Любовь Снегурочки (СИ) - Инош Алана - Страница 1

Алана Инош

Любовь Снегурочки

Утро вторника началось рано, в прозрачных, голубовато-розовых сентябрьских сумерках. Ольга проснулась необычайно легко, без тяжести в голове и невыносимой липкости век — сон просто слетел с неё, как сдутая ветром тюлевая занавеска. Будильник на телефоне был отключен на вполне законном основании: они с Ариной находились в отпуске.

В утреннем полумраке комнаты слышалось тихое сонное дыхание рядом. Из-под белой спортивной майки с открытой спиной виднелась большая татуировка — танцующий журавль с раскинутыми крыльями. Ольге хотелось погладить эту красивую, сильную спину, но она сдерживала это желание, чтобы не прерывать сладкий сон её обладательницы. Она лишь ласково потрогала толстую рыжевато-каштановую косу, перетянутую на конце простой чёрной резинкой, скользнула взглядом вдоль длинных и стройных, атлетически сложенных ног. Крепкие ягодицы, обтянутые чёрными трусиками-шортами, так и манили сжать, впиться всей пятернёй.

Ольга тихонько выскользнула из постели, накинула халат и вдохнула свежий воздух, коснувшийся её лица из приоткрытой створки окна. Подышав утренней прохладой всего несколько секунд, Ольга закрыла окно, чтоб не озябла спящая Арина.

За неплотно прикрытой дверью послышались шаги: на кухню прошлёпал босиком заспанный Ванька.

— Кошка, блин! — ворчал сын, зевая. — Почему ты всегда хочешь есть в такую чёртову рань?

Чёрная зеленоглазая красотка Клео была его кошкой. Четыре года назад он сам канючил и просил котёночка — вот и получил. Котёночек вымахал в упитанную даму, которую он кормил по утрам, потому что свой завтрак эта пушистая принцесса требовала именно у него. Нет, грех жаловаться: сын кошку любил, сам ухаживал, играл. Она была единственным существом, способным оторвать его от компьютера. Сейчас эти пять с половиной килограммов счастья царственно вкушали свою утреннюю трапезу, а Ванька устремился было опять под одеяло, но Ольга поймала его, сонно бредущего по коридору, и завернула в ванную:

— Если сейчас снова уснёшь, потом встать будет ещё тяжелее. Умывайся давай, сейчас завтракать будем.

Ванька издал недовольный стон.

— Ну ещё хоть пятнадцать минуточек подремать, ма...

— Ты про фазы сна не читал? Если нет, то поинтересуйся. — Ольга мягко подталкивала сына в сторону зубной щётки, белоснежной раковины и блестящего смесителя. — От «пятнадцати минуточек» никакого проку — только голова чугунная будет, вот и всё.

— Меня Клео уже всё равно не в той фазе разбудила, — пробурчал тот.

Десятиклассник Иван утверждал, что он «сова», и с трудом вставал по утрам, зато у младшенькой, пятилетней Юли, проблем с побудкой не возникало: она, напротив, была ранней пташкой и сама, без всяких будильников, просыпалась в шесть утра. Но, в отличие от Клео, она никого не беспокоила, усвоив правило: если взрослые ещё спят, будить их нельзя. Выполнение этого правила не представляло для неё труда: она была тихая, задумчивая и самоуглублённая девочка с развитой фантазией и могла часами возиться с игрушками в одиночку, выдумывая замысловатые сюжеты — то, что называлось модным ныне термином «интроверт». Юля была дочкой Арины, а Ваня — сыном Ольги.

— Юль, умываться, — позвала Ольга, заглянув в комнату.

Обычное утро, обычные хлопоты. С одним лишь приятным отличием: они были в отпуске. Летом у них не получилось, не «срослось», зато сейчас удалось пойти на отдых одновременно. И осень баловала чудесной, сухой и тёплой погодой, как будто понимая всю важность этого. Да уж, расстаралась эта золотая леди знатно: днём бывало и до плюс двадцати пяти, солнышко светило почти по-летнему, и только ночная прохлада напоминала о том, что это всё же сентябрь, а не ещё один август. От нынешнего бабьего лета в душе царило волшебное ощущение подарка от матушки-природы.

Завтрак уже был готов, когда на кухне появилась Арина — в той же белой майке, в которой она спала. Домашнее неглиже дополняли только лёгкие спортивные штаны. Её обыкновенно сдержанное лицо сияло внутренним тёплым светом, который лучился из светло-серых глаз с тёмными и густыми ресницами. Первым делом она поцеловала дочку, потом улыбнулась Ольге, чмокнула в щёку и её. Ване она кивнула.

