Рисунок по памяти (СИ) - Воробьёва Татьяна - Страница 93

В чём именно Хадижа оказалась права, так и осталось секретом, — в мастерскую вошел Мерьель и спешно начал лекцию.

— Он выглядит каким-то помятым, — шепнула Одетта, когда был объявлен перерыв.

— Может, всю ночь рисовал, проспал и не успел привести себя в порядок, — предположил Жак.

— Ага, а может не совсем рисовал, — ухмыльнулся Луи, — а проснулся, к примеру, в чужой квартире, вот и не успел заехать к себе побриться и сменить одежду.

— С такой фантазией тебе только книжки писать, — фыркнула Оди. — Хотя в этом, что-то есть, — ещё раз бросила взгляд на мастера она.

— А причем тут мой фантазии? — парировал он. — Всем известно, что Мерьель тот еще Казанова, ни жены, ни постоянной подруги, так множество разных… чтоб я так жил, — завистливо вздохнул Луи.

Хадижа пожав плечами подошла к Мерьелю:

— Мсье?

— Ма… мадемуазель Рашид, — поднял на нее взгляд преподаватель, — что-то случилось?

— Нет, просто… вы не заболели? — непроизвольно осмотрев мужчину с головы до ног, спросила она.

Мерьель проследил за ее взглядом и улыбнулся:

— Спасибо за заботу, юная леди, но я всего лишь плохо спал.

— Простите, — Хадижа почувствовала себя неловко: какое ей в принципе дело до личных дел и здоровья преподавателя.

— Хадижа, — окликнул ее мастер.

— Да?

Мужчина посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом, словно хотел что-то сказать, но потом лишь покачал головой:

— Нет, ничего.

Хадижа пожала плечами, и поспешила за друзьями, которые уже вышли из мастерской.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — выругалась Хадижа, роясь в рюкзаке.

— Боже! — воскликнула Одетта. — Это что должно случиться, чтобы наша принцесса стала ругаться?! Честно, ни разу не слышала, а ты, Жак? — посмотрела она на друга.

— Было пару раз, — пожал плечами парень.

— Я потеряла курсовую, — по второму разу перерыв весь рюкзак, с отчаянием всплеснула руками Хадижа. — Но я точно помню, что взяла ее, — и тут на ее лице возникло выражение догадки. — Она могла выпасть в машине.

— Упс, а машина где? — спросила Одетта.

— Скорее всего, возле «Нефертити», — ответила Хадижа.

— Так курсовую нужно сдать сегодня, желательно не позже трех часов дня. Что будет быстрее: если водитель приедет сюда или если ты поедешь прямо к клубу? — начала рассуждать вслух Оди.

— Зная парижские пробки, скорее, второе, — прокомментировал Жак, наблюдая за бледнеющей на глазах Хадижей. — Хочешь, я съезжу?

— Нет, не надо, — покачала головой девушка. — Я сама. Ни к чему тебе проблемы с мадам Люмьер.

— Ага, старая феминистка сразу невзлюбила всех мало-мальски симпатичных парней, — процедил Луи.

— Ладно, прикройте меня, постараюсь вернуться через час, — застегивая рюкзак и оглядываясь по сторонам, сказала Хадижа, бегом направилась к выходу из Академии.

Зейн занимался документами. Обычная деловая рутина: подписи по накладным, договоры с поставщиками, встречи с арт-агентами и рекламщиками — всё шло гладко, без видимых проблем, но на душе мужчины всё равно было как-то неспокойно; даже вовремя утреннего намаза тревожные мысли не отпускали его. Зейн вышел из своего кабинета, надеясь развеяться. В зале стояла дневная тишина, только тихие разговоры работников да шум уборки.

— Добрый день, — поздоровалась с ним Гарра, сидящая за барной стойкой.

— Добрый день, — кивнул в ответ Зейн, бросив взгляд на пустую сцену, и удивленно поднял бровь. — Гарра, а почему вы не репетируете? Завтра же ваше выступление.

— Это все Намир, — горестно вздохнула женщина. — Он постоянно опаздывает.

Зейн посмотрел на часы, стрелка подходила к двум часам дня:

— Еще есть время для репетиции, но я поговорю с ним, как только он придёт.

— Спасибо, — улыбнулась Гарра, плавно встав со стула, и подошла к Зейну. — Я знаю, вы очень заняты, — опустила она взгляд, — но могу попросить об одной услуге?

