Волчье Семя. Дилогия (СИ) - Гвор Виктор - Страница 50

Арнольд накинул плащ и вышел во двор. Ядвига тоже появилась на крыльце, но мокнуть не спешила: стояла под крышей со скучающим видом, словно происходящее ее не касалось. Как всегда, в кожаных штанах и куртке, волосы убраны в «конский хвост», меч на боку. Хитрюга успел убедиться — не для украшения висит.

— Дюжины две конных, — доложил Хюбнеру сержант. — Или чуть больше. Говорят, шановного пана друзяки закадычные.

Докладывал-то пану, но так, чтобы паненка, без усилий расслышала каждое слово. Ну, к Анджею вопросов нет, сам бы на месте сержанта так делал: и актера, что роль хозяина играет, не обидеть, тем паче неплохой мужик вроде, и истинную владелицу вниманием не обойти.

Не соврала девчонка, любила ее дворня. Начиная от сержанта, и кончая последним поваренком. Но правды ради, не стоит забывать, что со своими людьми Ядвига говорила куда вежливее, чем с новоявленным папашей, не говоря уже об остальных представителях шановной шляхты. На последних Арнольд насмотрелся на третий день после прибытия в маеток. Сбежались, видишь ли, стервятники, доказывать «неавтопердичность» пана Мариуша. Именно так и выразился дюжий пан Войцех Новак, верховодивший в этой компании.

Вот тут дочурка и отвела душу! За каждую лишнюю или неправильную буковку вылила на голову несчастного знатока салевы по ушату словесных помоев, при этом ни разу не повторилась, а самым вежливым оказалось предложение пану Новаку вакантного места жеребца пана Леха! А то кобыл по весне брюхатить некому… Обитатели маетка к речевым изыскам хозяйки отнеслись равнодушно, разве что сержант одобрительно покрякивал в наиболее соленых местах, да отец Тадеуш, окормляющий окрестные владения еще со времен отца покойного Ляха, заблаговременно заткнул уши специально приготовленными пробочками. Сам пан Войцех почему-то разнервничался, вследствие чего дело не обошлось без «Божьего Суда». Но поскольку мечом шановний пан владел еще хуже, чем салевой, вместо поединка получился фарс, названный Ядвигой «поркой грязной свиньи». И то сказать, в грязи Новак вывалялся изрядно, а плеть… ну, не пачкать же хороший клинок об эту падаль! Остальные страждущие опекунства мгновенно растеряли всякое желание общаться с невоспитанной девчонкой, и вопрос о «автопердичности» решился сам собой.

Хюбнер подмигнул «дочке», подошел поближе к воротам и заорал:

— Кого там принесла нечиста сила?

— То мы, капитан! — донесся вопль Рыжего. — То есть, ясновельможный пан! Как есть, мы! Еще и с довеском! И никого лишнего!

Хитрюга довольно осклабился:

— Свои! Открывай, Анджей, принимай себе помощников!

Сержант кивнул, скосив, однако, глаза в сторону крыльца. Ядвига после мимолетной задержки кивнула. Тяжелая створка неторопливо повернулась на массивных петлях… Во дворе сразу стало людно.

— Так-так-так… — Арнольд попытался выбраться из дружеских объятий. — Что мы имеем? Костлявая никого в свою постель не затащила… Зато девочки в Нейдорфе свого не упустили! На мордах наблюдаются остаточные следы перепоя и перетраха!.. Но, похоже, все-таки закусывали!

— Так это, — развел руками Лягух, — оно ж известно! Лучше переспать, чем недоесть!

Довольная улыбка Рыжего подтверждала его полное согласие со следопытом.

— А что за довесок? — поинтересовался Хюбнер. — Ба! Зигмунд! И за каким хреном самого удачливого капитана левой части этого занюханного мира занесло в нашу дыру? — он нахмурился. — Или правой?

— А это откуда смотреть, ясновельможный пан! — заржал Фрай. — Понимаешь, какое дело… — здоровяк смутился. — Жениться я надумал… — из-за спины Зигмунда вынырнуло смазливое личико знакомой подавальшицы из «Тухлого Ежика» и тут же спряталось обратно. — А женатому человеку не грех бы и осесть где-нито в тихом омуте. Посидели мы с мужиками, подумали… Повспоминали, как зажигали на площади. А тут твои подвалили! Э, думаю, если Марек еще и из наших, то сам Господь тебе, Зиг, велел к нему податься! Ягер ягеру глаз не выклюет!

