Живой смерти не ищет
(Роман) - Финько Олег Александрович - Страница 74

— Если ты думаешь, что я не знаю, почему Ефим пошел с нами в поход, то ты глубоко ошибаешься. Если бы его хайларская полиция не разыскивала за то смертоубийство, которое он в своем трактире учинил, никакие японцы не смогли бы его выпихнуть в Сибирь. Он ведь и в Хайларе как сыр в масле катался. Ему сейчас даже с золотом туда нельзя возвращаться, о каких же ты связях говоришь? Гошка для нас с тобой сейчас как палочка-выручалочка, давай на жизнь трезво смотреть. Но коли ты на Ефима ставишь, сделай милость, я потом посмеюсь. Только ответь-ка, а как ты с ним свое золото делить будешь?

— Почему это я с ним должен свое золото делить?

— Ну как же, здесь он песок не оставил перед тем, как идти в поселок, потому что, как я уже говорил, тебе он не доверяет. А если милиция схватила его вместе с золотым патронташем? Значит, он нынче на мели. Придет и потребует новой дележки.

— Этот номер, Сан Саныч, у него не пройдет. Взаймы я ему на обратную дорогу могу дать маленько, да и то подумаю. Но тогда чем лучше твой Гошка? Его, верно, тоже выпотрошили, и он захочет у нас урвать.

— А мы ему пообещаем. И даже можем доверить поносить песочек какое-то время, ну, к примеру, до тех пор, пока до Якутска не доберемся. А дальше лично мне и Гошка не нужен. Тут мы можем, понимаешь… — Сан Саныч сделал паузу, — можем его следом за дружком Афонькой отправить. Ну, чье предложение лучше?

— Уговорил, давай освобождать Гошку. Он и впрямь ничего малый, пускай посуетится пока. Только мучает меня, Сан Саныч, одна закавыка. А вдруг этот завхоз по заданию НКВД нас в сети завлекает? И Райку дурит? Тогда как?

— Тогда потеряем этот килограмм золотого песка и будем уносить ноги. Только думаю, что, если бы это НКВД, оно бы пообещало обоих вытащить из камеры. И потребовало бы не один килограммишко, а два, а то и три заломило бы. Ну, согласись, если бы за двух человек два килограмма попросили, мы ведь отдали бы их? Отдали. А завхоз просит только кг и обещает немного.

— Верю, логика в этом есть, давай рискнем. Но главное, чтобы Райка не только побег организовывала, но и документы быстрее доставала.

Миша Зубровский отнес Раисе Шишкиной килограмм золота, зашел и на следующий день. Раиса отправила с ним немного продуктов и, чтобы оправдать оттяжку с освобождением Гошки, передала записку следующего содержания:

«Семеныч! Почему вы не цените Гошку? Вместо одного килограмма послали девятьсот граммов, неужели вы не знаете лягавых? Они народ дошлый, из-за этих ста грамм большая задержка. Гошка для вас шел на все, а вы для него жалеете песку. Ну что ж, буду сама как-нибудь стараться, если вы откажетесь. Думаю, что Афанасий из-за этого не будет на меня в обиде. Сама я отдаю все, чтобы спасти друга своего мужа, и вас очень прошу — помощь нужна материальная. Семеныч, хочу с вами переговорить, где? Пошлите мальчишку. Жду недоданного. Рая».

Вечером Миша Зубровский заглянул снова и сказал, что золото ей отдаст сам Семеныч, который хочет ее увидеть и просит встретиться с ним на бывшем кирпичном заводе в пяти километрах от поселка.

Поздно вечером на квартиру, где остановился майор Квасов, пришли начальник опергруппы капитан Богачук и капитан Молодцов.

— Раиса искала вас, товарищ майор, но вы были на связи с Якутском. Бандиты приглашают Раису Шишкину на свидание к кирпичному заводу, — доложил Богачук.

— Как она настроена?

— По-боевому, хоть сегодня готова идти.

— А ты что по этому поводу думаешь, Богачук? — внимательно посмотрел на капитана Квасов.

— А мне это, откровенно говоря, не нравится, товарищ майор. От сельских жителей не удалось скрыть, что брали мы бандитов на квартире у Шишкиной, об этом сейчас много говорят. А вдруг Семеныч и Сан Саныч тоже узнали об этом? Тогда мы ее на верную гибель посылаем. Так?

— При чем тут гибель или не гибель? — вмешался Молодцов. — Она пускай идет на свидание, а мы кирпичный завод окружим и возьмем их там.