— Доброе утро всем. М-м, вкусно пахнет... Что у нас сегодня?

На завтрак был омлет с помидорами и сыром, каша из овсяных хлопьев и бутерброды с паштетом. Юля, маленькая нехочушка, как всегда, капризничала и воротила нос от каши. У неё был довольно немногочисленный набор любимых продуктов и блюд, а больше всего она обожала пельмени и была готова есть их на завтрак, обед и ужин. Причём только домашние, а магазинные она чаще всего забраковывала: то невкусные, то пахнут как-то не так... Юля всегда завтракала дома. Разборчивая и привередливая, в садике она клевала еду вяло и очень выборочно, а часто и вообще отказывалась есть. До омлета она снизошла — чуть-чуть попробовала, а бутерброды согласилась есть с условием, что поверх паштета будет ещё и сливочное масло, а сами они будут нарезаны на малюсенькие ломтики — ровно ей на один укус. Чай она пила только со сгущённым молоком, а какао терпеть не могла. А вот Ваня какао любил и сейчас наворачивал огромный бутерброд с паштетом, прихлёбывая уютно пахнущий, горячий и сладкий напиток. И омлет, и кашу он уплёл без капризов. Поесть он вообще был всегда рад, хотя и оставался худощавым.

Арина отвезла Ивана в школу, а Юлю — в садик. У них с Ольгой была запланирована трёхдневная поездка на озеро — с ночёвкой в палатке и рыбалкой. Только вода, деревья и они вдвоём, без детей. Юлю согласилась взять к себе на это время бабушка — мама Арины, а Ваня был уже большой мальчик — мог три дня и сам пожить. Денег на продукты они ему оставили, а ещё в морозилке лежал запас пельменей и котлет. Ваня, завзятый мясоед, не представлял своей жизни без последних. На гарнир к ним он умел сам сварить гречку и макароны.

Выехали они днём, чтобы к вечеру быть на месте и расположиться на ночёвку, а рано утром приступить к рыбалке. Это было увлечение Арины — посидеть с удочкой в тишине. Ольгу такое хобби сперва удивило, когда она узнала о нём; она думала, что рыбалку любят в основном мужчины, нередко сопровождая отдых на природе выпивкой. Арина ничего крепче пива не пила, да и последнее — изредка.

— Господи, какая красота! — вырвался из груди Ольги вздох.

Их окружало золотое осеннее царство — светлое, тихое, с терпковато-свежим запахом увядающей листвы. Местечко Арина выбрала прекрасное и укромное, на дальнем берегу озера, куда редко кто заглядывал. В самый раз для романтического уединения. Но не только красивый пейзаж согревал сердце Ольги: она не могла отвести глаз от Арины — в оливковых брюках военного покроя с накладными карманами, берцах и кепке поверх густой шевелюры, которой, казалось, было тесно в косе. Пушистые волнистые волоски рвались на волю и горели мягкой, тёплой осенней медью, озарённые закатными лучами. Под камуфляжной курткой с подвёрнутыми к локтям рукавами на Арине была чёрная майка с открытой спиной. Не зря она носила такие: ей было что показать. Вторым увлечением наряду с рыбалкой у неё был спортзал. По словам Арины, поддержание хорошей физической формы помогало и выдерживать стрессы, коими изобиловала её работа. Ну а крепкая, подтянутая и красивая фигура — лишь «побочный эффект» и приятный бонус.

Этот «бонус» поразил воображение Ольги, когда она в первый раз увидела Арину без майки (та разделась, чтобы пойти в душ). Журавль и впрямь танцевал, взмахивая раскинутыми крыльями, изгибая шею и переступая длинными изящными ногами... Арина подняла руки, потянула майку через голову — и мышцы заиграли, рисунок на коже ожил. От этого у Ольги пересохло горло, а нутро отозвалось чувственным ёканьем — будто набухшая почка лопнула.

Тогда был их «первый раз». Сейчас Ольга, любуясь Ариной с теплотой в сердце и удовольствием, понимала: её восхищение ничуть не померкло. Чувства не затёрлись семейным бытом, не затерялись в суетной текучке дней, не утонули в болоте обыденности.  Красота природы подчёркивала красоту Арины и служила ей обрамлением. Золотая листва, древесные стволы, озёрная гладь и мягкий, ясный закат над водой — и потрясающий, волнистый водопад волос до пояса, в которые Ольга запускала пальцы. Арина время от времени грозилась сделать короткую стрижку, но Ольга была резко против. Она считала, что волосы — украшение Арины, особенно распущенные. Она любила их. Их было много, очень много — настоящая грива.