Рисунок по памяти (СИ) - Воробьёва Татьяна - Страница 106

— Краски все равно предпочтительнее, — засмеялся Зейн, наблюдая за ее хитрым взглядом.

С первого этажа уже доносились звуки музыки, и Хадижа, ничего не ответив, быстро поцеловала мужа в щеку и направилась к выходу из комнаты.

В гостиной уже было много людей, в том числе Саид с Раньей и Зулейкой. Вторая жена отца уже была на третьем триместре и с гордостью показывала свой большой живот, говоря, что у нее родится прекрасный, сильный мальчик; Латифа, Мохаммед, Амин, тоже находящийся на каникулах, Самира с Зе-Роберту, возившиеся с маленьким Кави, который уже вставал и, качаясь, осторожно переступал с ноги на ногу. Али что-то обсуждал с Абдулом и Джафаром — мужем Назиры, сама же Назира что-то рассказывала Зорайде, на что хозяйка дома согласно кивала, впрочем, иногда отворачиваясь от собеседницы, устало вздыхая и закатывая глаза.

— Хадижа! — первой ее увидела Зорайде, когда девушка, пританцовывая в такт мелодии, спускалась вниз по лестнице.

С ее лица не сходила радостная улыбка. Она снова оказалась в атмосфере абсолютного счастья, абсолютной любви, которая может быть только в детстве. Музыка, сладости, танцы, ароматы восточных пряностей — все это кружило голову.

— Какое великолепное ожерелье, — восхитилась Назира, указав на подарок Зейна.

— Спасибо, тетя, — улыбнулась Хадижа — Это муж подарил. У вас тоже великолепные украшения, — обвела рукой наряд тети девушка.

— Да, Джафар, очень доволен мной и старается радовать почти каждый день, — гордо выпятив грудь, произнесла Назира. — Я так счастлива, Хадижа, что ты все вспомнила. Теперь ты снова будешь вести как истинная мусульманка. Саид уже сказал, что ты надела платок, — быстрый взгляд в сторону Самиры, которая, казалось, и ухом не повела. — Вот теперь ты можешь остаться дома, ухаживать за мужем и как можно скорее подарить ему наследника.

Услышав это, Хадижа едва не подавилась кусочком рахат-лукума, что взяла в рот, и удивленно посмотрела на родственницу:

— Тетя, но я не собираюсь бросать учебу. Скажу даже больше, под конец каникул в Рио прилетят мои друзья из Франции.

Теперь настала очередь Назиры удивленно замолчать. Хадижа же, улыбнувшись, подошла к отцу, который был как-то напряжен.

— Что-то случилось, папа?

— А?! Нет, принцесса, — рассеянно погладил дочь по голове Саид.

— Обманываешь, — Хадижа взяла отца за руку.

— Звонил Абу Абасс, — посмотрев на дочь, ответил он.

Хадижа вздрогнула, посмотрев на сотовый, что он сжимал в руке.

— Что он хотел?

— Извинялся. Он был не в курсе, что задумал Самат и отрекся от него.

Хадижа старалась не думать и не вспоминать про Самата. Ее до сих пор иногда мучали кошмары, и она ловила себя на том, что напрягается, вжимаясь в кресло автомобиля, стоит стрелки спидометра превысить отметку в восемьдесят. Хорошо, что у нее был Зейн, который просто обнимал ее сильнее в подобные моменты.

— Аллах ему судья. Нам всем, — тихо отозвалась Хадижа.

— Хадижа, я давно хотел спросить, но не находил нужного времени… — осторожно начал Саид.

— Да?

— Ты же помнишь тот день, когда Жади по… забрала тебя из школы? — ловя взгляд дочери спросил он. — Вам никто не помогал?

Хадижа поджала губы. Краем глаза она заметила Ранью, стоящую у входа на кухню. Отец не мог видеть жену, но вот она смотрела прямо на них и, судя по испуганному выражению лица, прекрасно слышала его вопрос.

В девушке боролись два чувства: с одной стороны, ложь — это грех, а ощущение власти над мачехой, что в свое время попортившей Хадиже не мало нервов, радостно пьянила. Да, было желание проучить Ранью, показать, что несмотря ни на что она важнее и любимее для отца, но с другой стороны: Хадижа уже давно не была той капризной, избалованной девчушкой, что, не разбираясь во всех хитросплетеньях взрослых отношений, винила во всем «глупую» Ранью.