— Да, конечно, — посмотрел Зейн на грациозную, изящную словно статуэтка, фигуру женщины в простом темно-синем платье длинной чуть ниже колена.

— У меня не получается одно движение в танце, сколько бы мы с Намиром над ним не бились, я все время сбиваюсь с шага, — покачала головой Гарра и подняла на него тронутый грустью взгляд. — Может, если бы я станцевала этот танец с вами хоть раз, то смогла бы понять, в чем ошибаюсь.

Первым порывом Зейна было отказать, но мужское эго и холодный рассудок, говорили, что помочь Гарре было его профессиональной обязанностью; как хозяин клуба, он должен следить, чтобы всё в «Нефертити» было на высшем уровне: от еды и напитков до Музыки и танцев.

— Хорошо, — согласился он.

Танцовщица, улыбнувшись, подошла к музыкальному пульту и по залу медленно поплыла восточная мелодия. Зейн поднялся на сцену и подал руку Гарре. Первые па танца и Музыка властно подхватила их. Гарра и сама не знала, зачем так опасно, практически в открытую пытается флиртовать с мужчиной, который, можно сказать, буквально отказал ей, и почему всё никак не могла выкинуть из головы этого восточного красавца, пылко танцующего с этой несносной «малявкой», именуемой его женой. Память все время подкидывала ей сцены злосчастного танца: то, как мужские руки властно, с голодной страстью обвивали девичий стан, как вели в танце, вынуждало воспоминания о горькой зависти, почти переросшей в ревность, становиться сильнее — тогда Гарра была невольной свидетельницей произошло после. Он брал эту девчонку прямо там, на диване, в своем кабинете, и их стоны, отчетливо слышные, до сих пор звенели в ушах. Как же в тот момент Гарре хотелось оказаться на месте этой глупышки. И вот сейчас, увидев мужской оценивающий взгляд, она не смогла отказать себе в удовольствии снова попытаться привлечь Зейна своей красотой, хоть на миг почувствовав на себе его руки, пойти за ним в танце, представить себя на месте другой в его постели, а, возможно, и в его полуравнодушном сердце.

Тихие шаги в зале были не слышны, но Гарра заметила девичью фигурку с рюкзаком наперевес. Гадать, кто это, вовсе не приходилось. Злость и ревность снова захлестнули душу, вырывая женщину из мира собственных иллюзий. И тут Гарра, воспользовавшись очередным па и тем, что Зейн находился ко входу спиной и просто физически не мог заметить вошедшую, резко подалась вперед, обхватив затылок мужчины, и впилась губами в его губы, с восторгом ощущая, что он ответил на это внезапное нападение — ответил всего лишь на секунду, чтобы потом довольно грубо оттолкнуть танцовщицу от себя. Удар ударившегося об пол рюкзака в пустом клубе был оглушительно громким даже сквозь стрекочущий шум арабской Музыки.

— Хадижа?! — оглянулся Зейн на звук, увидев спину уже убегающей девушки. — Ты уволена, — зло бросил он Гарре, пускаясь вдогонку за женой.

— Как скажете, господин, — ухмыльнулась танцовщица, чувствуя себя отомщённой за его пренебрежение.

— Стой! — Хадижа почувствовала, как пальцы Зейна сжали ее руку, но не обернулась.

Её била крупная дрожь, а живот свело так, что казалось ее сейчас просто-напросто вывернет наизнанку. Свободной рукой она пыталась хоть как вытереть мешающие обзору слезы, которые снова и снова, как назло, наворачивались на глаза. Девушке хотелось крикнуть, чтобы он отпустил ее, чтобы не прикасался к ней, исчез, испарился — но противный ком мешал не просто говорить, но дышать.

Зейн обошел ее, становясь напротив:

— Хадижа, она сама поцеловала меня.

Девушка лишь упрямо замотала головой, не желающая слышать оправданий. Перед глазами возник совсем недавний вечер и его тёплые, впечатавшиеся в память лова:

«Ты лучшая, самая желанная и соблазнительная танцовщица, единственная, с кем мне хочется танцевать».

Ложь. Сердце больно кольнуло, казалось, еще миг — и она взвоет.

— Хадижа, посмотри на меня, — попросил Зейн.

Она лишь сильнее замотала головой, наклоняясь ниже, пытаясь вывернуться, а когда пальцы мужа осторожно взялись за ее подбородок, отшатнулась и со злостью вцепилась мужчине в палец, почувствовав соленный привкус крови на языке.