— А ты, Молодцов, был хоть раз на этом кирпичном заводе? — перебил Квасов. — Там остатки навесов в чистом поле. Все просматривается великолепно, и подойти нам незаметно не удастся.

— Тогда пускай она идет к ним и договаривается о новых встречах, — не успокаивался капитан Молодцов. — Не только Шишкина рискует, но и мы все каждый день рядом с опасностью ходим. А ей, как никому, постараться нужно, ведь это ее муж в банде был, в ее доме они встречались, ели-пили. Да ей теперь век не замолить такой вины.

— Бессердечный ты парень, Молодцов, — удивленно посмотрел на него Квасов, — женщина сама, по собственной воле согласилась нам помочь и уже сделала все, что могла. Но раньше мы страховали каждый ее шаг, и жизнь ее была в полной безопасности, а теперь нужно ли толкать ее на явный риск? Нет, капитан Богачук прав, к кирпичному заводу ей самой идти не стоит. И вообще, Раису пора выводить из этой игры. Никаких встреч я больше не допущу. Самое большое, что она теперь может для нас сделать, это написать записку или поговорить с Мишей.

Майор Квасов отправил Петра Афонского за Раисой и, когда та пришла, укоризненно сказал:

— Ты, Раиса, совсем страх потеряла, снова хочешь с бандитами встретиться? А вдруг они тебя пристрелят?

— В одно место пуля два раза не попадает, Дмитрий Данилович. Афанасия моего они убили, вот и хватит, а мне жить нужно, детей растить. Меня убить нельзя.

— Еще как можно, милая. Нет, с такими настроениями, что теперь тебя пуля побоится, я тебя никуда не пущу. Мишка вроде бы у тебя ночевать остался, вер но? Завтра с утра ему скажешь, что пойти к кирпичному заводу не можешь, так как занемогла, а идти далеко. Но заверь, что документы уже достала, осталось только завтра сапоги взять. Отдадут они тебе недостающие сто граммов золота, а через два дня, положим, в девять часов вечера ты и Гошка будете ждать их на развилке дороги, которая ведет от поселка в Усть-Маю. Пускай приходят, забирают своего бандитского дружка, платят за документы и идут от тебя на все четыре стороны. Если они поверят в эту сказку и явятся, мы с ними сами повстречаемся, без тебя. Если побоятся, не придут, тогда тебе придется им написать еще одну записку. Только я думаю, что они поверят, потому что у них попросту нет другого выхода. Здесь задерживаться им не хочется, а без документов они далеко не уйдут. Согласна?

— Воля ваша, Дмитрий Данилович.

— Тогда иди. И прошу тебя, Раиса, никуда в эти дни не ходи: ни в гости, ни на прогулки. Из дома на работу и снова домой. Потерпи, дня через два, думаю, за детьми поедешь.

На следующий день половина оперативной группы, переодевшись в брезентовые робы, вышла на развилку по дороге на Усть-Маю. Дорога была разбитая, давно нуждалась в ремонте, и поэтому никого не удивляло, что рабочие старательно выравнивают ее, засыпают гравием и утрамбовывают.

Раза два на дороге появился Миша Зубровский, покрутился возле строителей, попросил закурить, а когда его решили приобщить к работе и наполовину всерьез вручили лопату, быстро ретировался. К концу второго дня бригада, закончив рабочую смену, незаметно рассредоточилась вокруг развилки, в заранее приготовленных местах, и когда за час до встречи по дороге прошел майор Квасов, придирчиво оглядываясь вокруг, даже он, зная, что поблизости затаились люди, никого не заметил. На его осторожный свист отозвался капитан Богачук. Они залегли рядышком.

За полчаса до назначенного срока на дороге появился Семеныч. Он неторопливо прогуливался, внимательно оглядывая окрестности, и, не заметив ничего подозрительного, так же медленно пошел обратно к лесу. Ровно в девять вечера они появились на дороге уже с Сан Санычем. Дошли до самой развилки и остановились. В это время капитан Богачук, не поднимаясь из-за кучи песка, лежавшей на обочине, крикнул:

— Вы окружены! Сдавайтесь!

Реакция бандитов была незамедлительной: отстреливаясь, они попытались отойти к лесу, но огонь был настолько плотным, что отступить им удалось лишь немного дальше обочины. Патронов у них было немного, и они стреляли прицельно и точно. Уже несколько раз вскрикивали от боли бойцы опергруппы.