— Нет, отец, — покачала головой Хадижа. — Мама просто ждала меня у школы. Я думала, мы отпустили прошлое…

— Да, малыш, — посмотрел на погрустневшую дочь Саид. — Прости. Иди потанцуй, ты сегодня такая красавица, — поцеловав Хадижу в лоб, подтолкнул ее в сторону центра комнаты, где кружились танцовщицы Саид.

— Хабиби? — осторожно подошла к Саиду Ранья.

— Ранья? — он устало улыбнулся жене, протягивая ей руку и обнимая.

В последнее время женщина, казалось, успокоилась и перестала устраивать бесконечные скандалы, даже занималась воспитанием Малики, когда Зулейке особенно не здоровилось. Мир (или перемирие) в доме Рашидов дал Саиду вздохнуть свободнее и отестись к своим жёнам с большей нежностью.

— Все хорошо, дорогой?

— Да, Ранья, хорошо.

Сегодня действительно все было хорошо. Дом был полое родных, музыки и радости, а призраки прошлого, что так долго прятались в тенях, казалось, совсем растаяли. Саид улыбнулся, наблюдая, как Хадижа танцевала, вовлекая в круг Самиру и Назиру. Как все хлопают им в такт и смеются! Иногда ему казалось, что это всего лишь сон, и он боялся проснуться.

— Благодарю тебя, Аллах, — прошептал Саид, возведя руки к небу, провёл ладонями по лицу.

Жаудат Абу Аббас положил трубку, устало выдохнув. Хоть один груз он снял со своей души. Он знал, что по-хорошему должен лично явится в дом Рашидов и, упав на колени, молить Саида и Зейна о прощении, но ни моральных, ни физических сил на это просто-напросто не осталось.

Мужчина видел, как рушатся стены его дома, казавшегося таким прочным, а на самом бывшим прогнившим насквозь. Все эти месяцы он словно наивный новорожденный ягнёнок полагал, что Самат выкинул из головы эту девчонку. Сын действительно вел себя идеально: стал больше интересоваться делами фирмы, соглашался на смотрины невест, ни в чем не перечил.

Поэтому, когда в доме вдруг раздался звонок из посольства Египта, то это было словно попадание молнии в вышку. Сердце защемило, а перед глазами мужчины потемнело и зарябило. Жаудат дрожащими руками расстегнул две верхние пуговицы рубашки, продолжал слушать человека на том конце провода, тактично, но сухо, по-деловому, рассказывающему ему и о смерти Самата, и о том, что Абу Аббасу нужно срочно первым же рейсом вылететь во Францию.

Дальнейшее плыло как в тумане: прилет в Париж, поездка сначала в посольство, потом в полицейский участок, морг, где сердце Жаудата первый раз дало сбой… когда он увидел Самата на железном столе. Он не мог до конца поверить во все то, что ему говорили. Похищение, покушение на убийство, угон. Все это казалось каким-то сюрреалистичным бредом.

Жаудат сжимал кулаки, молился и старался держаться до стен своего дома, где он смог бы без посторонних глаз выплеснуть всю свою боль и злость. Он знал, что Саид Рашид с родственниками приехал к попавшей в больницу после всего произошедшего Хадижей, но не нашел в себе силы заехать к ним.

Возвращение домой с телом Самата в гробу, было очередным испытанием. Его нужно было похоронить. Вот это стала самым главным испытанием. Всем людям нельзя закрыть уши и завязать языки, так что весть о кончине Самата Абу Аббаса и слухи о произошедшем расползались по улицам города словно алчущие крысы.

И вот сейчас в его доме поселилась тишина и скорбные рыдания. Многие партнеры по бизнесу разрывали контракты, не объясняя причин. Слуги увольнялись, а муж Сабиры грозился вернуть дочь в дом, как только та родит и пройдут положенные три месяца.

Мужчина еще надеялся, что муж поменяет свое решение и молился об этом в каждой молитве, надеясь, что Аллах не отвернулся от их семьи навсегда.

Сердце ныло все сильнее. Жаудат сел на диван, откинувшись на спинку и закрыв глаза рукой.

— Что же ты натворил, Самат. Ты обрек себя на муки ада, но потащил в его пламя и всю свою семью, — прошептал он.

Грудь сжимало все сильнее, на нее словно положили огромный камень.

— Выпей, дорогой, — перед лицом появилась ладонь, в которой лежала маленькая таблеточка и стакан воды.

Жаудат обернулся, посмотрев на Таджию. Женщина была одета в темно-синее платье, с минимум украшений, и выглядела постаревшей.