лет щенку? Ну да, семь. Вот только сердце не успело стукнуть пару раз, как на землю упало три мертвяка, а виконт получил разодранную до подклада рукавицу. Вильдвер — есть вильдвер. Возможно, силою Арнольд и превзойдет мальчишку, но в скорости безнадежно проиграет. И когти вильдвера куда опаснее фальшиона. А у мальца был добрый учитель. Количество убитых в Лукау — тому прямое подтверждение.

Впрочем, будь мальчишке не семь, а двенадцать, капитан ни за какие деньги не пошел бы на такую охоту. Лучше удавиться на ремне, перебросив через стропила хлева. Но нынешнее дельце не столь безнадежно. У щенка первый раз. Он просто не знает, сколь быстро истощает силы звериная ипостась. Да и от испуга, возвращающегося каждый раз, стоит лишь на миг остановиться перевести дыхание, мальчишка будет бежать, пока не упадет. А выложившийся вильдвер заснет, причем в человечьем облике, тело само обернется. И заснет надолго, часов на десять-двенадцать часов самое малое. Если всё сложится, то не проснется. С отрезанной головой просыпаться сложновато.

Со взрослым так легко не получится. Взрослый — опытный. Будет ловить мелкую живность по пути, и жрать на ходу, не давая телу дойти до полного изнеможения. Соответственно, и спать будет, как обычный человек И место выберет такое, что не подобраться. Но мальчишка молод и глуп.

Так что, спешить некуда. Щенка хватит на десять, пятнадцать миль. А потом упадет, вытянув сбитые лапы. Отряду же, пройти эти десять миль — три часа. Если осторожно, то пять-шесть. Они пойдут осторожно. Какой прок с денег убитому? И вино сквозь распоротое брюхо вытекает, и шлюхи убегают. Лучше не спешить.

Арнольд в двух словах разъяснил задачу. Подробно растолковывать — без нужды. Все же, ягеры, а не хлопающие ушами кнехты-новобранцы. Вопросов не возникло. Отряд неторопливо двинулся в лес, нырнув под колючие лапы черных елей.

Первое время капитан шел впереди рядом с Лягашом. Но тут и одного следопыта было с излишком. Складывалось впечатление, что мальчишка обернулся матерым секачом, столь явно читалась его дорога через лес. Вильдвер пёр, что было духу, по пути задевая все, что можно было задеть, и, ломая всякую ветку, что не сумела устоять перед обезумевшим от паники телом. Да уж. Долго бежать таким манером — свалится и взрослый оборотень. Мальчишка не выдержит и часа.

Убедившись, что со следами все в порядке, Хюбнер погрузился в размышления.

Старик-вилдвер сумел переполовинить не только кнехтов надутого, будто дрофа, Меккерна. Большая часть отряда Пройдохи Мюллера тоже вывалила кишки в том грязном дворе. Вместе со своим капитаном, упокой Господь его мятежную душу. А Генрих был редкостной сволочью, но вовсе не дурачком, и не сосунком, готовым кинуться на врага, не разглядев в руке у того большой топор.

Наверняка, ведь, все четко распланировал. Это с сервом расправиться просто. Зашел во двор, потребовал воды. И ударил ножом угодливо согнувшегося серва. Хоть в печень, хоть в сердце. Тот и обернуться не успеет.

Может, Пройдоха так и попробовал, однако удар встретил не податливое мясо, а камень стены? Возможно, возможно… Тогда почему вильдверы просто не ушли, пока не прошла первая суматоха, неминуемая, как не дрессируй отряд. Чего испугался старик? Арбалетчиков? Так их не сотня, а два-три болта обернувшемуся оборотню не страшны. А в смазанную тень еще попасть надо! Боязнь за мальчишку? Возможно. Значит, тот действительно, только сегодня вошел во взрослую жизнь…

Жаль, что не расспросил о подробностях этого … Пфайфера, или как там зовут уцелевшего сержанта? Было бы проще. Впрочем, голова не только чтобы носить шапку и служить креплением для ушей. Головой надо иногда и думать. Итак, наиболее возможный ход действий:

Сразу ввалились во двор. Захватили мальчишку. Поэтому старик и не ушел, попытавшись отбить щенка. Но все же, каков старик-то? Песок так и сыпался, а почти две дюжины на тот свет спровадил. И где только набрался воинской премудрости?! Один против целого отряда… Господи! Кто-то рассказывал что-то похожее. Еще из тех времен, когда Пречистая Церковь не считала Зверей нечистью, и каждый королёк мечтал завести парочку когтистых личных телохранителей. А лучше — телохранительниц. Поговаривают, вильдверихи в постели горячи в любом обличье. Стоп! Что-то мелькнуло… Вот оно! Королёк?! Да не королёк! Король!

Арнольд вспомнил! Сиверский поход Шарлемана. Сражение в ущелье Ронсенваль. И «Медведи» Неистового Роланда, выбившие с неприступных скал вильдверов дона Гонзалеса — тогдашнего короля басков. Они спасли армию, оставив большую часть состава среди выжженных Солнцем камней. Две сотни против почти тысячи! Оборотни стареют медленно…