— Разве мечом проткнет, — закончил поговорку Арнольд. — Эх, Рыжий, Рыжий, язык без костей!

— Это точно! — подтвердил Фрай. — Учишь его, учишь… — он многозначительно посмотрел на полусошедший синяк вокруг глаза Рыжего, пощупал собственную челюсть и закончил. — Зато драться здоров!.. Так как, возьмешь на службу?

— Поговорим, — ухмыльнулся Арнольд. — За кружкой доброго пива. Пока придите в себя с дороги. Анджей, распорядись, пусть ребят разместят. А это что такое?

— А-а, Муха это, — протянул Зигмунд. — Выкупил я его, в хозяйстве пригодится!

— Так он же шпион! — удивился Хитрюга. — Черсидский!

Фрай только рукой махнул:

— Да какой из него шпион! Смехота одна! Да и жалко, в огне не горит, в воде не тонет! И такому человеку в застенке гнить?! Заодно проверить охота: не получится ли из паршивого шпиона приличный разведчик?

— Откуда знаешь, что не тонет? — предчувствуя ответ, спросил Хюбнер.

Капитан не разочаровал:

— Проверяли! Плавает! — он довольно ухмыльнулся. — И быстро так рассекает! Не то что всякое дерьмо…

— Ладно, размещайтесь пока! — Хитрюга отошел к крыльцу.

— Ну как тебе пополнение?

Ядвига молча развернулась и направилась к своему кабинету. Там остановилась, хитро прищурившись, дождалась, пока Арнольд прикроет дверь, и язвительно поинтересовалась:

— Ты, папочка, собрался рокош объявлять, или ограничишься военным переворотом в маетке Качиньских?

— Не напомнит ли моя ненаглядная дочурка, — тем же тоном вопросил Арнольд, — кто давеча сокрушался о Легнице и Рачьих Норах. Мол, эти две деревеньки гораздо гармоничнее смотрятся в нашем маетке, чем у пана Новака? А попутно перечислял еще пяток мест, что только по господнему недогляду принадлежат недостаточно рачительным хозяевам?

— Не пять, а восемь, — поправила Ядвига. — А если хорошо подумать, то все двенадцать! Тогда ты получишь место в сейме и все основания раздувать щеки еще сильнее! Но не решил ли ты забрать деревушки силой? Не знаю, как у тебя на родине, но Поления — цивилизованная страна, здесь проще сразу рокош объявить!

Хюбнер иронически посмотрел на собеседницу и уселся в единственное кресло.

— Раз пани предпочитает стоять, то нечего месту простаивать, — прокомментировал капитан свои действия. — Так вот…

— Ах ты наглец! — возмутилась Ядвига. — А ну пошел брысь!

— И не подумаю, — хмыкнул Арнольд.

— Ах, так? — девчонка плюхнулась к нему не колени. — Посмотрим, как ты теперь запоешь!

– «Налейте наемникам полные чаши…», — умышленно фальшивя, протянул Хюбнер. — Кстати, дочка, ты не забыла, что я не сплю с детьми. Тем паче с собственными, — он приобнял ее за талию. — Так что все твои потуги…

Девчонка слетела с колен, как ошпаренная, несколько минут буравила Арнольда злобным взглядом, после чего расхохоталась:

— Помню! Иначе бы не решилась… — она махнула рукой и водрузила свое седалище на стол. — Ладно, твоя взяла! Так на хрена столько ягеров?

— Честно говоря, я ждал девятерых, — признался Хитрюга. — Но думаю, надо брать всех! Потому как деревушки ты возьмешь миром. Но защищать их придется мечами. Или ты думаешь, что шановни паны будут вечно терпеть твои издевательства?

— Это какие издевательства? — изумленно выгнула бровь Ядвига.

— Да всяко разные! От ненавязчиво отжатой пасеки до пауков в супе на званом обеде по поводу вступления любимого папочки в права наследования.

— А вот не надо инсинуаций! — возмущенно пожала плечами «дочка». — Тебе я в суп пауков не клала! А наше безусловное право на пасеку подтверждаются дарственной деда пана Сташевского, написанной…

— Тобой за два дня до предъявления, — закончил Арнольд.

— Ну и что? — невинно улыбнулась Ядвига. — Я только помогла дедушке восстановить справедливость! Никто и не заметил! В первый раз, что ли?

— В том-то и дело, что не в первый! — Хюбнер вздохнул. — И, боюсь, не в десятый…

— Ну положим, не в десятый! — девчонка побарабанила ногами по боковине стола. — А кто выиграл в плевки четыре деревни?